Киреметь и Пилешпи

(По мотивам мифов древних чуваш)
 
Вступление

Совсем немного у чуваш  легенд –
Особенно, касается религий..
В истории ведь было много бед -
Невосполнимых мы потерь постигли.
Не доброй волей, то произошло,
Не хочется в причинах разбираться.
Оставим так - что было, то прошло;
Остатки, что ли, сохранить бы, братцы!

Из многих, есть один пример такой –
Ушла  языческая вера ныне;
Тысячелетия была, родной;
Уж с неба опекают нас иные….
О том, что было в древности у нас,
Едва ль  картину мы уже получим.
Один дошел до нас изустный сказ –
Он и для нас малоизвестный случай.

Не назовешь надежным, сей источник,
К другим уже утеряны пути;
Давно ли нет ли – не узнаешь точно,
Свидетельства, конечно ж, не найти.
Изустный сказ, он шел по поколеньям,
Да вдруг прервался в просвещенный век…
Жила красавица  в одном селенье,
Каких не видел в жизни человек.

Красы такой, иметь не должен смертный –
Лишь боги  могут лик  такой иметь…
И на тебе – хоть верьте, хоть, не верьте,
Красавица – повержен Киреметь!
Богинь – красавиц он встречал немало;
Дружил он  и  с прекрасной Юрату (1).
Девчонка расцвела – житья не стало -
Он весь влюблен, забыл богиню ту!

Сравниться  люди  с богом разве  смогут –
И мысли допускать нельзя о том!
Молиться можно, может, те помогут -
Не угодишь,  откажут же притом.
Растет девчонка – просто загляденье;
И солнце, не скрывает свой восторг!
Для всей природы девушка – явленье;
И бог - лишь междометия исторг!

Такая красота здесь -  не для смертных,
Принадлежать должна лишь одному!
Ее он завоюет непременно –
Конечно, не уступит  никому!
И начал он, что посетил селенье –
И от людей девчонку оградил.
Понять то – не подвластно разуменью,
Богов понять…, увы, не хватит сил.

Он ненавистью окружил девчонку –
Всех жителей отвадил от нее.
Привлек помощников в том деле тонком:
И Зависть тут сверкнула острием,
И Корысть с Алчностью людей  смущали;
И  Бестолковость здесь нашла прием….
Отвергнутость, парням здесь помешала,
И Ревность загорелась вдруг огнем.

В селе  своем  изгоем оказалась,
Поверить трудно в это Пилешпи;
От дочери  и мать уж отказалась,
Растившая  до этого, в любви…
Нет в мире силы против божьей власти –
Никто того представить бы не смог.
Вдруг на село посыпались напасти –
Тому любовь бессмертного – исток.
               
Неурожай – как нет  дождей за лето,
На  живность вдруг напал какой-то мор.
Все понимают – не спроста все это,
Прогневили богов, с каких то пор….
А абыс (2) говорит о жертвах прямо…
И требует, конечно, Киреметь.
Как угодить, он бог, увы, упрямый;
Не примет жертву – нищим умереть!
               
Как поиск  «виноватого» начнется -
Окажется невинный, таковым.
Так почему-то с древних пор ведется -
Будь хоть невинный, в сущности, святым.
Кто виноват, что в жизни  все в разладе!
В селе свалили все на Пилешпи…
В толпе все люди - что бараны в стаде,
Ведет «пастух» их, словно по степи.         

Та девушка объявлена «колдуньей»,
Ответственность должна нести за все!
Не важно, кто подобное придумал –
Не важно, что девчонка ни при чем.
Но, отвлечемся все же, поначалу –
Нельзя понять иначе – что к чему….
Судьба вначале счастье обещала,
И «араскал» порукою тому.

Счастливое детство.               

В одной избушке на краю селенья
Семья готова встретить свой приплод.
Событие, для душ людских - Явленье,
И в божьем стане праздником идет!
И в первый миг рожденья, Пюллехсе (3)
На лбу дитя, его судьбу запишет.
И будто бы, судьбу ту, видят все -
Лишь человек не видит, хоть и ищет.…

Богиня  написала – «араскал» (4);
С чернилами вдруг вышла незадача;
Не те чернила –  бес озоровал,
И смысл надписи переиначил.
Уж лучше  написала бы «элчел» (5) -
Чтоб соответствовала надпись  цвету;
А черный цвет – он лишь для черных дел,
Богиня, вышло, пропустила это!

