кто-то станет последним...

***
через все запятые дошел, наконец, до точки.
Варианты просты и выбрать не сложно точный,
односложный ответ на вопрос о причине мира,
если песня не спета, по ладоням стекает – мирра,
по щекам – сок души, переполнена странным звуком,
вьюга нам ворожит на дорогу тоску, разлуку,
стелет под ноги ночь, но, расставшиеся до срока,
мы надежно и прочно, обнявшись в последних строках,
отражали метель от картонных домов без окон,
так что плавился лед. Разлетелся в осколки кокон,
и взведенный февраль был готов не сорваться в выстрел.
Бьют ответные залпы. Кто-то станет последним в списке.

***
Не волнуйся, я не посвящу тебе больше ни строчки.
Не будет ни марок, ни штампов с пометкой «срочно»
и, зыбкий туман разрывая гудками в клочья,
без остановок мимо пройдет нарочный.
Если повод бессонницы – чужая повесть без смысла,
вечер залил чернилами радуги коромысло,
не волнуйся. Я научилась не верить мыслям,
подписываю не глядя – приговорить, выслать.
И что бы ни было дальше – пустое, прочерк.
Слова танцуют на белом. Знакомый почерк.
Смотрят с листа затравленно, дерзко. Волчьи
глаза у слов и этой предзимней ночи.

***
Тихо звуки
по ночам до меня долетают редко,
при свете легче.
Оставляю на правом плече заметку –
узнать при встрече,
измениться за день, как за год, но все же
остаться частью
не тебя, но кем-то с тобой похожим.
Такое счастье
целовать ледяные руки и греть в карманах,
обнимая так крепко, как будто бинтую рану,
замечая, как тает в ресницах морозный иней,
называть тебя просто – птицей, не вспомнив имя.

По привычке меняя свои маршруты
на будто ближе,
жить со средней скоростью жизнь в минуту,
надеясь выжать
изнутри последние капли грусти
с невидной меткой.
Злой снегопад щедрой рукой отпустит
последний след твой
бродить среди пыльных витрин, скользить по крышам,
голос – лететь, становиться слабее, тише,
сердце – стучать о других. И срастаться кожей
с кем-то другим, таким же как ты – прохожим.

***
Я пишу и не жду никогда ответа,
кто бы ни был ответчиком – поделом.
Чтобы выжить, мне хватит и капли света,
чтобы выучить правила – стань мне днем.

Я молчу, набиваясь на разговоры,
я звоню через час, если вдруг близки,
не ищи подоплеки, не слушай вздора,
дай мне только коснуться твоей руки.

Дай мне только почувствовать эту силу,
обреченность ведомых одной судьбой.
Я тебя не звала, я тебя просила
у небес. И небо – больно тобой.

Но оно не способно послать нам знаки
и исправить пружину в стенных часах.
Это гнусная ложь, что земные браки
заключаются кем-то на небесах.

Это стало смешным, это станет – болью,
неумелой попыткой недосказать,
ночь не выйдет сомненьями к изголовью,
мне плевать, что у ночи – твои глаза.

Я не знаю, кому уходить с рассветом,
и насколько там помыслы высоки.
Я с тобой, мне не нужно искать ответов.
Дай мне просто коснуться твоей руки.

***
Свет остался звук остальное стерлось
Ты не спишь, ты бродишь вокруг домов,
ты одет в свою ледяную гордость,
как земля в сугробы, как в сеть – улов.

Ты плетешь интриги, поешь. И плачешь,
обознавшись в сотый последний раз.
Вроде сердце есть, но оно не значит
ничего, так, оставлено про запас.

В полуночном свете сияют лица,
и она сегодня как тень бледна.
Ты бы мог войти. Ты бы мог присниться.
Но стоишь и греешься у окна.

***
Я звонил чтобы просто услышать голос.
Гудки. Финал.
Я звонил из последнего таксофона.
Такси. Вокзал.
Я звонил. Я знал наизусть твой номер.
Два, пять, один…
я звонил. Нечего было сказать кроме
не уходи?

И как мне теперь с билетом и книгой
назад к тебе,
с планами на вчера, с безликим букетом.
Ты знаешь где
придется поставить точку? Я – нет, лучше уж
тут, посреди
гулкой морозной ночи. Ну что ты хочешь?
Не уходи…

***
Замер всадник, реке стало тесно в русле,
погода вразрез с прогнозом метет дожди.
Добрый странник, с колен поднимаясь, гусли
настроил и грустной песней молчит в груди.

День уходит, его ни позвать, ни встретить,
озябли ладошки без кроличьих рукавиц.
Нынче в моде – рядиться, в царевны метя,
любой, даже самой зряшной из всех девиц.

Где-то в сказке танцуем в хрустальном зале
другая девчонка в шелковых башмачках.
Спите, глазки, смотрите чужие дали.
Смоги уберечь чье-то сердце в своих руках.

***
Я люблю не нуждаясь в ответном чувстве
тебя и мир.
Я хочу, чтобы знали об этом точно
и он, и ты.
Но, стучи – не стучи, в эти сны не пустит
хозяин лир.
Мы по разные стороны. Ставлю точку.
Дарю цветы.
Поклонившись, ушла. Дозимовывать без,
искать рассвет,
отпусти забывать о себе, лети же,
лети один,
кто бы первым в полночной дали не исчез,
остался след,
я вдохну его запах, ты станешь ближе,
теплее льдин,
легче старых камней, зовущих уйти на дно.
Я люблю, не нуждаясь…
но мне без тебя темно.

________________

Источник эха: ПИСЬМО. А.Васильев (Сплин)


Мне жаль что тебя не застал летний ливень
В июльскую ночь на Балтийском заливе
Не видела ты волшебства этих линий.

Волна, до которой приятно коснуться руками
Песок, на котором рассыпаны камни
Пейзаж, не меняющийся здесь веками.

Мне жаль что мы снова не сядем на поезд
Который пройдёт часовой этот пояс
По стрелке которую тянет на полюс.

Что не отразит в том купе вечеринку
Окно где всё время меняют картинку
И мы не проснёмся наутро в обнимку.

Поздно ночью
через все запятые дошёл наконец до точки
Адрес, почта
не волнуйся я не посвящу тебе больше не строчки
Тихо звуки
по ночам до меня долетают редко
Пляшут буквы
я пишу и не жду никогда ответа.

Мысли-рифмы
свет остался остался звук остальное стёрлось
Гаснут цифры,
я звонил чтобы просто услышать голос
Всадник замер,
замер всадник реке стало тесно в русле
Кромки-грани,
я люблю не нуждаясь в ответном чувстве.