Баллада о красоте и подвигах

Эпиграф: «Уважаемый читатель! Первый раз пробую себя в жанре баллады, поэтому прошу не судить строго мой душевный порыв.»


Песнь первая.

Слава идёт из древних веков и поныне,
О красоте несравненной Фемины –
Королева, чьё царство лежало средь цветущих полей и могучих лесов,
Бездонных озёр и зелёных холмов.
Утро златое в том царстве настало,
Солнце, в спальню Фемины, лучами прокралось,
Девы прекрасной лицо озарило,
Фемина проснулась!
Озёра – глаза под златыми лучами открылись.
Ликуют цветы и луга, и леса,
Деревья ликуют, ликуют ветра!
И солнце возрадовалось на небосклоне:
«Фемина проснулась!»
Всё живое вокруг радостно вторит:
«Фемина проснулась!
Королева нашего царства!
Фемина проснулась!
Как ты прекрасна!»
Дева водой из озёр умывалась,
В шелка и парчу по утрам наряжалась.
Венец из алмазов украсил Фемины чело,
Каменья на шее, перстах и руках и неё.
Волосы, цвета серебряного лунного света,
В косы их заплетёт, и алмазные серьги оденет.
На губах её розовый рдеет восход,
Лико – чертами нежными и солнца златого мерцаньем живёт.
Кожа как бархат, лучше всякого платья тело укрыла,
Фемина прекрасна!
Всех красотой своей в царстве земном Королева – Фемина затмила!
В тронные залы спускается лестницей, что в мрамор и жемчуг одета,
Фемина как будь-то парит по белым ступеням.
Статно ступает в зал анфиладный,
Завтракать сядет на мрамор прохладный.
Яства откушает, мёдом запьёт, после советника Сарса зовёт.
Сарс вмиг пред нею является:
«Доброе утро моя Королева!
Пред Вашей красотой я приклоняюсь,
Вы бесподобны сегодня, как и всегда!
Слушаю Вас, моя Госпожа.»
Фемина на трон свой хрустально-жемчужный плавно взойдёт,
Советнику молвит:
«Что ж сегодня, Сарс, меня ждёт?»
Советник, королеве сделав поклон, отвечает:
«Сотня Вас рыцарей видеть желает,
Все они Вашей руки добиваться приехали,
Что вы прикажете? Принять?
Иль зря они ехали?»
Королева Фемина вздохнула, словно устала:
«Что ж, пусть заходят по очереди…»
Поправив венец, она отвечала.
Каждый из рыцарей в тронный зал заходил,
Словно на праздник, торжественный лик у них был!
Но выйдя из зала обратно, рыцари мрачнее чем тучи, в сияющих латах.
Каждый был думой печальной объят,
Лишь вторили все в один лад:
«Прекрасней Фемины – нет на свете!
Ни на том, ни на этом!
Лучше погибну! И в тартар сойду!
Ведь без прекрасной Фемины ни дня прожить не смогу!»
Самым последним был доблестный рыцарь – король,
Адам – Энтэйский, он правил волшебной страной.
Прекрасные синие очи, как летнее небо, пытливым горели умом,
Читалась и сила и мужество в лице его молодом,
Был статен, могуч и воином храбрым был он.
Волосы белые, словно снега, на грудь могучую прядями падали,
К Фемине приехал Адам посвататься.
Долго он ждал своей очереди, но терпелив был Адам – Король.
Двери распахнуты! Он увидел Фемину! Сердце вспыхнуло ярким огнём!
Прекрасней Фемины он ещё не встречал ни ночью, ни днём!
Хоть волшебством он владел и творил чудеса,
Такой красоты он доселе не знал никогда!
И на колени, склоняясь от поразившей любви,
Пред прекрасной Феминой, молвил он, задыхаясь от жара в груди:
«Королева, Ты, красотой своей солнце затмила!
Луна по ночам лишь твоё отраженье,
Звёзды все меркнут пред твоим появленьем!
Я твой навеки послушный слуга!
Будь властилительницей  моего королевства,
В руках твоих жизнь моя и судьба!»
Королева Фемина лишь томным взглядом его одарила,
Слегка улыбнулась и говорила:
«Адам – Энтэйский, король волшебства,
Я ведь прекрасна?»
Адам пылко ответил:
«О да! О да!»
Фемина в сладостной улыбке тогда продолжала:
«Желаешь, что б я твоей королевой была? И женой тебе стала?»
Энтэйский король, от счастья чуть ли не задыхаясь,
Но силы собрал и сказал: «Я лишь об этом мечтаю!»
Фемина плавно с королевского трона спустилась,
Приблизилась к Адаму и, глядя в глаза, говорила:
«Ну что ж, будь по-твоему, храбрый король!
Но прежде, ты мне докажи, что достоин быть рядом со мной.
Если ты выполнишь одно лишь заданье моё,
Буду твоей королевой! Даю тебе слово своё!»
Адам – Энтэйский в поцелуе к руке Королевы – Фемины припал,
В глаза ей взглянул и сказал:
«Выполню всё, что ты скажешь!
Жизнью пожертвую ради тебя!
Сделаю всё! Королева моя!»
Фемина жестом руки с колен его подняла:
Адам – Энтейский! Мужество, храбрость и сила –
Всё что нужно есть у тебя!
Воля моя такова:
В краю горных рек и ущелий чёрных, бездонных как тьма,
Обитает чудовище Крисбак – создание зла!
Силой чудесной он обладает,
Жизни и молодости вечной секрет это чудище знает.
Добудь мне этот бесцейнейший дар,
Его я с тобой мой король тогда этот дар разделю,
Жить будем вечно в любви, как в раю!»
И нежно целуя короля в чело,
Фемина удачи желала ему, обещая дождаться его.
Так начался долгий путь Адама в царство чудовища,
Крисбака – лютого, за несметным сокровищем.   