На счастье ли, на  горе, надпись та –
Никто истолковать ее не сможет;
Тут вместо смысла просто пустота;
Кого винить? – Не знали это тоже.
Никак не черным – это был Закон,
Он, «араскал» быть должен желтым цветом!
А черный араскал…, не признан он -
«Элчел» бы лучше  выглядел при этом.

Пока росла, пока была мала,
Была вполне счастливая девчушка.
В деревне -  всем была она мила,
Друзья-мальчишки были и подружки.
В семье гордились дочерью своей,
Красавицей расти, уж обещала;
Завидовали им, в округе всей –
Сомнений в счастье не было вначале.…

В любви и  ласке девочка росла,
Но, не изнежена, что и не верится.
Родители  любили неспроста –
Трудолюбивая, и с добрым сердцем.
И рукодельницей  уже слыла,
Сомнений нет, что станет мастерицей;
Общительна со всеми, весела,
А улыбнется -  будто бы, искрится!

И  счастливы отец ее и мать –
Все славили за счастье Киреметя.
Вся жизнь у них - на  лад и благодать;
Спасибо боги, верность вам  за это!
Так жить бы, жить бы и растить детей,
Чуваш в трудах своих не знает  лени.
 Раз хорошо – не ждет дурных вестей,
Хотя б на пару, что ли, поколений.…

Чтоб вырастить детей, определить,
Увидеть внуков – радоваться жизни;
В покое жить им, лишь в покое жить…,
Не видеть, как несчастья правят тризну.
А дочь растет, не ведает совсем,
Что Рок уже готовит испытанья.
Покуда же, в селе она довольна всем –
Не пошатнется, даже мирозданье.


            Нежданные напасти               

Тангара, видно, кто-то разозлил –
Он в ярости.  Слепым он гневом полный;
Громаду туч на небо запустил,
Недолго ждать огня жестоких молний.
Не попадаться лучше на глаза,
Он  в ярости; не станет разбираться;
Угрозу страшную несет  гроза,
Куда пойти-податься тут уж, братцы!

Когда царит  спокойствие и мир,
Село оно как будто расцветает.
И даже те, кто беден сам и сир,
Для жизни силы вроде, обретает…
Вот и сосед, хромой больной старик
Построить новую избу  затеял;
Никто не понял, как огонь возник,
Мечты сгорели, что бедняк лелеял…
               
Так уж случилось, в этот краткий миг,
Там Пилешпи случайно пробегала…
Увидевший ее хромой старик
Вдруг закричал: - «Она наколдовала!»
Случись такое – будь спокойный день,
Соседи посмеялись бы и только.
Сказали б:- «Тень не надо на плетень,
Не виновата девочка нисколько!»

Но вопли те раздались не спроста,
Была за ними воля Киреметя.
Те вопли бог вложил ему в уста -
На перепуганные души пало это.
А гром грохочет, молния слепит -
Вот-вот, огонь весь божий мир накроет!
Не осознав всего-то Пилешпи,
Все, старика пыталась успокоить.

Какое там! В истерике старик,
Его уста проклятья извергают.
Да и соседи тут пустились в крик –
Бездумно девочку невинную ругают.
Хоть, слава богу, мать есть и отец,
И неизвестно, что бы тут случилось;
Устроил бога и такой конец  -
Как он задумал, ныне получилось…

Все, что случилось – первый был сигнал;
А дальше, больше… новые напасти!
Сам Киреметь – иль знал, или не знал;
Теперь пошли несчастье за несчастьем.
Сердца всех  сверстниц ревностью горят –
Их женихи ослеплены девчонкой;
»Женатые», во всю глаза «пялят»,
А ругань жен,  достала «до печенки»!

Ну, ладно бы; понять бы можно их –
Но ведь, и парни, тоже невзлюбили!
Раз промах, в притязаниях своих -
Потом ей  неудачи  не простили.
Вначале, вроде были  без ума,
Но, ей-то, ни один  не приглянулся…
Симпатии  испортила сама –
Друг  «недругом» внезапно обернулся…

Неурожай еще  селу  грозит –
С весны  уже,  сплошная сушь в округе…
Понятно, у крестьян душа горит –
О том лишь «бают» люди на досуге.
И виноватых принято искать
Конечно же, среди людей безвинных;
Будь Молох тут, или ночами тать –
Виновна будет Пилешпи, едино.

