Ещё немного старых текстов

          составлено в декабре 2000,Буково




1.

                Отрезок.


                От ртути дня до сумрака ночей,
              /Двенадцать бьёт, и чёрно-белый ветер
                Выкидывает сумерки как веер,
                И открывает карты/ от свечей
                До сполоха на белой вате дня -
                Узнай меня и догони меня.

                Ты - сукровица ягод на снегу,
                Ты - лай собак и выстрела густое,
                Пустое эхо, в нас перелитое
                Рекою из реки. Пережитое -
               Как серый день на блёклом камне губ.


               / мои следы - глубоко на снегу,
               но долго их разглядывать не стоит:
                я вспять себе за временем бегу./

                Из глубины речей непостоянства,
                Нанизанных на солнечные дни -
                Узнай меня. Узнай и догони:
                Переломились мелкие огни
               На рубежах известного пространства
                И времени. Дрожат на кромке век,
              На кромке гор, куда ведёт мой след...
                Довольно ожидать и удивляться:
               Мол, это было здесь - и больше нет.

              .....................................

              И здесь и там - один и тот же ветер,
               И каждый день - один и тот же день,
                Как будто Бог раскладывает веер
                И отблески мерцают на воде.
                Мы принимаем отблески за за дни?
                Ну что же ты: узнай - и догони!

                Узнай себя - и я тебя узнаю
                По способу насвистывать мотив,
                По способу смеяться и идти,
                По облакам, по солнечному краю
                Стальных небес, по сумрачному лаю
                Собак, бегущих следом без конца,
                По выраженью странному лица.

                Узнав, увидим оба:  мы друг другу
                Не родственники - даже на песке.
                Мы - блики света в стынущей реке,
                Всегда пережидающие вьюгу,
            Мы - веер - каждый - в собственной руке,
                Слова, произнесённые никем,
              Нас не вписать в один и тот же угол.


               Нас не догнать: нас некому догнать.
                Нас сновиденья приучили лгать,
                Нас храмы отучили говорить,
               Нас друг от друга трудно отличить.

               И мы - одно, и встретиться нельзя.
              Винт будет в гайке, а шипы - в пазах.
              Ночь стала утром - не найти границы:
                Одно в другое вложенные лица!

                Узнай меня! Пожалуйста, не медли!
              Я здесь всегда, лишь руку протянуть!
             ... Блестит в воде расплавленная ртуть,
               Молчит труба осколком старой меди:
                Здесь  только вечный день -
                Там - Млечный Путь.



                *     *     *




                23.01. 99.
  2.


                Полустанок.


                *     *     *


                Полустанки, пути -
                Мы не связаны с ними навечно.
                Где-то есть полустанок,
                На котором меня подождут.
                И когда по стеклу
                Полыхнёт неожиданный вечер,
                Я лицом и ладонью почувствую:
                Ветер подул...

                Я пройду по перрону.
                Погаснет звезда сигареты.
                /Запах серого пепла,
                Который давно унесло/
                Юго-западный ветер
                Играет обрывком газеты -
                Чередой непроявленных лиц
                И придуманных слов -

                - Ну, в дорогу, в дорогу!
                За дверью, ещё не открытой
                Остывает в купе
                Для меня предназначенный чай.
                Я об этом забыл,
                Но пора вспоминать - что забыто,
                Я уже открываю глаза:
                Просыпаюсь - прощай.

                Замелькают огни за окном,
                И колёса, колёса
                Застучат, и засветятся далью
                Чужие края.
                Просыпаюсь, прости.
                Мне пора вспоминать отголосок
                Наяву и во сне
                Навсегда - настоящего дня.


                23.01.99.




                3.

        "ВЕЛЕНО НЕ ПУСКАТЬ".


Они просто слушали, не делая ничего.
А мы ожидали - пламя вспыхнет вот-вот.
Те, кто играл - ушли и закрыли дверь.
Скажи мне, Господи - что нам делать теперь?
Просто играть, чтобы позже тоже уйти,
Или не задерживаться на пути?

В смущении гляжу на твои небеса.
Иногда кажется - там взлётная полоса.
Иногда небо давит, как серый бетон.
Иногда я старяюсь не задумываться о том.

В растерянности стою, опуская взгляд,
Глядя на тех, кто слушает всё подряд,
Едет куда-то, или просто поёт,
Или на тех, кто начинает взлёт.

