28. Заметки на полях сражений 676-700

                Данные «Заметки…» - плод многолетних размышлений
                автора, а также его придирчивого отбора среди мегатонн
                словесного мусора, наводнившего русскоязычный интернет



676. В цивилизованном обществе человек самоутверждается не в поединке с тигром, не в драке над тушей кабана. Сытость и безопасность в мирные времена гарантированы каждому. Что делать?
И человек начинает выпендриваться. Самоутверждение, принимая цивилизованные формы соревновательности и конкуренции, воплощается в идиотской гонке за условными и бессмысленными ценностями типа кусочка металла на груди, называемом орденом, который обозначает, что его обладатель значительнее других (вспомните золотое кольцо в носу
вождя племени!). Хотя понятно, что коктейльное платье от Шанель – то же самое, что стеклянные бусы на туземке у тыквы с хмельной бузой.
Так возникает понятие престижа: владеть ненужными вещами, жить в определённом месте, присутствовать на никчемных церемониях – и только для того, чтобы показать, насколько
ты значимее других.
Вот на что в основном человек цивилизованный себя и тратит…

677. У каждого есть тайный сундучок ужасных воспоминаний – не прощаемые себе до смерти ужасные поступки, неизжитые оскорбления, роковые ошибки. Нахлынет вдруг – и стон наружу, боль и стыд жжёт, сквозь всю жизнь…

678. Первым то, что отсутствие горя – это уже счастье, понял Будда Шакья-Муни. Он бросил тёплое местечко наследного принца, дворец, родителей, любимую красавицу-жену, сокровища
и одежды, обернул чресла тряпицей и сел под пальму.
Всё у него было – но он поразился мыслью, что всё это неизбежно закончится: горячо любимые им люди смертны, и сам он смертен, и горем смерти и вечной разлуки всё закончится, и дворец может сгореть, и державу враг разрушить, и зачем тогда всё оно нужно, если всё равно знаешь, что в конечном итоге неизбежен печальный конец.
И когда он взглянул на земную жизнь с этой стороны, он понял, что отсутствие горя –
ещё не есть счастье…

679. Плюнуть бы на всё, идти бродяжить и чесать пузцо в тенёчке. Но – нет: семья, дети, работа мнение окружающих, плата за жиль И тут каждый становится рабом – рабом собственных представлений о том,  к а к  ему нужно жить…

680. Люди страшно боятся одиночества, а если это ещё камера-одиночка… Вот посади меня туда, и думаете, что наказали? Да я всю жизнь мечтал об одиночестве и покое!
К еде я равнодушен, открытые пространства меня пугают, много двигаться не люблю, от яркого света глаза болят, работать терпеть не могу.
А здесь? Питание, режим, жена не пилит, дети не теребят, зато дают ручку и бумагу.
Чего же ещё надо? Только наслаждаться всеми условиями для спокойной жизни и творчества…

681. Мы живём только в настоящем мгновении. Жизнь – как планка шириною в миг, которая движется по пространству времени: ещё не существующее будущее на миг становится реальным и конкретным настоящим, и тут же уходит в пережитое прошлое…

682. Однажды на рынке в древних Афинах некий Сократ известил сограждан, пришедших
вкусить его мудрости:
- Я намерен посвятить всю оставшуюся жизнь выяснению только одного вопроса: почему
люди, зная, как надо поступать хорошо, во благо, поступают всё же плохо, себе во вред.
С тех пор прошло две с половиной тысячи лет. Развалины Афин находятся на прежнем месте, но по-прежнему далёк ответ на этой простой вопрос…

683. Стремление быть счастливым и избежать страдания – вот те кнут и пряник, побуждающие человека к мысли и действию…

684. Люди часто не могут найти мотивировок нарастающему раздражению и сваливают всё, скажем, на ум человека, с которым живёшь, или, наоборот, на его недостаток, на частоту секса или его редкость, на грубость ил чрезмерную любовь, на несовместимость по зодиаку
и тому подобное. Однако, увы, как говорил ещё дедушка Фрейд, всё выше перечисленное зависит только от гордости и детской обиды…

685. Бертольд Брехт в «Диалогах беженцев» произнёс замечательную фразу: «Несчастна страна, в которой без чувства юмора прожить нельзя». Не о нас ли?