Из дома-то, ей выходить нельзя –
Увидит кто, так обвинят в чем-либо!
Издергана сама девчонка вся,
Хоть, боги что ли, в чем-то помогли бы…
Она уж непрестанно, вся в мольбах –
Но, результатов что-то, вот не видно.
И вместо радости, все дни  в слезах;
За что хоть, знать бы – и не так обидно!

Хоть, слава богу, живы мать с отцом –
А то б, не знаешь, чтобы с нею стало.
Они-то знают, не грешна, ни в чем,
Но этого, для оправданья мало!
Нет, не уймется, этот Киреметь –
И мать, решил от девушки отвадить.
С отцом успеха можно не иметь,
А с матерью, конечно, можно сладить.
               
Он «Мора» просит малость,  «подсобить» -
Родители  лишились вдруг коровы;
Виновная – конечно Пилешпи,
Мать дочь свою, и задушить готова!
Отец, спасибо, разум сохранил,
Один он, наговорам не поверил.
Надолго ли ему достанет сил –
Весь мир девчонку загубить намерен!

       Жертвоприношение.            

Сам Киреметь, раз к абысу  пришел -
Во сне раскрыл причину бед в селенье.
Он пригрозил – никто не будет цел,
Не будет если, жертвоприношенья…
Ни птица не устроит здесь, ни скот –
Так  виноваты перед богом люди!
Лишь жертва-человек спасет  народ,
Иначе никому спасения не будет. 
               
Был мудрым, мудрым стариком, абыс;
Без этого, все понимал и раньше.
Он выжидал. Готов уже «кумыс»,
Наряды, те, что всех нарядов краше.
Кепе (6) лежит - из лучшей синсепир (7),
Набор весь украшений для невесты….
Он знал, что жертвой будет Пилешпи –
И верил, что пройдет все без протеста…

Кто может, «против» выступить? Отец?
С ним раньше побеседуют на сходке.
Едва ль решится  после на протест –
Ведь у богов тут «разговор короткий».
У них в запасе много грозных  сил –
И все они подобны лютой смерти!
На горе горькое он дочь растил,
Напрасно он молился Киреметю.…

Настал уже назначенный «тот» день –
Как будто солнце даже стало строже;
Когда уже «кратчайшей» стала тень,
Начало протрубили свадьбе божьей….
Хотя, в тревожном страхе люди все,
Изображать на лицах радость должно;.
И у невесты бога на лице,
Изобразить бы  радость только можно.

Нет, видно чувств каких-то, Пилешпи -
Напрасно,  с нею поработал знахарь…
Слеза заполнила  глаза, слепит;
А, на лице - ни радости, ни страха.
Нестройно, с песней движется кортеж,
Все ближе, ближе  к Дубу Киреметя (9)
Кому-то, видно даже, невтерпеж,
Всё - «забегают», раздражая  этим.

Одергивают нервно люди их –
Перед богами страшно им и стыдно;
Еще напустят вслед за жертвой  Лих….
Перед девчонкой, совестно подспудно.
Хотя и весело играет их  шыпыр»,
Звенят на женщинах во всю  монисты;
Хоть знают все, обильный будет пир,
Но, чувство есть, что с совестью не чисто…

Известно всем, каким бы ни был бог -
Никто  невестой  богу бы не стала.
Все знают – общей травли здесь итог,
И жениха не Пилешпи  избрала.
Едва шагая Пилешпи молчит –
Она такая,  будто бы «чумная»…
И это сильно земляков  страшит;
Она, быть может, всех потом проклянет.

А вдруг,  обиды  отзовутся им,
Быть может, горько после, пожалеют.
Раз сделано; хотим ли, не хотим –
Не повернуть назад потом затеи.
А вот и Дуб, ограда (10) впереди,
Открыты настежь южные ворота;
«Здесь без даров в ворота не входи» –
И не входили, всем ведь жить охота.

Сегодня можно! Будет пир горой,
Сельчане ничего не пожалели!
Стол  «ломится» как редкою порой –
Здесь для обряда все предусмотрели.
Немедленно зажглись вокруг костры,
Забиты,  и готовы, бык с бараном;
И с птицей разной женщины шустры;
Нарезаны, готовы и шортаны (11)

В больших котлах томится хашлама (12)
И арака тут и кумыс и пиво!
Сегодня все  открыты закрома –
С богами, люди мы, всегда учтивы
.Всем заправляет шустрый мачавар (13),
Абыс  следит лишь за обрядом молча;
Не устранялись что б,  и мал, и стар,
Беременные, хворые, ,  прочие….