Требовал, умолял, очень просил,
Чтобы кто-то куда-то меня пустил.
Ждал хотя бы: " Велено не пускать! "
Но не дождался, вот и прошу опять,

Сопровождая просьбы свои - прости,
Господи - пустотою в каждой горсти,
Движениями, которые не видны,
И ощущением вины.

Откуда эта вина? Скажи, виноват
Кто-нибудь в том, что слушает всё подряд?
Что опускает взгляд, не глядит в глаза,
Если спросишь - зачем не пускают за
Край горизонта, кордоны, контрольный пост?
Слушаю - в полный рост,
Но никогда ничего не слышу в ответ.
Только ругань и бред.

Как молоток по наковальне бьёт,
Так человек всё делает наоборот,
Если его почти непрерывно бить,
Некого здесь винить.

Некого, потому что внутри - светло.
Всё остальное откуда-то принесло,
Выложило кругами вокруг меня,
Видимо, чтобы было за что пенять.

Я заглядывал дальше. Заглядывал за
Собственные, невидящие глаза,
Делал шаги, суммировал всё с нуля,
Сваливал все грехи на тех, что велят,

Но горизонт опять выгибался дугой,
Сны мне шептали, что я - это кто-то другой,
Будто бы мне и правда есть, что скрывать,
Или - за что страдать.

Глупое небо, картонные небеса,
Вот я опять пытаюсь открыть глаза,
Выскочить за поверхность, пройти туда,
Где не мешают кретины и провода.

Путь за поверхность - каждую ночь, всегда.
Путь за поверхность сна, за поверхность льда,
Каждое утро - снова молчать и спать.
Может и правда - велено не пускать?

 Там, за картоном, бетоном, папье-маше,
/Чем-то, о чём не скажешь даже "clishe",
Не потому, что так бы сказал другой,
Вышедший раньше - но не даёт живой
Цвет горизонта, рвущегося во сне.../
 Там, откуда вечно падает снег -

Там, за этой иллюзией вещества,
Вряд ли нужны слова.




4.


На берегу реки.



На самом берегу
Реки, на побережье
Колышется листва
И ветер ищет нас.
И силуэты дня
Изысканы как прежде
Для пары голубых
И пары серых глаз.

Привыкли ко всему
Весенние разряды.
Пускай не навсегда,
А только до пурги
Мелодия реки
Примерила наряды
Распущенной листвы
И лепестков нагих.

Безоблачных небес
Дрожит, синеет, медлит
Горячая волна -
В себе отражена,
И снегом облаков,
И солнечною медью
И каплями дождя
И бликами полна.

А в сумерках, в камнях
Журчит вода речная,
И шелестом травы,
Касаньем наугад -
Там, в голубых глазах
Последний сумрак тает,
И серые глаза
По-новому глядят...

                12.04.99.
                Буково.



*******************************************

5.


...А тех, кто слишком светел - заменяют,
И сразу окружающим понятней
Национальность, возраст, род занятий...
Подменышу и льстят, и помогают,
А он себя ведёт совсем как прежде,
А что глаза - так кто же в них заглянет,
А там его по-новому верстают,
Напутствуя: "Встречают по одежде,
А провожают, значить, в деревянной..."
.....................................

Ну, видно, не заметят до могилы.

*******************************************


6.


На песочных часах тоже стрелки,
На каждой песчинке.
Я о сонном шуршаннии,
О скрипе под каблуком...

Проходящие дамы и господа
Незаметно стареют,
Оседают и сохнут
Накладные носы, плюмажи,
Кружева...

Вот отдельная группа господ
В осыпающейся позолоте -
Сколько пуговиц было
На камзолах,
И каких дорогих!

Осыпаются. Глухо, неслышно
Роняя в песок
Невесёлую россыпь зстёжек,
Стоят, наблюдают,
Как в безоблачном небе
Тает связка воздушных
Шаров разноцветных, тугих,
Голубых и зелёных, и красных.

...В эбонитовых ножнах
Шпаги заново деревенеют,
А после,
В труху рассыпаясь,
В незаметную пыль -
Всё на тот же песок упадают,
Или мимо летят.

- Это грустно, мсье,-
Ветер тихо шепнул мне на ухо.
Я согласен, что грустно.
Как будто
"Милый мальчик " - вам ласково так
Говорили с утра -
Вот ещё и к обеду не звали -
А вы уж седой
Человек,

Повернуть захотели лицо
К циферблату настенных часов -
И уже вы старик,
И какая-то местность -
Чужая, чудная - вокруг...

Приглядишься -
То стрелки шуршат  на песочных часах,
И фонтанчики пыли
Поднимают копыта верблюдов...

