26 декабря. Четырнадцатая годовщина

Он был ласков, она резка.
Он жил игрою, она - лишь долгом.
Он из бруска, из целого куска
Цепь вырезал - кропотливо и долго;
И время светло и неспешно текло,
Как чистая речка, как детские сны;
И пальцам его дарило тепло
Живое упругое тело сосны.
          Но скрипнула дверь - и вошла она,
          И обожгла - как всегда, наотмашь:
          "Играешь все? А семью-то жена
          Кормит - не ты ведь семью-то кормишь!"
Такая вот правда - плевком в лицо,
На, получи!  Тишина повисла.   
Треснуло в чутких пальцах кольцо
И продолжать не имело смысла.
         Он просто встал и бросил в ведро
         Несостоявшееся свое чудо,
И времени жадный водоворот,
Добычу редкостную почуя,
Все подхватил и унес - три звена,
Четвертое- треснувшие полкруга,
И вечер, в котором муж и жена
Не захотели понять друг друга.
        ... Он мертв. Но остаться со мной могли бы
        И вечно радовать красотой
        Любовно выточенные изгибы
        Чудесной сосновой игрушки той,
        Что стала тогда же добычей тленья
        Или пищею злого огня...
        За бессердечье того мгновенья
        Некому в мире простить меня.