Распутье человеческих дорог

Арфа звучит мелодично и тихо
Поведай нам старче о делах минувших,
Приманим удачу, отгоним лихо.
Звонко ударил Арфей по струнам,
Словно чертил в воздухе руны.
Дрожал его звонкий голос,
Звал идти за ним, как Колосс,
Что некогда владычил и следил,
И возвышался, но рухнул
Венценосной головою в землю угодил,
Так голос певца стонал
И прямо из под ног он землю рвал.
И растворялся
Не то в тиши,
А может ночи
Вот среди Эллинов, вот в этой прям глуши,
Одни лишь комары... да камыши... в тиши:
" О был же Храм в Пенгале Зевса
Он молний повелитель - громовержца.
Египет, Фивы преодолел один паломник,
Раздался в ширь, заметно подобрел.
Что видит он? Раскинул руки в стороны пред входом.
Простор, простор и свет, величественный постамент и статую,
Почил же сие место своим вторым домом.
Какую ж цель мечтал достичь он перед походом?
Грехи свои искупить хотел,
Желал, лелеял - таков в жизни его удел.
Хотел прощенья испросить,
Да груз с своих же плеч свалить
Да, час был поздний, притомился
На камни опустился, и быстро помолился:
Успел же в сумбуре и хаосе мыслей
Спросить о главном – о деньгах.
И стало веселей.
Но мука точит сердце
И как же не открыться отцу же Зевсу?!?!
Не нарушал он клятв, не лгал, не крал,
В любовной же утехе он душу потерял.
Его душа скорбит и плачет,
Жену, оставив, сюда спешил,
А может знак – все это что то да значит.
Он слушал, смотрел, но не углядел и не услышал,
Причинил он боль своей же половине,
И мечется, как заяц по трясине.
Зыбучие пески съедают все и без разбора:
Крестьян и королей
Тем паче идущих врозь, но все же вместе – чтоб избежать разлук позора.
И в дальнии дали пустился,
На борт корабля облокотился.
И с благословенья Эгейских ветров
Он прибыл и жив и здоров.
Но жена его места себе не находит,
Близ Александрийского маяка по берегу бродит.
Слезы льет, коробит ее душу разлука.
Его зверское ханжество, эго,
Самодурство, сжимает сердце мука…
Не поймет он ее, уезжает. Зачем? Сам же не знает.
Прощенья просить? Нашел у кого… у статуи бога!
Перед тобой Живая Женщина…. Собрался в дорогу.
Обида гложет, боль причиняешь… Все себе твердит: ничего ты сама не понимаешь.
Исчез в дымке и растаял муж Персей…
Да неужель пройти по кругу суждено и возвратиться,
Чтоб на деле убедиться,
Что счастье рядом,
Ничто же не дается даром.
Оно заслужено должно быть потом,
Вниманием, трудом
И жаждой понимать не только тело,
Не его ж одно ласкать.
Гармонию приобрести в душе
И стать же спутником навеки
Не попадать же под клише:
Раз логики различны
Не понимать же человека – естество.
Такие Эллины сплошь двуличны…
Храм Зевса, темнота и на камнях опавшее же тело,
И факелы потрескивают несмело.
Приходит сон, а может и не сон, прям явь. На небеса попал?
И видит наш Персей не статую, а бога. И думает: «Пропал».
Стоит она и смотрит, брови хмуря,
Глаголет, чеканя и словечко каждое смакуя:
«Доколе ты же будешь просить прощенья?
Проси уж лучше у жены.
Не буду посылать на род людской гоненья…
За правду скажешь ты? Вздохнув?
И будешь же не прав, лишнее сболтнув!!!
Встань раб, когда же дойдет
Что солнце и луна встречают, провожают каждый свой заход, восход.
Не могут вместе быть.
Природу в этом надо же корить.
Но ты!!! Ошибся? Так ты же человек,
О если б богом был, а так твой краток век,
Учись же на чужих и на своих
Ошибках, горестях, невзгодах.
И размышляй поболе,
Не всегда же исполнять мою же волю???!!
Умей просить, умей прощать,
Умей в глаза смотреть и не роптать:
На Бога, на Судьбу, на Рок людской
Любовь же во власти мирской.
Там нет ни Купидона, Афродиты,
Решает все закономерностей случай,
Пути же эти не избиты.
И есть законы бытия
Пойми же ты их, не прожигай же жизнь зазря!!!
Сердечко в твоих руках трепещет,
Пульсирует, и плачет как дитя.
Но никогда, но никогда не играй, не поступай шутя.
Оно разбито и осколки…
Я многих повстречал…
Потеряны, да умерли внутри и стали колки
Для всех и вся.
К твой жене иди
И если вдруг остались крылья, то лети!!!!»
Отполз Персей, ведь непривычны речи
И застонал, проснулся,
Его же ложе напоминало место сечи…
Схватился, засуетился
И на корабль приземлился в впопыхах,
В чем был.
И в темноте же оступился,
И за корму бултых,
И кормит рыб теперь морских.
Жена же, не выдержав сердечного удара,
В разлуке померла,
Детей не воспитав и не родив,
Не постигнув природного дара.
Вот так поступает судьба,
Тяготись или майся,
Понять, простить, прощать, любить
Свою половину старайся.
Даже тех кто гордыней зовется
И тогда вам по отдельности страдать не придется…»
И голос стих, замолкло песнопенье,
И тишина повисла,
Да удивленных взоров узор переплетенье.