13.4.99. Буково.


7.

Свет открывается  в дверях с той стороны стекла
Зелёное на голубом - решение, ответ.
Сюда под шелест тополей меня тропа вела
Из-под безумных потолков, где "да" и значит "нет".

Мне сказано, что город пуст, что полночь ни к чему.
/аптека. улица. пески, - подробности холста/
Пусть небо пасмурное. Пусть я всё гляжу во тьму -
- Мне призраком твоей руки махнула пустота.

Махнула, принесла ответ: " Всё - ветер. Всё - трава. "
Над потолком - сто этажей. По крыше ходит Бог.
Он говорит то "да" то "нет". Знакомые слова?
Блажен кто понял их. Блажен - кто им поверить смог.
.....................................................
Что открывается в дверях с той стороны стекла?



++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
8.
                5

И опускаются крылья
И поднимается ветер
По вечерам, в полудрёме
В снег превращаются ветви
Встряхиваются как рыбы
И говорят - пройдись
И осторожен выбор
По снегопаду - вниз

Свежий холодный ветер
Втягиваю как воду
Пасмурный снег на свете
Выбрал одну свободу
О небесах - беззвучно
О чудесах - во сне
Всё
    благополучно
Руки ложатся в снег

Там и найдут страницы
Сполохи
       сны
          сюжеты
Рыбы
    олени
         птицы
Звёзды
      автопортреты


Там и слетятся в стаи
Белые сны
         синицы
Там и сплетутся
               тая
Песенки и страницы
Без проводов и нервов
Чистые капли света
Рыба
    зима и осень
Птица
     олень и лето




++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++


9.
                3
Я думал - жёлтые листья снаружи,
Но они скорее внутри меня
Я думал - за дверью снег и стужа
И холод зимнего дня

Но я приложил ладонь к предплечью,
Затем - чуть выше, туда где огонь,
И огонь погас, хотя был вечен,
И холод встретил мою ладонь

Это ничего, подумал я
Спички есть, можно зажечь
И зажёг.

И стало так горячо
И невыносимо больно

Это ничего, подумал я.
Всё это припорошит снежок.
И он припорошил.

Сверху снежок.
Под снежком угольки.
В угольках огонь.
Разжигать больно.

Как же быть?
Я думал - это снаружи.
А это внутри.



11.

Что делать с сумраком, когда он на губах,            2
Неотделим от губ, их формы, цвета,
Что делать с музыкой зимы на склоне лета,
С руками, если молнии в руках?

Что делать с танцем, если больно танцевать,
Невыносимо, но необходимо,
Что делать с дымом, если нет огня без дыма,
Что делать с памятью, куда её девать?

Там - ты, местоимение, предел.
Лиловый звук. Зима под маской звука.
Я к имени протягиваю руку -
- Рука рябит как ветер на воде.

Мне кажется, я весь из этих нот
И просто говорить - не понимаю.
Послушайте, я вашу форму знаю
И стаю выпускаю из болот.

Ну да, там было осенью теплей,
А нынче - стая сини не смолкает
И всё вокруг себя воспринимает
Изогнутою прихотью ветвей...

Песок в руках - так разожги песок.
Нет пламени и слишком много дыма.
Пока ещё дышать необходимо -
- пылай, бездымно вспыхнувший висок.


12.

ПОСВЯЩЕНИЕ



Где тебе суждено жить
Какою омелой вытирать глаза
От ветра какого сузится взгляд
Снегом каким обожжёт ладонь
Какое небо укроет тебя
От жестоких и печальных
Добрых и равнодушных
Весёлых и глупых
Красивых и безобразных
Людей
С кем станешь делить печаль
Чей смех вернёт тебя к жизни
На тонком треснувшем льду
Под лучами сумасшедшей звезды
Жёлтого карлика в пустоте
На третьей планете
В северном полушарии
В конце Кали Юги






13.

СТОРОЖА

Сторожа стоят. Сторожа.
На цепях висят провода.
Всюду сырость висит, всюду мох,
У машин скрипят тормоза...

У меня отбирают тень,
Забегая, смотрят в лицо -
Сторожат. В конце концов -
Сторожа. Одни сторожа.


14.

Прелюдия

Солнце блесной оранжевой вспыхнет,
Сонно уйдёт в глубину.
В зелени дна к полумраку привыкнет,
В тёмной воде утонув.

Струнка звенит, паутинкой прилипнув
К жёлтой дороге в закат,
Ветер качается, в лужах осипнув,
Травы качаются в такт.

