Вспоминая Порто-Франко

      Владивосток - 1860
               
Дубы, березы, ели, клёны,
Взойдя на сопки чередой,
Стояли, как патруль зеленый,
Над бирюзовою водой.

Березы, ели – все знакомо,
Но в сочетании с бирюзой…
Такое редко встретишь дома,
И океан… Шумит! Живой!

А в бухте, гавани прекрасной,
Вода, как зеркало гладка,
В любые штормы безопасна,
И ждёт бродягу-моряка.

-Бросаем якорь! Шлюпки за борт!
Дает команду капитан.
Матросам повторять не надо,
Им так наскучил океан!

Горька военная неволя,
Втройне горька для мужиков,
Которых разлучили с полем,
И пусть в деревне быт суров,

Сильна матросская кручина
По пашне, лугу, по жнивью,
По лошаденке, по овину.
По жинке, детям, соловью.

Все это где-то там, далёко,
Ни рук, ни взгляда не подать.
А им у моря на Востоке,
На страже родины стоять.

Едва пристав, скорей на сушу,
Туда, где сочная трава.
Где запах липы дразнит душу
И вязнут в горле все слова.

В руках земля. На вкус, по цвету
Должна родить, и хорошо,
И не беда, что поля нету
Хозяин есть! Доплыл, дошёл!

Все будет позже – бродят силы,
А для начала на флагшток
Взлетел флаг родины – России!
Основан пост Владивосток!


      Владивосток - 1861

Звенит пила, стучит топор,
Теснятся в бухте бриги, шхуны,
Ушли орлы с окрестных гор,
Мешали спать ночные шумы.

Рождалась жизнь на берегах,
И пусть крепки зимой метели,
Душе российской вреден страх,
Крестьяне наземь крепко сели.

А край богат – коль не лениться,
Да побродить в тайге с ружьём –
Свободно можно прокормиться,
Не пуган зверь – бери живьём!

В заливе плещутся лососи,
Поймать такого всякий рад,
А как за летом грянет осень
Орехи зреют, виноград.

Ничьи угодья, царь далеко,
Однако, честно говоря,
Могучий тигр, гроза востока,
В тайге имеет вес царя!

Бессильный спорить с человеком,
Но досадить ему – готов.
И царь, что правил век за веком,
Ворует ночью сонных псов.

Со временем убрался в горы,
Жестокой покоряясь судьбе,
Но все же не покинул город –
Остался в городском гербе.


      Владивосток - 1863

Прошла зима, затем другая,
Морозец с ветерком, бодрит,
Теснятся имена на карте края,
Форпост российский накрепко стоит!

Но, скучно мужикам, купцу не развернуться,
Солдату что продашь, коль тот один?
Священнику тоска – домой вернуться?
В мужицком городке ни свадеб, ни крестин.

Но, вот, пришло: солдатам понемногу,
Разрешено, до окончанья дней,
Селиться на брегах Златого Рога,
Доставив семьи – женщин и детей.

Длинна повествования дорога,
Расскажем отчего и почему
Назвали бухтой Золотого Рога,
Матросы гавань поста своего.

Стамбульский Рог дугой напоминая,
Блистала бухта девственной красой,
Казалась рогом изобилья края,
А край, как оказалось – золотой!

Пришла весна и как то на рассвете,
Заулыбался старый дикий лес:
На пост прибыли семьи – жены, дети,
Солдатам счастье, радость до небес!

Идут по трапу женщины-подруги,
По суше и по морю отмахав.
Заботливые, ласковые руки,
Ведут корову, тащат петуха.

А рядом дети, будущее края,
Озябшие, уставшие в пути,
Не думают, глазенками стреляя,
Что им здесь жить и с городом расти.


Сошли, расположились по-хозяйски,
И жизнь пошла, давая стеблю рост.
Налаживался быт, совсем не райский,
Почти как там, за десять тысяч вёрст!

А через год родился первый житель,
Надеждою девчонку нарекли,
Так, как сказал заезжий сочинитель,
Рождался город на краю земли.


      Владивосток - 1890

Гремит ухабами Светланка,
На вороных то вверх, то вниз,
Поднявши тост за Порто-Франко,
Гуляют  Купер и Де-Фриз.

Сюда собралось пол-Европы,
Суда добрался Новый Свет,
В порту весь мир развесил стропы,
Заслышав перезвон монет!

Уже закуплены овраги,
Долины, речки и луга,
Уже подписаны бумаги,
Прощай свободная тайга!

Здесь царь и бог телец известный,
И в порт зайдя на корабле,
Ты станешь даром в бухте местной,
Но лишь за деньги – на земле!

А где же русские? Тех мало,
Развеяв западный угар,
Один Семенов – крепкий  малый,
Открыл на  площади  базар.


      Владивосток - 1900
    (клуб Ланцепупов)

Стреляй по шороху! Огонь!
Заставим поплясать бродягу!
Глуши охрипшую гармонь!
Салют купеческому флагу!

Пали в кромешной темноте,
По голове, плечам и ниже –
Здесь развлечения не те,
Что в Петербурге и Париже!

Здесь «Яра» нет, «Максима» - тоже,
Здесь некому сплясать  кан-кан.
И если вдруг тоска загложет,
Не удерёшь с толпой цыган.

Но для тоски причины нету,
Когда в порядке капитал,
Вот если растерял монету –
Тогда тоска, тогда  - пропал.

Не видишь выхода в труде -
Лови судьбу сквозь мех тулупа,
И, как блоха на бороде,
Скачи под дулом  ланцепупа.

И утешайся мыслью той,
Что все течёт в жестоком мире,
Что завтра  он перед  тобой,
Мишенью станет в этом тире!