Сказка о чуде русском

Сказка о чуде русском
 
-1-
Что подсачник, что сачок -
сетка с длинной палкой.
Снасть, палатка, рыбачёк -
повод для рыбалки.
Поплавок, мотыль, блесна,
жмых, опарышь, муха.
Рядом, стало быть, жена -
верная старуха…

Полустанки пронеслись
не без интереса.
За недельку добрались
прямо до Лох-Несса.
Подошли на бережок,
пробубнили: - Здрасьте.
Запалили костерок,
развернули снасти.
Звёзды в небе, что свеча.
Не темно, не жарко.
За удачу крепкий чай
из железной чарки.
Мило греет костерок,
варится похлёбка.
Дед пошёл на бережок
ожидать поклёвку.
Рыба деду шлёт привет,
воду бьёт кругами,
от луны волшебный след
между берегами.
Время мчится, как стрела,
дня прошло волненье.
Мило ночка принесла
умиротворенье.
Через  час уснул рыбак,
подкосились ноги,
потому что кое-как
отдохнул с дороги.
Завтра - лучше, чем вчера!
Сон - большое дело!
Бабка следом, у костра
сладко захрапела.

Пробудились  рыбаки.
По первому: - Здрасьте.
Потерялися кружки
и другие снасти.

Не приучен старый дед
к эдаким манерам.
Хоть немало прожил лет,
не был браконьером.

- Ужас. Горюшко. Аврал.
Стыдно, до позора,
и в России не встречал
хуже рыбнадзора.
Я, мой свет, сейчас дойду
до большого града.
Рыбнадзоров тех найду,
объяснюсь, как надо.

- Это дед напрасный труд.
Ихние законы
снасти нам не отдадут,
примут за шпионов.
Не дадут нам старикам,
стало быть, поблажку.
Враз повяжут по рукам.
Ну, и в каталажку.

- Ладно, бабка, - что тужить.
Потужили. Баста.
Без рыбалки скучно жить,
можно кинуть ласты.
Эх, беда, моя беда!
Стану дедом модным!
Пробегусь туда-сюда
за ружьём подводным…



-2-

По Шотландии идёт
дед, приятель, друже.
Там, в Шотландии народ
интересный дюже.
Он играет на дуде,
напрягая губки,
и для верности везде
надевает юбки.
Нагнетаются меха,
музыки движенье…
Сводит больно потроха
перенапряженье.
Но желудки не стальны,
пища без запора.
Наполняются штаны
редкого позора.
Без штанов, – подол задрал,
свистнул в антиглотку,
сбросил лишний криминал
и дуди в охотку…

Дед задумался слегка,
как бы возражая.

- В бабьей юбке мужика
я не уважаю!
Срамотища. Смертный грех.
Блуд из загранички.
Неужель у них, у всех
бабские привычки?
Как бедняги на троих
там соображают?
От кого же бабы их
носят и рожают?

В магазин заходит он,
наболтавши лишку.
Продавцу:  - Месье. Пардон.
Где моё ружьишко?

Тот, взирая сквозь него,
не находит веса.
Не поймёт он ничего,
стал быть ни бельмеса.
Дед любил серьёзный спор,
страшно, до отваги.
На рожон, как бык попёр,
взял листок бумаги.
Положил на край стола,
постарался шибко,
по бумажке поплыла
маленькая рыбка.
Чишуёнку к плавнику,
начертал умело,
и торчащие в боку
пики, копья, стрелы.
Берег, солнце, деревца, -
в этом наша сила!
И шотландца – продавца
сразу осенило.
Вспомнил звание своё.
Мирно, тихо, гладко
выбрал дедушке ружьё
на кита – касатку.
Сговорились сей момент,
поклонились чинно,
а к ружьишку документ
государство China.

Дед задумался слегка,
как бы возражая.

- В бабьей юбке мужика
я не уважаю!

Взял поживу наш дружок.
Стал быть ноги в руки.
И побрёл на бережок
ко своей старухе.

-3-
Бабка. Берег. Ворожба.
Разочарованье.
Лишь подзорная труба
красит ожиданье.

- Старика всё нет и нет.
Ох, ушёл коварный.
Загулял мой старый дед.
Конь неблагодарный.
Развязал дурной балбес,
нализался водкой.
А затем попутал бес
с местною красоткой.
Что мужик, что млечный путь, -
как не стелют тонко,
всё равно, когда-нибудь,
улизнут в сторонку.
Погуляют, почудят,
срок во днях недлинный,
начудятся, и назад,
с миссией повинной.
Мы их, с доброю душой
скалкой угощаем,
но по нежности большой,
вскорости прощаем.
Люди правду говорят, -
мужиков то мало…
Бабам много дней подряд
злиться не пристало.