Стрелки вверху, приближается полночь
Синею гаванью снов.
Полночь приходит ветру на помощь,
Пряча борта катеров.

15.


...
Корабль уходящий.
Ночная свирель.
Придуманный путь за Черту.
Стрелок, выбирающий на небе цель.
В окно неожиданный стук.
Кричащий,
молчащий,
не видящий нас
Архангел с окурком в руке.
Твой профиль,
Начерченный тысячу раз
В снегу.
В облаках.
На песке.

1.01.93


16.

Испытывая на прочность день -
Высохшей глиной за изгородью,
Брёвнами за сараем,
Возможной дорогой за предел всего этого
Через горы и лес
Великим Асфальтовым Путем
Со скоростью 60 км в час
В сторону пасмурных глыб
Полых и полных,
Защищённых от неба полосками жести,
Утыканных железными палками,
Принимающими радиоволны,
60 км в час в сторону непрерывного воя хриплых
Хроматических гамм,
Хаотического хорового глиссандо,
Со всех четырёх сторон и сверху звучащей
Чудовищной клавиатуры без пианиста,
Со всех четырёх сторон...
И если позволить резиновой гусенице
Опустить тебя под застывшую корку
Великого Асфальта,
То уснёшь и поймёшь во сне, что всё едино:
Высохшая глина и брёвна за сараем,
Или глиссандо глыб вдоль скоростных путей,
Несущихся на тебя или тающих позади
В мёртво-жёлтом свете электрофар...
Всё - об одном и том же. Нет никакого различия.
Вся плоть - трава. Это внутри меня
Раскиданы мощные брёвна.
Сохнет и трескается жёлтая глина на моих руках.
И тускнеет день, истыканный телеантеннами.
И остывает нагретая за день жесть на лице,
И закат отражается в её скреплённых друг с другом
Полосках, будто где-то свечи зажгли.
Или это растёт трава вполголоса на ветру?
Или это меня испытывают на прочность...
Но всё, чем я себя чувствую - 60 км в час там,
Где уходит от нас за предел всего этого
Великий Асфальтовый Путь.

2 июля 94г. Сахрай.


17.

Осень приходит,
Листья кладёт на глаза.
Взмахивая руками, как серая чайка,
Кружится, кличет - то
Вперёд, то назад,
Как бы случайно, или почти
Случайно.
Вздрагивая и рукою касаясь дна,
Лиц, проплывающих мимо,
Как бледные рыбы
В поиске света, жеста, города Над -
Я говорю чуть слышно
Одно: спасибо.

Сентябрь 97. Ек-рг.

18.
...

Скользя у серой поверхности,
Делает знак хвостом
Диковинное чудище -
Нарвал, огнедышащий кит!
Поднимаясь из пропасти
Единожды в сотню лет,
Осматривает окрестности
И погружается в сон...


19.

Был повреждён какой-то узел,
Какой-то нервный перекрёсток...
А мы на лодочках иллюзий
Идём на выдуманный остров.

Всё было радостно и просто:
Волна летела как попало,
Мы пили выдуманный воздух,
И полночь звёзды подставляла.

Потом разбилась и распалась
Придуманная полусфера,
И небо сразу оказалось
Угрюмым, медленным и серым,

А голоса далёких штормов
Давили нам на перепонки,
А колокольчик разговоров
Утих, и перестал быть звонким.

И мы в испуге закрывали
Глаза, и стискивали пальцы
На вёслах, в палубу вжимаясь
Как Хокусаевы китайцы,*

Мы к Богу обращаться стали,
Прося о помощи как дети,
Покуда волны нарастали
И штормом становился ветер,

И всё южнее и южнее
Нас уносило, и казалось
Нам море полночи темнее,
И сердце тьмою наполнялось.

Воронки скручивали море,
А небо на море упало,
И чёрное стальное горе
Как ветер в горле нарастало.

...Когда-нибудь и мы, не в силах
Исправить курс, вплотную к камню
Поймём: нам всё давно простилось.
И вспыхнет сумрак под ногами,

И небо - без конца и края,
И это море - бесконечно,
И где-то музыка играет,
И это - выдумка и вечность.

Декабрь 98. Буково.

*которые на самом деле были японцы



20.
...
Двенадцать тысяч солнц: которое запомнишь?
Рассвет который высветит лицо?
Быть может тот, что купол колокольни
Расплавит золотом и осенит венцом?

Сияющая тишь алела облаками,
Над ними отдыхала глубина,
Когда она неловкими руками
Коснулась облаков, а туфельками - дна.

