Эксперимент

Был летний день. Солнце палило так, что воздух становился видимым в его лучах. Маленькая девочка шла за гробом и смотрела себе под ноги, чуть склонив голову в бок. Ее глаза были как из стекла. И за стеклом оживали образы, любовно слепленные воображением: бледная тетя в красной мякоти гроба и тяжелые комья глины, острые, как нож. Образы стали настолько реальными, что породили отчаяние и безысходность. Девочка не смогла бы описать, что она чувствовала, потому что была маленькой и еще не понимала значения слова «ужас».

На долю секунды она представила себе, что в гробу - ее мама, представила себе, что руки, которые обнимали ее каждый день, лежат там, в деревянном ящике, который заколотят и спрячут под слоем холодной неподъемной глины. Девочка постигла первую свою неотвратимую истину – когда-нибудь ей придется вот также идти за гробом собственной матери. Ее сковал ужас, он не давал ей поднять глаз от земли, он заставлял ее двигаться за гробом чужой тети, шаркая подошвами сандалий о старый, потрескавшийся асфальт.

- Марина, ну-ка быстро иди сюда, негодница! - голос заставил девочку очнуться. Это был самый счастливый момент за те несколько лет, которые она прожила на земле.

Женщина грубо схватила дочь за руку и притянула к себе: «Сколько раз я тебе говорила не отходить от меня на улице»! Несколько старушек, шедших за гробом, неодобрительно зашептались между собой. Женщине стало невыносимо стыдно, что своим криком она нарушила их мысли. Она обратилась к одной из провожающих:
- Простите, я так испугалась, когда потеряла дочь, простите… А кого это хоронят?
- Ой, да это вот у нас с пятого этажа женщина умерла. Я ж ее еще девочкой помню. Бегала все одна да одна, не играла ни с кем. Альбиной ее звали. Потом уехала куда-то. Говорили, что мужиков у нее было море, только вот ребеночка так и не прижила. Жалко ее, так и померла одна.
- А это ее родственники? – спросила женщина, указывая на нескольких мужчин и женщин, резко выделявшихся из стайки местных старушек, увязавшихся за гробом.
- Да нет, милая, не осталось у нее никаких родственников. Друзья какие-то приехали попрощаться, никто их тут и не видел раньше.
- А от чего она умерла то?
- Говорят, сердце остановилось. С чего бы? Совсем молодая ведь, сорока еще нет. Да, впрочем, и к лучшему, к лучшему.
- Это почему же, к лучшему то?
- О покойниках плохо не говорят, да что уж теперь…ненормальная она была, точно как будто не в себе. Может, и не женился на ней никто из-за этого, кому такая баба нужна, себе на уме..
- А что она такого странного делала?
- Ну, взять хотя бы памятник.
- Какой памятник?
- Да она при жизни памятник себе сделала, сама его на кладбище и установила.
- Так ведь она же знала, что у нее родных не осталось, вот и позаботилась, чтобы все честь по чести было.
- Да какой там честь по чести, памятник-то чудной больно, вроде бы и крест, да не христианский. Ой, прости Боже, грех то какой, царство ей небесное. Какое там царство небесное с таким-то крестом, Господи, Господи..

У Николая было три жены. Одну из них он бросил через год после свадьбы, она надоела ему: так надоедают старые куклы после покупки новых. Вторая жена умерла при родах и оставила на его руках младенца. У Николая хватило смелости признаться себе в том, что он возненавидел ее за этого младенца. Благодаря этому он не сошел с ума от тоски. Почти сразу же он отдал ребенка теще и забыл про его существование.

Третья жена живет сейчас с ним. Она убирает двухэтажный загородный дом, куда Николай переехал из столицы, стирает его одежду, поливает газон и устраивает истерики, потому что Николай периодически изменяет ей с женщинами, которые намного умнее и красивее ее. В данный момент она бьется лбом в стеклянную дверку микроволновки и скулит, как побитая сука, после того, как муж, положив в сумку термос и пакет с едой, хлопнул за собой дверью.

Несомненно, он шел к очередной любовнице. Несомненно, он трахнет ее в машине, чтобы не тратить деньги на гостиницу. Потом будет с жадностью глотать бутерброды и смотреть, как она запивает из термоса, раздвинув распухшие покрасневшие губы. Для нее все было именно так. Это была ее вселенная, сформированная продуктами ее полуразложившегося мозга. И никто не мог отнять у нее ее собственное творение, никто.

Николай не слушал вопли жены, когда собирал сумку, а после того, как хлопнул дверью, жена вообще перестала существовать для него.

