Как он устал

Как он устал!.. Навалилось. Измяло. Отбросило.
Предали все. Словно камень несёшь – пустота.
Глянул назад – и весна оказалась вдруг осенью.
Как он устал! Боже мой! Боже, как он устал!..

Как он устал!.. Тормозить бы – да тормоз не действует.
Всё надоело, приелось. Закончилось всё.
Правят сегодня всего лишь законы инерции,
и по инерции, видно, на гибель несёт.

Как он устал!.. Разве силы на что-то останутся,
если пустое всё то, что творил и любил.
Прибыл сегодня состав на конечную станцию.
Ехал бы дальше – да перевести позабыл

стрелки. И вот он – тупик, а быть может – крушение.
Шёл на зелёный, но красный горит семафор.
Так он впервые сегодня познал поражение –
тот, кто победы лишь вкус ощущал до сих пор.

И не услышит никто больше клича победного,
да и в победу его не поверит никто.
Золото всё оказалось монеткою медною,
правда и счастье – всё стало забавой пустой.

Что причиталось ему – всё давно разбазарено,
пропито, продано, словом, досталось другим.
И хорошо, если людям хорошим подарено,
и слава богу, хоть сам-то отполз невредим.

Нет больше сил для улыбки и прочего, прочего.
Кто же поверит, что это обида в глазах?!
Нынче в судьбе – за многоточием – только лишь прочерки.
Предали все. Не осталось дороги назад.

Имя его было раньше синонимом радости.
Только сейчас напрочь все позабыли о том.
Всё, что талантом цвело, приравняли к бездарности.
Раньше о сложном мечтали, теперь – о простом.

Масть не идёт. Вся колода – сплошными шестёрками.
А из «картинок» - одни лишь вальты-дурачьё.
Были живыми глаза – а становятся мёртвыми.
Было всё правдой, а нынче – сплошное враньё.

Сколько забот было – все оказались ненужными.
Всё б изменил – только что в этой жизни менять?!
Радость была – оказалась лишь маской наружною.
Сшил наживую – но всё расползётся опять.

Он никогда не терялся – в любой ситуации
вечно шутил, улыбался – и этим не лгал.
Ну а теперь все кричат: это, мол, демонстрация.
Словно в горах на дороге случился обвал.

Весь белый свет показался сегодня в копеечку.
Хочешь – стреляй. А не хочешь – бросаешь ружьё.
Раньше проблемы он щёлкал всегда, словно семечки,
ну а теперь позабыл про везенье своё.

Проще разбить. Не развяжешь – закручено намертво.
Но и рубить никогда не боялся в сердцах.
Сердце. Пожар. А потом – головёшки да зарево.
Искру поймал. Прикурил. И – стаканчик винца.

Этот кошмар развернулся вокруг панорамою.
Где же просвет? Всё вокруг абсолютно темно.
Раньше его все любили – такого упрямого.
Кто на него нынче взглянет? Все смотрят в окно.

Кто-то, наверно, смеётся: «Напрасно он бесится.
Вот идиот! Всё уже надоело давно!»
Кто-то рукою махнёт, убегая по лестнице,
вместо концерта рок-группы отправясь в кино.

Столько всего пережил, что другим не привидится,
словно не жил, а творил авантюрный роман.
Только сегодня и жизнь, и роман – всё бессмыслица.
Кончен сеанс. Все давно разошлись по домам.

Лица друзей почему-то вдруг стали холодными.
Вместе с его – все улыбки погасли вокруг.
Боже, как жил! Он был пьяным бескрайней свободою.
Кончилось вдруг. Всё вот так и кончается – вдруг.

Все, кто виляли хвостом, нынче лают озлобленно.
Лаяли б – пусть, если б шёл всё равно караван,
если бы он всё равно оставался несломленным.
Ай, всё не так. Можно с книгой упасть на диван,

чай скипятить, телевизор включить и расслабиться,
плюнуть на всё. Всё неважно. Пустое и бред.
Может быть, жизнь и такая когда-то понравится,
если, конечно, хоть пару найти сигарет,

всё позабыть и не брать в подостывшую голову,
мирным и смирным по ровной дороге идти
и доказать себе: всё так удобно и здорово
если преград и опасностей нет на пути,

если асфальтом залили дорогу неровную,
если по ямам да рытвинам пущен каток,
если досталась другим эта жизнь полнокровная,
если пролит непокоя последний глоток.

Что тут сказать, если вдруг отравился молчанием,
спорить устал: что докажешь сегодня? кому?
Это покой. Это вовсе не боль, не отчаянье.
Это уход от ста тысяч своих «почему».