-4-
Праздно шляется народ
шумный и типажный.
Дед по городу идёт
умудрённоважный.
Как и в прежние года
сила молодая.
Только старит борода,
длинная, седая.
Чешут ноги в унисон,
расстоянье меря.
Воротится скоро он,
в миг удачи веря.
Подойдёт тихонько дед,
скажет бабке милой:
«Ефросиньюшка, привет!
Ай, поди, грустила»
Размечтался наш сокОл,
небо взором меря,
размечтался и прошёл
мимо модной двери.
Мысли ветром унесло,
хлопнуло, разжало,
а оконное стекло,
с рамы убежало.
Слыша шум от витражей
зашумели полки,
напугали «типажей»
острые осколки.
Задрожал шотландский глас.
«Мол, на горе наше
наступает смертный час, -
танки, пушки, Раша.»

Дед задумался слегка,
как бы возражая.

- В бабьей юбке мужика
я не уважаю!

Вдруг, от счастья сам не свой
засветился взглядом.
-Мне, для жёнушки родной
ту вещицу надо.

Восторгая, с высоты
красочно пестрели
полотняные холсты
масла-акварели.

-Эта штука в самый раз.
Речка. Небо. Горы.
А в Дерюженке у нас
крыши, да заборы.
Поглядим на натюрморт,
стал быть на картинку,
поминая, сей курорт,
вздрогнем четвертинку.
 Танков русских нет и нет.
Войск чужих не видно.
Лишь один не юный дед,
с виду безобидный.
Через час, поди, другой
в помощь власть призвали.
За неслыханный разбой
деда наказали.
Кто не хочет в жизни знать
денежных уронов,
должен крепко уважать
правила законов.

Дед задумался слегка,
как бы возражая.

- В бабьей юбке мужика
я не уважаю…

-5-

На рыбалке, как всегда,
очень рыбки хотца.
В том, в Лох-Нессушке вода,
будто из колодца.
Выпьешь кружку, а внутри
прорастает глыба.
С ней недельки, в среднем три,
будешь нем, как рыба.
Кругом вертится земля.
Вечное движенье.
Бабку, грешная мысля,
вводит в напряженье.

- Не купается народ,
не пускает суша.
Не вода, а просто лёд.
Не ныряй Ванюша.


В пруд сегодня не ходи,
лучше скушай сала.

И у деда на груди
горько зарыдала.

Дед задумался, слегка,
вроде возражая.

- В бабьей юбке мужика
я не уважаю!
Но, упрямится жена.
Рёву, будто с перца.
Коль водица холодна,
нужно отсидеться.
Рыба, малость подождёт.
Правду молвлю, бабка?!
Оголяй - ко губки-мёд.
И ко мне в охапку!
Детям спать давно пора,
ну а мы с женою,
будем брякать до утра,
ночью, стариною.

Нашим молодцам урок,
для ума нетрудный.
В каждом сексе нужен прок,
только обоюдный.
Добрый опыт - не маразм,
а вперёд два шага,
ведь для женщины оргазм -
истинное благо…

-6-

Берег, утро, в нём рассвет,
гладь того же пруда.
Не надеется наш дед,
на природы чудо.
Не согреется вода,
холод в этом мире.
В глубине она всегда –
градуса четыре.
Чтоб пройти нелёгкий путь
и не статься бледным,
поразмыслить, хоть чуть-чуть
никому не вредно.
Дед задумался слегка,
мысли выражая.

-За мозги я мужика
очень уважаю.
Мудро репой потрясёт,
о больном радея,
и естественно придёт
свежая идея.
Одного, давно знавал,
при могучем Уме,
за троих соображал
в пребольшущей думе.
Сядет в кресло важно он,
во серьёзной позе
и сварганит нам закон,
в пунктуальной прозе.
Пропущу десяток слов,
стал быть правды-матки…
Щас таких, больших умов
тысячей десятки.
Движут прозу «на-гора»
метрами инструкций,
чтоб цвела везде пора
светлая коррупций.
Что законы, что ГАИ, -
добрые созданья.
Любят, стало быть, свои
мыслетолкованья.

Улыбнулся до ушей,
важность выражая.

-Государственных мужей
очень уважаю.

- Мы в политике не зги,
как в машинах свиньи.

Деду вправила мозги
бабка Ефросинья.

-Часто дарит нам семья
разочарованье,
те мужчины не мужья,
а одно названье.
Больно самовлюбленны,
глазки влево зырят.
Всё имущество жены
на других транжирят…

Говорила с полчаса,
выдохлась, устала.
И взялася телеса,
Деду, пудрить салом.
Заполярное зверьё
холод сносит миром.
Тело, радуя своё
непомерным жиром.
Мы, привыкли к мандражам
ледяной угрозы,
но тюленям, да моржам –
побоку морозы!


-7-

Не считаются года,
если лет немало.
Жалит холодом вода,
только поначалу.
Постарайся, как-нибудь
мысль отвлечь от дела,
облегчить начальный путь
расслабленьем тела.

