***

В дневнике обронила нечаянно слово "вчера".
Поняла, что не чувствую. Всё это было давно.
Припорошено инеем в мир оснежённый окно -
Плёнкой то ли из сахара, то ли из искр серебра.

А откройте мне страшную тайну: была ли Москва?
Или был только сон об обломках несбывшихся снов?
Как всегда, слишком много я трачу незначащих слов,
Как всегда, не уверена, правда ль я снова жива.

Лучший способ оттаять - трескучий мороз в двадцать два
В наступившем две тысячи вроде десятом году.
Холодок января студит щёки мои на ходу.
И в романе по имени жизнь есть такая глава.

Первый день показался сто первым. Мы здесь триста лет.
Мы - полярники, дом - наша льдина, кругом океан.
Отвлекись и забудь на секунду, что это обман.
Мы дрейфуем (не дрейфим) и выхода, кажется, нет.

А потом - Рождество. И ведь это прекрасно, мой друг,
Потому что родится Христос и нас снова спасёт,
Даст нам белые крылья и синий большой небосвод
И дорогу туда сквозь сплетенья туманов и вьюг.

А потом - проза жизни: вокзал, суета, толчея,
Ночь в плацкартном вагоне и снова зачем-то Москва.
От скопившихся мыслей ужасно болит голова -
И другие заботы, другие - всё те же - друзья.

Но пока ты в московскую скуку, товарищ, не верь:
Лучший способ оттаять - трескучий мороз в двадцать пять.
Мы вернёмся сюда бумерангом опять и опять,
Как вернулись теперь.

<3 января 2010 г.>