Я жил в неправильной стране

Я жил в неправильной  стране,
При необъявленной  войне.
Народ с тоской  глядел на небо.
И не всегда  хватало хлеба.
Всех  строил на один  ранжир.
Усатый главный конвоир.
Но оказалось - он не вечен.
За что, посмертно, был развенчан.
И вроде, небо посветлей,
И жить немного веселей.
Как будто оттепель настала,
А хлеба все же не хватало.
И за провалом шел провал.
Народ замученный роптал.
И вот пришла пора застоя,
Речей невнятных, долгостроя.
С утра до ночи политдень –
Вливают в уши дребедень,
И обещания пустые.
Но светят звезды золотые,
На дряхлой маршальской груди
И по бокам и впереди.
Народ  опять глазел на небо.
Все те же перебои с хлебом…
Как исчерпался  весь ресурс,
ЦК внедрило новый курс –
Боролись так с алкоголизмом,
Что стало не до коммунизма.
И лидер был вполне речист,
Но очень на руку нечист.
Чтоб избежать головомойки
Бардак назвали перестройкой.
В Берлине рухнула стена.
Три мудака хлебнув сполна,
Гадали на кофейной гуще,
В далекой Беловежской пуще.
И, с похмелюги, поутру
Разрушили мою страну.
Подобно чумовой заразе,
Воистину из грязи в князи.
А на народ  - опять плевать
С ним продолжают воевать.
И мочи  нет подняться в небо,
Хоть на прилавках вдоволь хлеба.
Кто был никем, тот стал ничем!
И некому  спросить: «Зачем?…»