орфей и эвриона

в такой-то час, в такой-то день и год,
в последний, нерабочий понедельник,
в гудящих планах метрополитена,
случайным зайцем будет проезжать   
тупой блондин в невидимом ботинке -
с компАсом, рацьей, прочей ерундой, 
в слепых пучках волшебных дефиниций,
но неучтённый им милицанер,
чтоб не прервать кармическую связь
меж неслучайными тобой и мною,
проспит весь путь (от пункта А до Б,
в единственно возможной электричке,
с такой-то скоростью) здоровым, крепким сном
внештатно-городского серафима.

гляди, как крошится табак -
младенец, эпигон, дурак;
как воет пергидрольный инок,
ложится на халдейский снимок,
в стеклянный дом летящих рыб
и в пустоте античных глыб
плывет сквозь чёрную истому,
где завтра утром, в полшестого,
утопит честную му-му:
("не доставайся ж никому!")
в глуши дымящегося стикса,
где рвётся непокорный пиксель
и разрешается во тьму.

иона бродит в скверных снах
в однообразных коридорах,
там плачет баскервильский пёс,
в осколках карликовых звезд –
и ты, печальная пандора,
сидишь за правильным ключом -
амбарным, каменноугольным,
стуча <поэт эпохи нах>
на синем - остриём игольным
и не жалеешь ни о чём.