Иоганну Каменеву

...риск, бег, любовь, тройная мандала боли,
грант был священник, причер, юджин - с кастетом,
боингом до майами нашей юдоли -
той, о которой поётся в "лестнице в небо";
staiway to heaven, bro, они - тоже люди -
леди-лиса и проклятый тором странник,
юджин кричал, что хуже уже не будет,
причер молчал, что он? вообще, изгнанник;
йохан один писал, на скрижалях неба:
не- был, не- сделал, не- знаю и не- умею -
он не умел предавать и богатым не был -
раненый был в живот созвездием Девы,
мы, инвалиды совка девяностых баллов,
будем за друга стоять - "легко и просто",
иоганн писал немного, о самом главном -
"есть на майами бич Потерянный остров",
не люби меня, оставь, если хочешь, брось,
только, иоганн кричал, знаешь, не умирай,
и врачи его резали вкривь и - снова - вкось,
а он в лампах свет искал, а в свете - дверь в р@й,
и пшеницы колос был тяжёлым отцом
на картинах, что просто давались, одним мазком,
он - ирландец: плакал, пил и помнил лицом,
что, конечно, есть "Восходящего солнца дом",
на вершину горы Шумеру он шёл потом -
деревенский парень, холодного неба сын,
кокаин он с водкой мешал, бил "винтом"
за усмешку в спину в ночном "Cafe de Paris'",
и он "Трансметрополитэн", увы, не читал,
но, порой, всё звёзды считал он, ночной предел,
не умел предавать и ранить, и он не стал -
тем, кем должен стать был, наверное,

не хотел.