Про зверя

     Как жить?! Господи, помоги мне, пожалуйста! Что же мне делать, я в тупике, не вижу выхода, мечусь, как в клетке... Прутья...Прутья...Кругом...
     Она подошла к окну и долго смотрела на умирающий город.
     Копейка. Дзинь, дзинь. Купюра. Одна к одной. Неужели вся жизнь складывается из них? Неужели душу можно сосчитать! А что потом... Где смысл... Не знаю. Счастье из стопроцентного нала. Кому оно нужно?! Мне нет. А ему? Опять не знаю. Злоба и подозрительность, сковавшие душу, не дающие места лучу любви и нежности. Я должна его предостеречь, он умница, он прислушается, и все поймет, он одумается. Мы живем в разных мирах. Его - материальный. Мой - духовный. Мы объединим их и будем богаты своей любовью.
     Ты не можешь, ты не имеешь права рассчитывать мою любовь на деньги. Как же так! А где же наши с тобой чувства, наши эмоции? Они же бесценны! Их не пересчитать на любые материальные блага. По крайней мере, я не могу. Господь дает тебе шанс стать человеком, а не бухгалтерской машиной. Неужели не воспользуешься. Это путь зла. Гнев - смертный грех. Твое сердце переполнено им. Услышь меня, оглянись - мир удивителен. В нем столько прекрасного, бесценного... Моя любовь охранит тебя от всего. Ты только верь мне. Ты только слушай. Нет места доброму в сердце, ждущем ото всех зла. Ты только слушай...
     Удар, потом еще один, и один, и один...
     Она упала. Боль... Сладкий привкус крови... Ночь...
     Утро. Холодный морг. Розоволицый юнец, - практикант патологоанатома - старого коновала, потрошившего еще Сталинские жертвы в глубокой юности, - неумело и брезгливо тыкающий пальцами в перчатках в ее, уже остывший мозг. «Гематома справа в височной области. Обширная. Могла быть причиной смерти». Она голая, без стеснения... и скальпа. На столе в разделочной. Молодая. «Слышь, старик, так бы и залез!». «Да. ничего баба».
     Все при всем. Ребенок. Высшее образование. Такой участи ждала? Наверно. Раз доверилась Зверю. Скрывала до последнего. Оправдывала. Верила в любовь. Верила в то. что сильные чувства могут что-то изменить. Надо только подождать пока любимый человек осознает безграничное счастье, ждущее где-то за поворотом.
     А сколько их, глупых, ждущих этого счастья, закрывающих на все глаза, верящих, что завтра все изменится? Разве для этого их матери мучались в родах, не спали ночами, целовали попки, пели колыбельные, желая им простого бабского счастья, а еще того, чтоб не повторили их горемычную долю.
     А так хотелось жить, видя приближающийся к лицу черный ботинок. Нет, не ради себя, ради дочки, сопящей в кроватке. Ведь как она без нее. Ему не нужна - изгой или второй труп. Хотя это не он - это Зверь в нем живущий и вылезающий из своей норы, чтобы попробовать вкус крови, насладиться силой и господством. Пусть над слабыми. Ведь над другими не можем. А ей так хотелось родить ему сына...
     Она сидела на люстре морга. Старой, трехрожковой, зеленой от налета древности. Смотрела на свое тело сверху. На курящих людей в белых халатах, разгребающих ее нутро. На руках у нее была маленькая девочка, которая улыбалась и ластилась своею головкою об ее щеку. Светлое нежное лицо - ни синяков под глазами, ни усталости -ангел. Злости нет. Только грусть и жалость. Ведь Господь давал ему шанс стать человеком, а он, глупый, обрек себя на вечное горе, на вечное раздирание души живущим в ней Зверем.
     Два дня спустя. Кладбище. Солнце. Сказочный день. Народу - тьма. «Кого хороним?» «Ы». «Ты знаешь, я ее любил в школе, очень, но боялся признаться. Бедняжка». «Господи, упокой ее душу».
     Батюшка в ризе. Убитая горем мать. Отец - стал стариком - ружье вверх -последний салют. Нелепое белое платье - она ведь была невестой - помолвочное колечко на пальце. Не сняли. Не смотря на все, ведь она его любила. Венки и отдельные букетики.
     Земля на крышку гроба. Мать, падающая на эту землю и грызущая окровавленные губы. Сердобольные руки, оттаскивающие ее от ямы. Речи. Слезы. Потом застолье. Опять речи и слезы. Поздно оплакивать - страдайте по нам, пока мы живы...
     Она сидела на облаке, пушистом, мягком, свесив ноги в серебряных сандалиях, и прижимала к груди дитя, лучезарное и безвинное. Перебирая пальцами пушистые волосики на маленькой головке, склоненной и покорной, и такой любимой, она смотрела на весь мир сверху. Его не было на этом «празднике» смерти. Кто он? Муж, жених, отец, возлюбленный, убийца, жертва, Зверь? Она проводила его направленным куда-то вдаль взглядом, полным сострадания и жалости, в чужую постель (ты сам выбрал свой путь, неси это бремя дальше, пока сможешь). Подобрала подол развевающейся по ветру туники, крепче прижала к себе улыбающегося солнцу ребенка и, не глядя назад, без сомнений и сожаления, пошла по лестнице, ведущей ее в вечность...
29.01.2005г.