Хотелось только пить, но голову кружило
Холодноватое нездешнее вино,
Дрожала в парусах разбуженная сила,
И медленная высь звенела надо мной...

Двенадцать тысяч солнц? И каждое - на кромке?
И каждое ведёт к  немыслимой черте?
Тогда вернись назад и собери осколки,
И время каплями застынет на кресте.


13.03.98.

21.

ПО СОБСТВЕННЫМ СЛЕДАМ

Сиреневым светом поющая даль
Касается губ и касается лета,
И старый сентябрь, как простуженный альт,
Алеет и тлеет чужой сигаретой.

Оранжевый лед в перекрёстных тенях.
Он ёлочным запахом смутно и странно
На серых качелях и белых углах
Застыл синевою пустого экрана.

Рисованный город. Решительный шаг,
Дымя темнотою, колышется следом,
И белая полночь висит на плечах
Нелепым из сумрака сотканным пледом...

........................................................

Мы когда-то не договорили,
И теперь над нами - тишина.
Равная Создателю по силе,
Угольками плавится она.

Каждое созвездие - отдельно
Сукровицей синею блестит,
Неподвижно, правильно, бесцельно
Дышит и над крышами висит.

Мы когда-то не успели следом
За такой же точно тишиной.
Нашу поступь, меченную светом,
Заливает звёздною водой.

Наши нити - без конца и края...
Солнечные пятна на губах.
То ли мы играем и играем,
То ли ищем перевал в горах.

Мы когда-то пропустили ветер
Как последний поворот домой.
Мы случайно надломили ветви,
Отравились звёздною водой.

Мы когда-то... Мы ещё не только...
Мы уже... Однако никогда
Возвращаясь, не собрать осколков.
Мы идём по собственным следам.

Январь 98. Очистные.


22.
ЗА ДВЕРЬЮ
\Острова высокой травы.\

Наискосок от этой двери
Другая дверь в другие страны.
Там в небе кружат карусели,
По облакам несутся сани,
И смотрят синими глазами
Мои смешные отраженья,
И ветер дружит с парусами
И сны читает с выраженьем.

Там новогодние игрушки
Сверкают в сумраке Столовой,
Там на заснеженной подушке
Танцуют клоуны и совы,
И опускаются снежинки
На колпачки и оперенье,
И согреваются травинки
Под кровом сонного кружения,

И в ритме сонного движенья -
Фигуры танца, свет из окон,
И вдруг приходит пробужденье,
И солнце делается соком,
Но проступает сон на стенах
Морским прибоем, ветром синим;
И тают снежные постели
От света утренних росинок.

А маяки на побережье
По вечерам сигналят морю
О том, что тает город снежный. -
И корабли сигналам вторят.

И чем плотнее давит ветер,
Тем свет сильней, яснее лица,
И фиолетовое лето
Как неоткрытая страница.

Смотри - но только не глазами:
Светила тают постепенно,
По облакам несутся сани
И как экраны гаснут стены.

И через стены и пустоты -
Другая повесть в каждой строчке:
Сквозя, просвечивают соты
Моей последней оболочки.

/Мой дом - яичная скорлупка,
А смерть - лишь новое рождение.
Секунда обнимает сутки
И приближает пробуждение./

Окно, распахнутое настежь.
За ним - река уносит льдины,
Дробит, ломает их на части,
Соединяет половины,
Преображает голос крови,
А сокол солнца лечит раны.
И след от света на ладони -
Как рябь последнего экрана.

Ноябрь - март.
/1997 - 98. Архыз - Буково./

 23.

ДОЛГОВАЯ ЯМА

Они пытались понять,
Что им делать здесь,
В мире, где все чем-то заняты,
И каждый точно знает,
Что его дело необходимо.

Каждый стучит своим молотком
Или своим долотом,
Или что-то роет лопатой в земле,
Или выращивает какие-нибудь овощи,
Или умеет управлять
Каким-нибудь транспортным средством,
Или рисует такие картинки,
Которые можно продать,
И на вырученные деньги
Купить стиральную машину
Или швейную машину
Или ещё какую-нибудь машину
Или прелестную женщину
И впридачу к ней дом
Для неё и для тех детей,
Которых прелестная женщина
Нарожает, призовёт, подманит
Откуда-то из Космоса,
Или из Капустных Грядок
Своей прелестной рукой.

