Никому нет дела

               

Он – весь черный, страшный, косматый, пропахший нечистотами. Впервые я увидела его неподалеку от нашего дома, когда он рылся в мусорном контейнере. Приостановившись, я  увидела, как в дырявый пакет он отправил найденные огрызки яблок, засохшие корки хлеба и другие объедки.
Почувствовав на себе мой взгляд, он оглянулся и уставился на меня тяжелым, ничего не выражающим взглядом черных, с лиловыми полукружьями, глаз. От его взгляда мне стало как-то жутко, не по себе, и я поспешила пройти дальше.
Потом я не раз видела его вечерами, сидящим на ступеньках торгового павильона с грязной шапчонкой на коленях, на дне которой поблескивали монетки. Иногда он, все такой же жутко мрачный и сосредоточенный, попадался мне и утром, словно выныривая из-под земли (наверное, из какого-то подвала). С ним рядом никогда не было других бомжей, которые, все как один- с опухшими синюшными лицами, собирались кучками по утрам, чтобы сообща сдать собранные бутылки и опохмелиться. 
Но однажды Черный, как я его прозвала, исчез так же неожиданно, как и появился. И, проходя мимо тех же мусорных контейнеров, я все вспоминала этого человека и думала: «Ведь зачем-то он появился на свет? Каково его предназначение на этой земле? Что сделало его таким? Болезнь? Беда, с которой он не сумел справиться?»
И еще не давали  покоя вопросы: « Почему все люди шарахались от него, как от прокаженного? Почему никому нет никакого дела до таких, как он? Ведь он тоже человек! Даже бездомных псов иногда кто-то жалеет…».   
-Может быть,- думала я,- он умер уже в одном из подвалов в куче тряпья, и когда его обнаружат, то в газете появится короткое сообщение: «Всех, кто знает… Приметы… Просим сообщить…».  Но это после смерти.  А когда был жив, то никуда и сообщать было не надо. Никому не было дела. Никому!