Это как сон – от усталости средство народное.
Лучше уснуть, чем в тревогах таких утонуть.
Лучше подальше убрать свою душу свободную,
лучше другие пройдут этот жизненный путь,

где буераки, но небо бескрайнее, синее,
где были ссоры, но были ещё и друзья,
где были руки его – откровенные, сильные,
где ни смолчать, ни солгать было просто нельзя,

где в это небо взлетишь – и снижаться не хочется.
Грозы и ливни манили стихией ночной.
Кто б тогда знал, как легко и бездарно всё кончится
в жизни спокойной, но в общем такой сволочной.

Не полетишь. Щиплют перья и крылья подрезали.
Да и куда? Солнца свет не идёт из-за туч.
Если б взлететь… Только всё упирается в «если бы».
Гаснет Надежды последний безоблачный луч.

На море штиль. А бывало – штормило – не выстоять.
Гаснет маяк, и обвисли давно паруса.
Волны тихонечко бьются-лопочут у пристани.
За горизонт увалилась, утихнув, гроза.

Не откопать уж Свободы – камнями завалена.
Камень на шее – и камень висит на душе.
Брошено всё. В прошлом лучшее нынче оставлено.
Было – прошло. Ничего не исправить уже.

Чавкает грязь под ногами так сочно и гадостно.
Грязь на душе – и не в радость никто и ничто.
Рухнуло всё. Лишь обломки остались от радуги.
Все утешенья – сплошной разговор не о том.

Кто бы сказал: «Всё пройдёт. Подожди. Перемелется.
Солнце взойдёт, и осветится радостью путь.
Грязь на душе чистым снегом однажды застелется…»
Кто бы сказал… Кто-нибудь? Кто-нибудь… Кто-нибудь!

Кто бы сказал: « Не молчи! Лучше вопль, чем молчание!
Ну-ка встряхнись! Эй! Ты слышишь?! Кому говорят?!
Чем никакое – уж лучше, конечно, печальное.
Зорька вечерняя – это ведь тоже заря».

Сесть. Покурить. Ну чего уж такого-то страшного…
Сильный всегда может слабым немного побыть.
Радость была – как сегодня печаль – бесшабашная.
Время придёт – будет сердце, ликуя, любить.

Свалится груз, и усталые плечи расправятся,
чтоб оглянуться – и снова крыла за спиной.
Снова ему и играть, и смеяться понравится,
снова он будет весёлый, беспечный, шальной.

Станет смешным, что б сегодня печального ни было,
и он захочет подняться и снова взлететь.
И он поймёт в этот миг: то, что убыло – прибыло.
Песня не кончена. Ну а другим – не допеть.

Значит, пора подниматься, гитару настраивать.
Пробовать голос, улыбку примерить пора.
Снова взять в руки хоть искорку счастья бескрайнего.
Жить, а не ждать. И опять не заснуть до утра.

Вновь на улыбку его все улыбкой откликнутся.
Будет, как было, и так, как лишь быть и должно.
Молодость. Счастье. И рожи становятся ликами.
Ну а усталость – да это ж ведь просто смешно.

Пусть он устал – но кого эта чаша не трогала?!
Всем и паденье, и взлёт испытать довелось.
И он пойдёт – как и шёл – лишь своею дорогою,
плюнув на всё и надеясь опять на «авось».

И повезёт. Повезёт непременно, бесспорнейшее.
Будет и злого, и доброго невпроворот,
если идти в этой жизни за верным и стоящим,
если поверить сейчас, что ему – повезёт.

Скажут потом, что мудрее он стал и ответственней,
что неудача ведь тоже на что-то дана.
То, что он пел, так его и останется песнею.
И – на всю жизнь. Навсегда. И, конечно, до дна.
И он найдёт в этой жизни и горе, и радости,
не отвернувшись, узнав и – приняв, полюбив.
Так он и будет идти, позабыв об усталости,
об остальном никогда ни о чём не забыв.

Будет он светлым и сильным, и добрым, и искренним,
сильным, красивым – на радость себе и другим.
Счастье взорвётся – рассыплется звёздами-искрами.
Снова он будет, как прежде был, непобедим.

Будет улыбкой светить повзрослевшей и ласковой.
Где вы улыбку такую найдёте ещё?!
Всё, что случилось, останется страшною сказкою,
а все ошибки сегодня, конечно, не в счёт.

И поражение вдруг обернётся победою.
Он победителем выйдет из страшной игры.
Он сто очков даст вперёд тем, кто горя не ведали,
тем, кто наивен и юн – до поры, до поры.

Значит, пора. Первый шаг – он даётся непросто, но
всё же даётся… Он встал. Да, конечно. Он встал.
Брошен диван, телевизор, измятые простыни.
А все твердили: устал. Ну и что ж, что устал?!