Пчр

Ты сядешь дома и откроешь книгу.
Будет удивительно - сядешь дома и станешь читать стены, мебель,
Следы от того, что висело - светлые пятна обоев.
Ты сидишь и вокруг тебя одни пробелы.
Ты здесь когда-то жил, а теперь стал темнее и это не весело.
Но все равно ты сидишь и читаешь книгу.
Как будто время может начаться заново.
Как будто ты пройдешь, выйдешь на улицу,
А там встретишь читателя себя.
Какая тебя страница сегодня?
Тонок ли лист, уборист ли шрифт?
В какую сторону тебя листать и где нумерация?
Читает ли ее кто-то?
Хорошая фраза: "Она читала меня лишь, как нумерацию"
Главное - не стать обложкой, хуже того,переплетом.
Книга не должна быть одна, ты не должен чувствовать свою законченность.
Долго ли ее проносишь, далеко ли?
Стершаяся книга от нечитаемости, одинокая, стершаяся.
Белы листы ее молчания.
Но пока ты сидишь дома, читаем мебелью, узором паркета,
Дневной печалью ламп.
Они помнят тебя еще ребенком, скользким, как гладкое косноязычие.
Ты сделался предметом мебели: на тебя можно положить
Женщину, повесить статью УК или позже... старость.
Буквы тебя складывают пантомиму убывания жизни,
По следам которых не пройти к началу.
Ты всегда параллелен времени,
Возвращение которого готовит твое отправление.
Это, как в железной дороге...
Есть круговые поезда и поезда, идущие в одну сторону.
Круговой вращается именами любимых, которых не было.
Прямое движение задает иллюзию преодоления сна.
Ты отвлекся...читать днем дома еще одну книгу - некуда.
Время уже не придумать, чтобы его потом встретить.
Или по-другому...когда уже не представить того, кого хочешь встретить,
Чтение становится бессмысленным.
Ожидание времени не складывается в знаки.
Государство, убивающее постепенно, внимательно,
Издающее хронику твоего безумья, вероломнее Гутенберга
Тираж - иное чтение, всегда ожидание другого,
Темноты, не разлагаемой на знаки, оттиск, побеждающий различия,
Секс, побеждающий узнавание.
И все же, ты меня читала, как нумерацию.
Так зачем я сижу сейчас и пытаюсь вспомнить последовательность времени.
Не предугадать моду воскрешения.
Как жаль, что любовь не стала залогом отличия.
Нумерация определяет не толщину книги, а узор строк.
Порнография, государство и бедность, не задают времени для чтения.
Порнография, государство и бедность - расписание из одних отправлений.
Отсутствие производства - лучшая технология.
Я не мог заполнить твое отсутствие производства, родная.
На другом конце моего влечения маячит утопленник жизни.
Книги не читаются под водой, после времени и после девственности.
Никто не избежит подробности собственной кожи.