Должны, обязаны быть  люди все –
От божьих глаз, потом не увернуться.
И…, чтобы веселились вместе с тем;
Недопустимы хмурые тут лица.
А хмель она – «берет» в конце свое;
И вправду, скоро все развеселилось!
Уж массово – кто пляшет, кто поет;
Абыс был прав – «путем» все получилось.
               
А ровно в полночь – разом стихло все,
И все толпой на выход устремились.
Лишь  Пилешпи привязана бичем,
Оставлена…, ушли и не простились.
Прощанье будет на другой уж день  -
Как убедятся, «принята ли жертва».
Полдня – для жертвы  первая ступень,
Лишь в полдень, завтра, будут все ответы.

А девушка – без чувств она давно,
Душа вне тела, «около» витает.
Застыло тело – живо ли оно,
Лишь Киреметь того, пожалуй, знает.
Вне жизни, смерти и теперь, одна;
Должна бы подчиниться божьей власти….
Не смотрится вне тела вот, она –
Лишь к телу бог испытывает страсти.

Он сам расстроен тем, что натворил –
Вернул он душу ей и извинился.
Прекрасный лик свой, девушке явил,
И вместе с ней дарами угостился.
С души он горечь, божьей властью снял –
И ожила она сияньем жизни юной.
Огнем любви он перед ней предстал –
Любой девчонке устоять тут трудно.…

Она впервые познала любовь,
Несчастную очаровало  чувство;
А Киреметь то поддержать готов -
Ведь для него все это – лишь Искусство.
Так смертная влюбилась в божество,
Не поняла – то счастье иль несчастье.
А богу совестно от этого, всего;
Теперь он сам у совести во власти.

Все, что он сам с девчонкой натворил –
Отнес на неоплатный счет, сельчанам.
Явился абысу  и нагрубил,
Всех загубить немедля, обещал он!
За беды все , невинной Пилешпи,
Накажет жителей  всего селенья!
Напуган абыс – тут уж, спи, не спи;
В душе лишь ужас – он в оцепененье!

Нет! Надо, надо срочно исправлять,
Пока еще, возможно и не поздно;
Воздействие обряда  срочно снять -
Просить прощенья у нее, возможно.
Он мачавара по селу погнал -
Будить, чтоб рано люди все собрались.
Не в полдень – отменяет ритуал,
С утра чтоб все в ограде оказались.

Дрожит он весь, кричит теперь на всех,
Что девушку невинную травили.…
Никто ведь не спросил его, из тех –
А сам-то, где был он…, с волшебной силой?
Мы издавна устроены, видать,
Во всех грехах других лишь обвиняем….
Абыс спешит, боится опоздать –
С девчонкой что? – он страхом весь терзаем!

        Возвращение         

Абыс, больной  старик, бегом бежит,
За ним другие еле поспевают.
Не зря, не зря он к дубу так спешит -
Девчонку бы застать, пока живая….
Бежит и проклинает сам себя –
Неладное, он чувствовал  с Начала!
Такие случаи у абысов  - судьба,
Не проходили просто, беспечально.

Как прибежали – девушка лежит,
Была привязана, все помнят, к дубу.
Жива, мертва ли, непонятный вид,
Не разобрать, особенно с испуга.
Что делать? Делать, ничего нельзя,
Присутствие – и то, уже несоответствие!
Им бросилось немедленно в глаза –
Лицо ее, как замерло в блаженстве….

Молчат, стоят…. Под взором сотен глаз
Девчонка сладко, сладко потянулась.
Жива! Жива! Спасен  на этот раз –
Не знаешь, как ведь все  бы повернулось!
И старец тут же на колени встал,          
Последовали все за ним другие.
- Прости нас, он  молитвенно сказал, -
Пожалуйста, нам слабости людские.…

Не поняла девчонка, что к чему,
И не поймет, к чему народу столько.
Упал старик – с ним плохо по всему;
Вскочила, бросилась помочь, поскольку,
Растерянные люди, не спешат.
Потом и знахарь вроде бы, очнулся;
Вдвоем – дела тут уж пошли на лад –
Пришел в себя, с трудом тот оглянулся.…

А этот случай напряженье снял –
Заговорили сразу, оживились.
А стол, накрытый со «вчера» стоял;
Иные сесть за стол поторопились.
Махнул на все абыс теперь рукой –
Семь бед, один ответ, - как говорится.
Раз случай необычный он такой,
Усерднее придется им молиться.