Николай с наслаждением изменял жене, но сегодня, сев за руль любимого джипа, он не полез в телефонную книжку, чтобы набрать один из «дежурных» номеров. Он повел машину тихо и медленно, наслаждаясь шумом гравия под колесами. Выехав на шоссе, он вдавил педаль в пол и включил музыку.

Николай остановился под деревом на старом кладбище, перекинул сумку через плечо и начал свое бесцельное хождение между могил. Он остановился у полувросшего в землю креста из черного мрамора, который лежал плашмя на забытой неухоженной могиле. Николай отодвинул траву и увидел, что этот крест был необычной формы. Это был даже не крест, а куб с четырьмя вырезанными по бокам кубами. В центре был глубоко процарапан круг, а в нем кто-то нарисовал пятиконечную звезду. Красной помадой. «Извращенцы», - подумал Николай. Вероятно, на месте процарапанного круга крепилась фотография покойного. Николай встал на колени и начал раздвигать траву вокруг креста, пытаясь найти изображение или хотя бы табличку с именем.

Николай стоял на коленях, упираясь ладонями в землю, когда случилось это. Он просто смотрел на выступающий из травы крест, в какой-то момент понял, что не в силах отвести от него взгляд. Крест начал светиться по бокам и деформироваться, потом совсем исчез и сознание ослепила вспышка нереально яркого света.

Это был нескончаемый белый коридор. Это был свет, отраженный от стен. Суженные зрачки. Опущенные руки. Беззвучные шаги, заставляющие пульсировать кровь в такт движению. Аль-Бина чувствовала страх. Он концентрировался в позвоночнике у основания черепа, стрелами расходился по телу и замирал на кончиках ледяных пальцев.

- Тебе некуда деться, - сказал Хаким, пытаясь незаметно коснуться ее мантии, - ты должна идти со мной.
- Меня помиловали, я свободна и не нуждаюсь в твоем сопровождении, - ответила Аль-Бина, пытаясь выключить страх.
- Ты все понимаешь, Бина, я не хочу затягивать ритуал, я не хочу, чтобы твой страх после твоей смерти стал моим.
- Значит, ритуала не избежать, а приговор был фарсом. Мастер боится бунта. Мастер заставляет поверить в свое милосердие. Куда мы идем, Хаким? Что со мной будет?
- Каждый из нас сам выносит себе приговор, Мастер лишь озвучивает его. Ты по собственной воле совершила действие, последствием которого является смерть, согласно Закону Организации.
- Десятки членов Организации постоянно обходят Закон, однако не оказываются на Скамье, как я.
- Для тебя это не имеет теперь никакого значения, Бина.
- Почему мы остановились, Хаким?
- Потому что.., - он взял ее тонкие запястья и больно сдавил их, - ..я хочу изменить ритуал.
- Отпусти мои руки, Хаким. Тебя уничтожат за связь с членом Организации.
- Ты уже не член Организации, Бина. Ты Вне Закона…
- Тогда покажи мне…

Хаким прижал ее тело к стене и посмотрел ей в глаза. Аль-Бина почувствовала, как защитная пленка истончается, обнажая его зрачки. Она без труда смогла проникнуть в него: он встретил ее в Храме, она подошла и коснулась его руки; он обнял ее и Аль-Бина почувствовала его желание; он положил ее на алтарь и сказал: «Я уже очень давно хочу соединиться с тобой. Я следил за тобой и при первой же возможности донес на тебя, потому что только после приговора я могу положить тебя на мой алтарь. Я разочаровался в Организации, я больше не верю Мастеру, каждый новый день является свидетелем его возрастающей слабости. Я хочу уйти вместе с тобой. Ты принимаешь меня?»; «Что будет, если я откажусь?»; «Я исполню приговор»,- Аль-Бина увидела парящий над алтарем меч, лезвие было направлено на ее голову и излучало холодный металлический блеск, обе руки Хакима продолжали сжимать ее тело, вдавливая в позолоченный медный алтарь; «Что будет, если я соглашусь?»; «Мы уничтожим наши тела и воплотимся на Земле, мы материализуем все архетипы, мы создадим новое Царство»; «Как мы получим доступ к информации после воплощения?»; «Неужели ты не знаешь про Механизм, простейшую форму, каких миллионы на Земле; как только воплощенное сознание воспримет эту форму, Механизм запустится, воспоминания вернутся и мы снова обретем ключи от Хранилища»; «На это могут уйти тысячи лет, в любом случае мы потеряем друг друга»; «Я усовершенствовал Механизм, форма будет воспринята при первом же воплощении. Ты принимаешь меня, Бина?»; «Я принимаю тебя, Хаким», - он перестал прижимать ее к алтарю; Аль-Бина выпрямилась и вышла из Храма.