Они пытались понять,
Почему они здесь
И что им здесь делать,
Что это за долги,
Которые им надлежит отдать,
И кому их отдавать,
И как это сделать,
Если они сами не знают,
Что это за долги,
А только всё глубже и глубже
Вязнут в этих долгах,
И долговая яма всё углубляется,
И голубое небо с белыми облаками
И солнышком
Всё удаляется и удаляется,
И вот его уже почти не видно,
И память о нём - как память о давнем чудесном сне,
Снившемся когда-то в детстве - и то, неизвестно ещё:
Может быть это ложная память?

А стены всё выше
А смысла во всём этом всё меньше:
Ведь пока сидишь в долговой яме,
Никак не можешь отдать долги,
Чтобы можно было выйти из долговой ямы
И отдать наконец хоть какие-то долги, хоть отчасти,
И понять наконец, расплатившись,
Для чего нужно быть здесь,
В мире,
Где все чем-то заняты,
И каждый точно знает,
Что его дело абсолютно необходимо,
И стучит и стучит, стучит и стучит, стучит и стучит
Своим молотком.

Декабрь 98.
Буково.

24.
...

Бремя, бремя давит меня.
Недодавит - останусь в живых.
И тогда у живого огня
Напою весёлый мотив,

А пока, закрывая лицо,
Горлом чувствуя тьму ночей,
Не могу разорвать кольцо
Серых сумерек, серых дней.

Горечь, горечь на языке.
Горечь тысячи сигарет.
Гонит лодочку по реке
К берегу, которого нет.

Время, время болит во мне
Бесконечной пустой рекой.
Небо, небо уже в огне.
Я касаюсь его рукой.

Декабрь 98. Буково.

25.

У сердца - собственный нелепый танец:
За полчаса - полтысячи фигур,
А я их переделывать пытаюсь,
Поправив самодельный абажур...

Есть пируэты, и броски, и ветер,
И паузы молчания и тьмы.
Но - некому рассказывать об этом
Под снежное шуршание зимы.

Искрится ночь. Под белым одеялом
Уснула потускневшая трава.
Воюет снег за дальним перевалом.
Зачем же произносятся слова?

Слепая сила тьмы? Пустяк, остаток?
А кажется - вселенная в огне,
И, словно звёздной крови отпечаток,
Рыдает отсвет истины во мне.

Куда идём такою снежной ночью -
Я и фонарик в гаснущей руке? -
Туда, где полусонным многоточьем
Три звёздных блика в стынущей реке.

Декабрь 98. Буково.


26.

КРОМЕ...

Ни в чём нет смысла
Кроме музыки и света,
Света и ветра,
Ветра и странных слов.

Спешишь и спешишь над обрывом,
А там, под ногами, город,
И в городе - чужие люди
Строят какие-то вещи.

В небе медленно кружат,
Не спускаясь, орёл и ворон.
А я иду, не спеша,
Бог его знает, куда.

За плечами - короткая чёрная тень
Рваным плащом висит,
А я иду, не спеша.
Кончился день.
Я был не при чём. Кончился день.

Словно пустая метель, жёлтая метель,
Смешанная с железною пылью,
Дует и дует в спину.
Кажется, меня давно уже
Могло унести,
А я всё иду и иду...
Может, меня и нет.

Из глубины
Прозрачной, зеленоватой и абсолютно спокойной,  -
Ни в чём нет смысла,
Кроме музыки и света,
Света и ветра,
Ветра и странных слов.

Декабрь 98. Буково.


27.

СНЕГ В ДОЛИНЕ

Сорван голос приглушённый
Снегопадами во сне.
Мы стоим заворожённо,
Мы исследуем - где снег.

На краю без разговоров
Видно снежное скольженье,
А внизу, где капель шорох,
В лужах мокнут отраженья.

Берега на облаках
Изменились и пропали.
Руки греются в руках,
Руки струны отыскали,
Тают снежные печали
На оттаявших щеках.

Полвторого на часах?
Только кто же им поверит?
Руки? Голос? Свет в глазах?
Перепутали - где двери,
Разве, там, на Небесах?

Просто скоро Новый Год,
А окно - без переплёта,
И автобус не дойдёт
Без огней до поворота...

Только там, где Старый Храм
Да бумажные иконки -
Нерешительный, негромкий
Лучик света по камням...

Декабрь 98. Буково.


28.

ДЕТИ И СВЕТ

На свете, на свете
Весёлые дети
Играют - где тень и где свет.
Но кем-то, но кем-то
Расставлены сети,
И всем не хватает конфет.