Намочив края порток,
дед вперёд шагает.
Леденеет холодок,
но не напрягает.
Он от страха не дрожит,
в норме перепонки.
Облегчает нашу жизнь -
литр самогонки.
Разминаясь, крутанул
Мышцы, без надрыва.
Разбежался, занырнул
и поплыл, как рыба.
Сохранял Лох-Несский пруд
фауну веками.
Под водицею снуют
рыбы косяками.
От зори и до зори,
стайками, красиво,
там шныряют пескари
местного разлива.
Дед задумался не зря,
мысли порождая.

-В рыбьей юбке пескаря,
я не уважаю!
До гурманства путь далёк.
По съестным манерам,
слюнки радует кусок
крупного размера.
Мелочь плавает в пруду,
подставляя спинку.
Но для жёнушки найду
чудо - осетринку…

-8-

Доля женщин – милых ждать
у порожней бровки.
Ждут тебя жена и мать
из командировки.
Терпит нас родная кровь
В муках и страданьях.
Красит верную любовь
милых ожиданье.
Отношенья «бабка – дед», -
подтвержденье правил.
Знаменитейший поэт
в сказочке слукавил.
Светлый взор попутал бес.
По жаре и в стужу,
бабы ждут не благ с небес,
а родного мужа.
Но кудесники искусств
в облаках витают,
им простых, мужицких чувств
в жизни не хватает.
Новый флирт всего важней.
Пистоль, перья, шпага.
Остальное, много дней
вытерпит бумага.

Мужа ждёт на бережке
бабушка из сказки.
Закручинилась в тоске,
ожидая ласки.
Крепких чувств горячий душ,
резво всколыхнулся.

-Хрен с ней, с рыбой, лишь бы муж
целым возвернулся.


-9-

Добрый дедушка не знал,
что в большом Лох-Нессе,
без прописки бомжевал
местный злыдень Несси.
Зарывался в мутный ил,
чтоб не взяли копы.
За окрестностью следил
в глазки - перископы.
Заглянул на бережок,
увидал бабулю,
облизнулся и побёг,
за добычей пулей.
Встрепенулись пескари,
силе страха веря.
Забурлили пузыри,
обозначив зверя.
Поднял тёмный силуэт
под водой ветрище.
Про себя подумал дед.

-Знатный осетрище.
Против этого добра
я не возражаю.
Я большого осетра
очень уважаю!

Лапы злыдня мутят дно,
движа бурунами.
Впереди, бежит волной
местная цунами.
Пескари, не чуя ног,
очень, очень скоро,
припустились наутёк,
спрятались по норам.
Дед к чудовищу плывёт,
устали не знает.
Неси к берегу идёт,
волны поднимает.
Путь к финалу недалёк,
время сказки тает.
Орошая бережок,
бабка причитает.

-У воды студёной цвет
грязно-жёлто-грешный.
Вылезай, любимый дед,
друг ты мой сердешный.
А старик, азартом полн.
и рыбацкой честью,
загребает против волн,
двигаясь на месте.
Тело злыдня подошло,
тело скоростное.
И героя понесло,
мутною волною…

С головы стекает кровь,
под небесной синью.

-Прощевай, моя любовь –
бабка Ефросинья!
Мир не сделаешь добрей,
сплетни порождая.
Всех трусливых пескарей
я не осуждаю.
Подойдёт лиха беда,
может слишком скоро.
Не помогут, как всегда
пескаришкам норы.

Тихо капнула слеза,
от жестокой боли.
Помутилися глаза,
деда поневоле.

Бабка стоны старика
сердцем услыхала.
Вдоль Лох-Несса бережка
быстро побежала.
Хочет милого спасти
верная подруга.
А за нею, по пути
страшная зверюга.
Пусть стихия морем буйств
не даёт покоя.
Но, порывы ярких чувств
не спугнуть волною.
Бабка милого нашла,
ко груди прижала,
приласкала, обняла
и поцеловала.
Застучало сердце, вновь,
негасимой страстью.
Мир и жизнь спасёт любовь
от любых напастей.

Снова капнула слеза
под небесной синью.
Оживилися глаза,
видя Ефросинью.

Пусть, злорадно портят кровь
сплетни, будто гады,
настоящая любовь
рушит все преграды.
Лишь в любовь по жизни верь,
побеждай напасти.
Пусть, пугает лютый зверь
приоткрытой пастью.

Поднял дедушка ружьё
и убил зверюгу.
Спас сокровище своё, -
верную подругу.
Призадумался слегка,
мысли подтверждая.

- За победу мужика
очень уважаю…

Мило дарит белый свет
вечности движенье.
Может, будет, может, нет
сказки продолженье.
Отведённые года
счастливо живите
и любимых, завсегда,
нежно берегите!

Осень2009