Она вышла из него и снова почувствовала свое тело, прижатое к белой стене коридора. Зрачки Хакима вновь стали непроницаемыми. Аль-Бина соединила кончики пальцев на руках и почувствовала тепло – страх исчез.

- Я знал, что ты хочешь того же, что и я, - сказал он.
- Ты ошибаешься, мне чужды твои амбиции, но я должна принять тебя, потому что я тебя понимаю. Как мы уйдем отсюда? Мастер контролирует все астральные выходы.
- Кроме выходов в Храм и выхода из уничтоженного тела, - он сжал пальцы на ее шее, она застонала и обняла его руку, она слабела с каждой секундой, он наблюдал за изменениями, происходящими на ее лице, он опустил на пол ее отяжелевшее тело, после того, как убедился, что оно умерло и Аль-Бина больше никогда не сможет вернуться в него.

Хаким выпрямился, любуясь мертвым телом, изогнувшимся у его ног, достал из складок мантии нож и ударил себя в грудь. Сознание ослепила вспышка нереально яркого света. Потом свет сменился на темноту, в глубине которой появились желтоватые полосы, соединившиеся в форму пульсирующего креста, скоро крест перестал двигаться. Это был даже не крест, а куб с четырьмя вырезанными по бокам кубами. В центре был глубоко процарапан круг, а в нем была нарисована пятиконечная звезда.

Хаким очнулся на коленях, упираясь ладонями в землю. Он поднял одну из ладоней, в примятой траве что-то блеснуло. Хаким нащупал металлическую табличку, торчащую из земли, он достал ее, бережно очистил и прочитал уцелевшую надпись: «…Альбина Орлова. Помним. Скор...».

Хаким поднялся с коленей и провел рукой по груди, желая ощутить прохладный атлас мантии. Но ладонь коснулась шершавой и непривычной материи. Хаким начал ощупывать свое тело и обнаружил на себе вместо мантии кожаную куртку, бесформенный вязаный свитер и обтягивающие черные джинсы. В нескольких шагах от него лежала сумка. Хаким открыл ее и нашел там термос, пластиковый пакет с едой и ключи. Каким-то образом он догадался, что это ключи от джипа, стоящего на дороге.

Он шел по направлению к машине, вспоминал последнее свидание в Храме, ритуал, прекрасное мертвое тело Аль-Бины, изогнувшееся у его ног. Он вспоминал свое изобретение, свой усовершенствованный Механизм, в основе которого лежала простейшая форма. Форма, вызванная к жизни добровольным уничтожением живого тела.

Хаким сел за руль и завел двигатель. Он медленно выжал сцепление, включил скорость, надавил на педаль газа, плавно отпуская сцепление. Машина тронулась. Хаким не переставал удивляться, откуда он знает, как управлять этой машиной, почему он так уверенно едет по дороге, которую видит первый раз в своей жизни. В голове крутились непонятно откуда взявшиеся слова: «Ищи дверь. Ищи дверь.». Они заполняли мозг как обрывки полузабытой мантры.

На сиденье рядом с собой Хаким увидел тонкую прямоугольную книжечку, на которой было написано «паспорт». Он открыл ее и обнаружил фотографию мужчины, которого ни разу раньше не видел. Хаким прочитал имя: «Алимов Николай Альбертович». Хаким, удерживая руль левой рукой, открыл бардачок и достал зеркало. В голове мелькнула мысль: откуда я знаю, что этот ящик называется «бардачок» и что там должно находиться круглое карманное зеркало с отломанной ручкой? Хаким посмотрел в зеркало. Отражение в точности совпадало с изображением в паспорте.

Мастер стоял в Храме в центре круга, за периметром которого горели четыре свечи. Их свет был слабым и не мог осветить ни ограниченное пространство круга, ни бесконечное пространство Храма. Они освещали сами себя, как сторожевые башни, стоящие по периметру крепости. Свет, освещающий пространство круга, исходил из точки над головой Мастера.
Мастер развел руки в стороны, закрыл глаза и визуализировал крест в форме куба с четырьмя вырезанными по бокам кубами. В его центре был глубоко процарапан круг с вписанной в него пентаграммой. Мастер вышел через него и увидел сеть дорог, причудливой паутиной оплетающую Землю. Среди них он нашел ту самую изгибающуюся ленту пригородного шоссе, освещенного огнями сотен автомобилей. Среди них он выбрал джип и заглянул в него через лобовое стекло. За рулем сидел Хаким. Таким его мог узнать только Мастер: «Ты еще слишком слаб, чтобы видеть меня, но ты уже можешь слышать… ключи у тебя, но сейчас они бесполезны… ищи дверь».

29.01. 1996 – 25.04.2009