А дети смеются и с сумраком бьются,
И смотрят на всадников вверх,
И всадники светят, и падают сети,
И света хватает на всех.

На свете, на свете расставлены сети:
На свет полетишь, и - пропал.
Пылает огонь, и разбуженный ветер
Как лето безбрежен и ал.

А дети смеются и трогают ветер,
И кто им расскажет, как быть?
И что они встретят во тьме и на свете,
И как им друг друга любить,

Когда они просто танцуют на свете
И просто сгорают в огне
И помнят, что кто-то воскрес на рассвете
Давно, на одной из планет.

Ноябрь - декабрь 98. Буково.

29.
...


30.

ЛЕВ

На берегу Северного Ледовитого Океана,
Где кто-то выстроил набережную
И длинное стеклянное кафе
Со многими стеклянными дверьми,
Мы бродили с тобой, взявшись за руки,
И мы видели удивительное, чудесное существо,
Отчасти похожее
На полярного медведя,
Отчасти - на странного, слишком большого
Густошёрстного африканского льва.
Существо вынырнуло из ледяной солёной воды
И неторопясь ступило на каменные уступы набережной.
Вода стекала с него сплошными потоками,
И от неё шёл пар в морозном предутреннем воздухе.
Существо повернуло голову к нам, и мы увидели
Его глаза.
Они были как тёмный, густой мёд,
Который, наверное, собирали не пчёлы,
А громадные инопланетные бабочки.
И за тёмным мёдом угадывался янтарь,
А уж за янтарём - просто солнышко.
Ты едва заметно качнула головой,
Прежде чем сказать уверенно и восхищённо:
"Лев..."
Это и правда был лев - золотистый полярный лев,
Державный, всеми признанный властелин Арктики.
И столько покоя, достоинства, доброй силы
Было в этих глазах,
В необычной посадке головы,
В случайном повороте шеи,
Так сочетались в нём царственная мощь, изящество,
Созерцание - и ещё что-то детское, беззащитное -
Что мы всё стояли, в страхе и восхищении
Глядя на него, и не могли отвести взгляд,
Наполняясь любовью.
Мы были почти счастливы.

... Вот только на этом не закончилось дело...
Из воды неожиданно вынырнули рыжие шакалы с острыми
Морковными мордами.
Они метались вокруг льва, стараясь добраться
До его горла, и он выглядел растерянным...

Тогда ты сказала
Изменившимся голосом:
"Они очень вредят львам.
Закутывают их своею слюной
В шар
И усыпляют.
А потом всё время будят. Много раз за ночь,
Не давая ни спать, ни жить."
Я отогнал одного шакала,
И он тревожно заметался по кафе, прижимаясь
К полу в углах, злобно косясь на меня...
Он боялся, что его настигнет удар ноги
В тяжёлом ботинке.
Наверное, я не пощадил бы его.

Затем
Я проснулся, но не сразу открыл глаза.
Я всё думал - как бы помочь удивительным
Полярным львам,
Которые почему-то
Не могут противостоять мерзким тварям
С морковными мордами...
Так ничего и не придумав, я встал и выглянул в окно.
Оказывается, снег, который выпал вчера,
Уже наполовину растаял.
Солнце и синее небо над кромкой окрестных гор.
И ветви деревьев в снегу
На северных склонах.

Декабрь 98. Буково.









Я из заката протягивал руку тебе
Осень желтела
И выпадал без единого звука
Снег
Пушистый и белый

И
  мохнатые  кромки прощались:
             Выпадали и таяли
И
  прошлогодние травы
                Качались
Так
    Медленно и тайно шёл снег.

            Я протягивал руку.
Закат
      холодом
               сковывал
                паузу
                ветра.
Снегопад убаюкивал
                И
         ты   отвечала не сразу


И лето казалось паутинкой прошлого


       На сонную воду воду
Ложились листья, и ледяное
Крошево, кружево
Дарило свободу
                перевалам
                с юга
Ещё не
       запорошённым.

              От облепихи шёл пар, хотя
Веком
      раньше
             Здесь было сонно и
Я из заката протягивал руку тебе.








.


Не сжимайтесь, стены, не сжимайтесь.
Не черней, вечернее окно.
Помутить мой разум не пытайтесь:
Я сошёл с ума давным-давно.

Лучше, ветер, помоги подняться
И опять неси меня туда
Где за штормом моря и акаций -
Светит пограничная звезда -
Звёздная, нездешняя вода.

Это здесь, когда подует ветер
Это - без о бмана, без причин
Это - фиолетовое лето.
Отзвук смеха - огонёк  в ночи.

