Вовкина морковка или кайф обломали

          Наверное, нелепо ворошить давно прошедшее, да и не совсем понятно, к чему это, но память хранит, отсеяв всё остальное, смешные и трогательные события детства.

          Представьте себе маленький уральский городок со странным названием Тавда, куда забросила судьба моих родителей, -выпускников Архангельского лесотехнического института. И, как следствие этого, всё в нашей жизни было связано с чем-то непременно лесотехническим. Жили мы на улице Лесопильщиков, а родители работали в техникуме МОД, который не имел ни малейшего отношения к вопросам моды и расшифровывался вполне прозаично, как техникум механической обработки древесины.

          С тех пор, как я стала осознавать себя самостоятельной единицей, жизнь моя протекала в пределах трёх домов. В первом был сам техникум, во втором – студенческое общежитие, а в третьем –  квартиры сотрудников, начиная с кочегара и заканчивая директором.

          Мне и в голову не могло прийти, что где-то может быть иная жизнь. Меня вполне устраивала огромная кухонная плита с чугунными кружочками, пожиравшая неимоверное количество дров и однажды чуть не уморившая нас всех угарным газом. Дрова эти мы с братом Алёшкой и сестрицей Маринкой таскали от сарая из поленницы, которая постоянно пополнялась нашими общими усилиями.
 
          А между домом и сараями располагались так называемые огороды, где для каждой семьи было выделено несколько грядок.

          Ах, какие отменные огурцы и помидоры вырастали у нас в теплице! Сочная редиска выскакивала из грядки, а  лук-порей тянулся к солнцу наперегонки с подсолнухами. Но самой большой отцовской гордостью была морковка-скороспелка. Не знаю уж почему, но в отличие от тощих морковных хвостиков, произраставших на соседских грядках, на нашей вырастали морковищи толщиной в кулак.

          Отец снисходительно поглядывал на соседей и не без удовольствия делился с ними премудростями огородного дела.

          У него вообще-то всё хорошо получалось - и директорствовать в техникуме, и командовать троицей детей-погодков, и огородничать, и собирать грибы-ягоды, и делать всякие заготовки на зиму.

          Словом, отец был настоящим мужчиной - хозяином и главой семьи. Тогда для меня это было нормой, а диктаторский стиль правления не вызывал ещё протеста, поскольку не осознавался таковым.

          На втором этаже нашего дома проживала семья с тремя детьми, где самым младшим был болезненный мальчишка Вовка, вечно сопливый и слезливый. Так вот именно этого Вовку и вознамерилась я осчастливить, торжественно поднимаясь на второй этаж, неся перед собой, как олимпийский огонь, чудесную, радостно оранжевую, толстенькую морковку, уже предвкушая всеобщий восторг и удивление, а возможно и восхищение моей неслыханной щедростью…

          Навстречу мне по лестнице спускалась Вовкина мама , которая, не ощутив всей торжественности момента, сладенько засюсюкала: «Ой, какая холосенькая морковоська, вот бы такую морковоську нашему Вовочке…»

          … Замолк торжественный марш … Олимпийский огонь погас …

          Ещё чувствуя всей спиной недоумевающий взгляд Вовкиной мамы, я медленно тащилась по ступенькам вниз, волоча за собой ненужную мне морковку.

          Конечно же, тогда я в силу своего пятилетнего жизненного опыта не могла ни понять, ни объяснить себе самой - что же произошло, и  почему мир стал вдруг скучным и неинтересным…

          Вероятно, эта неразрешённость и недоумение какое-то время ещё тревожили мою юную душу, но потом всё как-то само собой растворилось и забылось, оставив в памяти лишь зарубочку, которая резонирует до сих пор.

          PS.

          Когда я с невольным трепетом прочитала всё это своей современной и высокоумной дочери Арине, она, снисходительно хмыкнув, изрекла: « Ну и чё непонятного? Кайф обломали!»


           Март 2007