Уже не свадьба – девушка жива,
И в добром здравии она домой  вернется.
Ох, рад отец! Заплакал он, сперва,
Потом, «прибить» жену свою  клянется.
Но, дочка защищает мать свою –
Простила матери девчонка все обиды.
В семье, как прежде, доброта, уют,
Как все прошло, не подают и вида

Соседям стыд.  Им сгладить бы вину,
Совсем, девчонку было, затравили!
Но, знает Пилешпи словам  цену –
Уж как бы ласково не подходили.…
Затворницей, как прежде зажила –
Ни на кого теперь она не взглянет!
Теперь  она свои ведет дела –
Младенца ждет, и что-то шьет и вяжет…

И люди видят – Пилешпи теперь
С того же дня, дитя под сердцем носит.
Отец вот кто? Поди, теперь, проверь –
Но, «смелых» нет, никто ее не спросит.
Во сне является девчонке Киреметь,
Ласкает он ее и  утешает.
Но, как вот жить девчонке дальше впредь?
Того, сам бог пока еще, не знает.

А чрево  напрягается, болит,
Там плод нечеловеческих размеров!
Не ведает и бог, что сам творит –
Растет гигант, растет, не зная меры….
Случилось то, что было и должно -
В конце концов, не выдержало чрево;
Дите-то выжило – так было суждено,
Да мать вот, душу отпустила в небо.

Так «смертной»,  бог сыночка  подарил,
Подарок оказался не под силу.
О счастье  ли! То свыше божьих сил,
Но и не так бы! Чтобы ей в могилу.…
Быть может, и раскаялся потом,
Но, что изменишь, если все уж поздно…
Нет сведений каких-то нам о том –
И рассуждать на эту тему сложно…
               
О сыне Пилешпи,  другой рассказ,
Хоть, как и где он рос, никто не знает;
Все много слышали о нем не раз –
Легенда есть, но тема  тут, иная.
Отметим, он - герой былинный наш.
Конечно, вместе здесь…, и  лучше было б;
Был  великаном он в стране чуваш -
Мы знаем, парня  величали Улып….

О  Пилешпи не знали бы у нас,
Но, так случилось, сын - герой былинный.
Былое мы встречаем  редкий раз –
События, едва ли проследим мы…
О сыне же, услышим мы еще -
О нем побольше есть «изустных хроник».
Ее вот жалко…. так сложилось все;
Ведь, в сущности сама еще ребенок!

На этом завершим печальный сказ,
Конечно, сведений дошло немного.
Но, что дошло – привел я без прикрас,
И выдумок моих здесь нет в итоге.
Как слышал в юности когда-то сам;
Так и привел, хотя и порывался -
Чуток «подправить» хоть, то тут, то там…
Но, выдержал, соблазну не поддался!



Пояснения к тексту:
1. Юрату - богиня любви (в буквальном переводе
   с чувашского языка, означает - любовь)
2. Абыс -жрец в языческой религии.
3. Пюллехсе - богиня, жена громовержца Тангара,
   главного бога.
4. "Араскал" - счастливая судьба. На лбу новорожденного
   Пюллехсе писала желтыми чернилами. (Отметим - желтый
   цвет - любимый цвет у чуваш, как у русских - красный)
5. "Элчел" - несчастная (тяжелая) судьба - черная запись.
6. Кепе -платье
7. Синсепир - тонкотканая ткань  Из нее шили наряды.
8. кратчайшая тень - так определялся полдень.
9. Дуб Киреметя. Так, как Киреметь, сын громовержца Тангара,
   был главным богом, отвечающим за судьбы людей.
10 Возле каждого селения было старинное дерево, посвященное ему.
   Дерево и площадка для свершения ритуальных обрядов
   ограждалось. Ограда имела три входа.
11 Шортан - национальная колбаса.
12 Хашлама - национальное мясное блюдо.
13 Мачавар - служитель культа, помощник абыса.