-------------------------------

Поднимаюсь всё выше над туманной землёй.
Руки - крылья, и курс на звезду.
Фиолетовый свет над моей головой.
Фиолетовый ветер подул.

Белый облачный край ещё медлит и ждёт
Чтобы вспыхнуть, когда без причин
Пограничного времени звёздный восход
В сердцевину направит лучи.

Вскрикнет птица. Растает крыло на ветру.
Я не знаю - что будет потом.
Может, песня без слов и разорваный круг.
Может, лето за треснувшим льдом.


23.09.99.




Ты устала, а я
Выпил воду и стал
Останавливать сердце.
Чтоб потише стучало.


Разбегаются стаи.
Мы тоже - из тех,
Но немного другие.
Поглупей, вероятно.


Или точно, одною
Бессмысленно длинною фразой
Бесконечность фрактала
Не выразить по существу?



Отвлекает внимание голос -
Упрямый отрезок.
Мёрзнет горло от света.
"Быть может, горячего чаю?"

"Может, чаю. А может, не чаю?"
И сердце оставит
Все попытки гулять
По краям отвлечённых задач.

май 2000.
Екатеринбург.


    Новому Правителю.

Пусть не один. Но я не вижу
Других таких же.
Линейки, клетки, капли спирта -
Всё по-другому.

Они хотели видеть утро,
А увидали -
Самих себя.
Самих себя.
Самих себя.

И слава Богу, что спирали
Вернулись. Только
Там ничего не разглядеть
Без макроскопа.

Оставит телефон в руках
Какой-то дамы...
Она сумеет позвонить
Куда попало.

Мы тоже можем. То-есть, ты.
Ты тоже можешь.
Возьми магический кристалл,
Возьми начальный капитал,
Возьми лопату

И начинай копать песок
И петь при этом.
Копай отсюда - до утра,
И вглубь, и шире.
Увидишь сам, как это всё
Безумно трудно.

 "Ах, что за голос у моей
электрофлейты!
Такой, что никому не спеть:
Сама играет!
Я только говорю: "Давай!"
И отхожу."

А кто-нибудь, вообразите,
Очень просто
Придумает ещё прекрасней голос.
Ничуть не стыдно за такого парня.

Изобретатели - нужнее прочих.
Изобретателя теперь же ожидают
В приличном для него колонном зале.
- Красиво?
- Вздор. Ещё не обработан.
Но многие поконники искусства
Катать шары по крыше кегельбана
Уже свои монокли вынимают
И начинают делать ставки на
Его лихой галоп на олифантах.

... Придётся мне вытаптывать дорожку
В своём мозгу. А то увижу вряд ли
Коробки виртуального парада,
Реально-виртуального, как надо -
Поскольку плохо вижу в темноте.

О, не пугайся! Не гляди так быстро
И так ужасно! Лысина моя
Солёным потом в тот же миг покрылась,
Когда ты объявил, что все мы снова
Участвуем в забеге до утра.

А я-то улетал из сонных камер,
Я сонный потолок ломал руками,
Извёстку сыпал на голову людям...
И вот теперь известно без ошибок,
Что это всё ненужно и нельзя.

... Я не один. Но я других таких же
Не вижу. Я прозрел, или ослеп
На остановке, в полной темноте?

 май 2000.

     Ек-рг.



       НАПУТСТВИЕ


Остерегайся голоса во сне,
Мелькания печальной паутины,

Текучей тени, левой половины,
Картины на подветренной стене.

На выдохе исчезнут миражи.
На вдохе, за последним поворотом

Опять туман зачёрпываешь бортом,
Но сразу снова вспыхивает жизнь,

И это тоже - ты. А поутру
Какой-то новый подойдёт к костру
И, руки обогрев, покажет выше:

Над пихтами, в горячей синеве
Сияют нити, белые как снег -
Г ляди, гляди!

               Так бесконечность дышит.


             33     11.05.00


Всплеск солнечного ветра -
Висок травой зачёркнут.
Река пустого света
К безмолвию течёт, и
Сплетенье на запястьях
Теней волосяных
В ладонях безучастных,
В глазах берестяных,
Ни звука оправданья,
Ни шёпота во сне:
Бессонное касанье
Отслаивает снег.
Шуршат, и сразу тают
В глазах пластинки льда -
Испуганно решают:
Надолго? Навсегда?
...История без текста,
История и всё.
Заснеженное детство. -
Зачёркнутый висок.

Апрель 97. Ек.-рг