686. Истина и мораль – вещи разные, как номинатив и императив. Поступать часто надо
по морали, но думать можно только по истине. Мораль – готовый и вылежавшийся плод
чужих размышлений.
Нет ни одной черты в человеке, которую он не может подвергнуть сомнению, ведь чтобы увидеть мир, надо сначала до ясности протереть зеркало, в котором этот мир отражается…

687. Стендаль как-то говорил о том, что «несчастлив тот, кто не жил перед революцией».
Я же, после стольких лет классовой борьбы с социализмом, переиначил этот бред вовсе легко: «Счастлив тот, кто жил перед революцией, которая так и не свершилась…»

688. Если ты называешь себя  п р а в о с л а в н ы м  христианином и входишь в христианский храм молиться, задумайся, что ты делаешь, несчастный человек!
Еврейкой был рождён Иисус, и обрезана была его плоть на восьмой день – по еврейскому закону,  и гражданином он был еврейского государства.
Евреи воспитывали его, и еврея он называл своим земным отцом. Еврей крестил его, и
евреям он проповедовал. Евреями были все святые апостолы, и еврей Пётр заложил первый всемирный христианский храм.
И еврейскими именами стали называть с тех пор люди детей своих: Иоанн, Мария, Иосиф и
т.п.
И подумай ещё, христианин, о том, что бог-отец и бог-сын – две ипостаси одного и того
же, и, стало быть, молясь Иисусу, ты тем самым молишься и другой его ипостаси – богу
Яхве!
Почему же не задумываются над этими простыми постулатами наивные и жаждущие веры люди?..

689. Кстати, англоамериканский язык гораздо агрессивнее русского – подсчитали, что в
нём в 2,2 раза больше  ж ё с т к и х  ударений на единицу объёма текста. Наш журчит, пошлыми словами поэтов, как полноводная река, а их стучит, как автоматическая винтовка Кольта по мозгам!

690. Шопенгауэр сказал, что чувство сострадания к товарищам по жизни – это единственное качество, которое отличает человека от других участников биологического цикла. Позволю себе добавить классика: плюс дар юмора, который чудесным образом живёт в нас рядом со знанием о неизбежной смерти…

691. Человек так устроен, что вознаграждается чувством счастья не за то, что создал
что-то великое или величественное, а за то, что изо всех сил к собственному потолку приближался, к пределу своих возможностей…

692. Никогда я ничему и никому не должен – ни т.н. родине, которая долго и бессмысленно коверкала мою жизнь, никакой России и никакой Саксаулии.
Я никому не принадлежу уже в силу исключительности своей свободы рождения, и уж, разумеется, не принадлежу государству, в котором я сейчас живу.
Я жалею, что не принадлежу мировому океану и космосу, а только моменту, у которого нет
ни прошлого, ни будущего, одна лишь чёрная  н и ч е г о ш н о с т ь…

693. Гордимся мы, ох как гордимся подвигом Левши! А что блоха после его подковки танцевать перестала – это плевать, зато знай наших!

694. Гордимся мы, много лет гордимся гоголевской птицей-тройкой, под которой и видел он нашу Русь. Да только в чаду и угаре нашей гордости не заметили мы, что та борзая тройка мчалась не сама по себе и не просто, а была заложена в бричку, а в ту бричку, в свою очередь, был заложен Чичиков.
Поэтому он в наш век и домчался, вылез, огляделся и за свои же дела принялся…

695. Знаете ли вы, что многие блатные выражения пришли к нам если не из иврита, то из почти советского идиша: хавира, шмон, хевра, ксива, хипеж, фраер. И даже «мусор» от еврейского «мусер» - сообщать…

696. На нашу жизнь постоянно действуют в числе других и такие факторы: охлаждение, усталость, оскотинивание, апатия, уныние, истощение, отчаяние и омертвение. Или проще говоря, энтропия – превращение живого в неживое. Человек, если даёт себе остыть – как
бы ещё внешне человек, а на самом деле – уже организм.
Так что смысл у всякой личной жизни очень простой: сопротивление мертвящим силам и
ветрам…

697. Строителям известна простая штука: чем ниже центр тяжести, тем устойчивей сооружение. Так вот наше скопище рабов – самое устойчивое сооружение в мире, потому
что центр тяжести у каждого не в уме или сердце, а в заднице, где, как известно, и находится страх. Оттого и вся система устойчива неимоверно…

698. Наш мир слишком мал – вот в чём проблема. Слишком долго человечество топчется на полностью освоенной планете, оно ей давно переросло.
Трагедия стала неизбежной, когда Колумб ступил на землю Америки. Все остальные судорожные попытки: и освоение Эвереста, и ослепительное умирание на полюсах, и даже полёты в космос со взрывами на обратном пути – всё это уже агония. С Земли не улететь, а горизонта, как известно, и вовсе нет…

699. О Сергеиче.
Главное для меня  то, что Пушкин был вольным до умопомрачения, вольным  и з н у т р и – до такой свободы не дотянуться, чтоб одёрнуть, такое вообще невозможно пресечь – это пожизненная благодать, и от неё именно – вся лёгкость его гениальных стихов.

700. Нам с детства говорят  о том, что надо быть честным, храбрым, верным слову, сильным, трудолюбивым. С одной стороны, это хорошо и правильно, тут критерием истины выступает практика, выясняющая это через опыт поколений.
Но, с другой стороны, эти практические предписания отбивают у людей необходимость думать и решать самим. Большинство не хотят и не могут думать и решать сами. А есть те, кому наплевать на устоявшиеся истины, и вот именно из них вырастают создатели философских систем и большие писатели.
Именно поэтому вы сейчас читаете то, что написал я…