Песнь вторая.

Льётся день, как быстрая река,
Пронеслись озёра и луга,
Горы в даль ушли, не видно их,
Едет Адам – Энтэйский в край полуночных светил.
Тёмной, как смоль, пеленой, владенья Крисбака зловещё раскинулись,
Нет здесь ни солнца, ни птиц, ни цветов, ни неба синего.
Сумрак, туман, да болота, и ночь чернее – чёрного,
Адам – Энтейский всё ближе к жилищу чудовища.
Конь боевой, волшебный ни страха, ни усталости он не ведает,
Мчится сквозь тьму, разрезая как свет её.
Вот возникает ущелье у них на пути,
Видит Адам – Энтэйский, рыцарь лежит у камней весь в крови.
К нему он на помощь спешит, пробираясь сквозь твердынь остриё,
Вытер от крови ему молодое лицо.
Адам узнал падшего рыцаря, был тот соперник его,
Он мужем Фемины стать хотель, как и Энтэйский король.
Но судьба с ним жестокую шутку сыграла,
Был он молод, красив, но смерть его здесь поджидала.
Не смог он прекрасной Фемины исполнить наказ:
«Спи тихо и мирно…»
Адам – Энтэйский молвил, заклинанье создав.
Вмиг тело рыцаря сияньем окутано было,
Вспыхнуло ярко и растворилось.
Рыцарь вернулся в родную семью,
Не на щите, а в злачёном гробу.
Вновь садиться Энтэйский король на коня,
Тот яркой кометой летит, сквозь ущелье скользя.
Вдруг загремели чёрного камня столпы,
И остриём вырывались из стен, словно шипы,
Но Адам – Энтэйский, король волшебства,
Движеньем руки их рушил, не прилагая большого труда.
В пыль он рассыпал камня чёрный гранит,
А конь его храбрый уж ущелье покинул и дальше летит.
Вот перед ними пустыня возникла,
Полна черноты и барханов песка,
Мчится волшебный, стремительный конь, сквозь песок, короля унося,
В тёмную даль, что лежит, молчанье храня.
Барханы всё непрерывной шли чередой,
Но вдруг, верный конь резко встал и топнул ногой.
Искрами свет разлетелся, освещая пространство вокруг,
И видит Энтэйский король, что почувствовал друг.
Пустыня эта вовсе не из песка,
Из тысяч металлических крошек, когда-то всё это была боевая броня.
Барханы – могильники, тела там людей друг на друге лежащих,
Кровью залили доспехи, превращая их в ржавчину.
«Будь же проклято, Крисбак чудовище!
Что погубило стольких людей, превратило пустыню в побоище!
Я возмездие за зло твоё принесу,
За каждую жизнь тебе отомщу!»
 – Гневно воскликнул Адам – Энтэйский,
Родным тела рыцарей павших вернул, и дальше поехал.
Остался лишь чёрный песок, барханы пропали,
Его так долго падших тела от неба скрывали.
Вдали показался безлиственный лес,
Всё ближе и ближе жилище зловещих чудес.
Вдруг встрепенулся чёрный песок, к небу фонтаном, вверх вырываясь,
Путь королю преграждая.
Возникли огромные Голлемы – стражники Крисбака,
Создания тьмы, песчаные призраки.
Это они тысячи душ загубили,
Пустыню в могильник кровавый они превратили.
Пасть разевая песчаную, тёмную,
Голос раздался раскатами грозными:
«Ты на погибель приехал!
Час твой смертный путник настал!»
Голлем ручищи песчаные к королю распластал,
Другой же ударил оземь ногой,
Песок задрожал и пошёл чёрной волной.
Адам – Энтэйский лишь молвил:
«САрантэн нок!»
И братья кровавые, чёрных песков,
Вмиг в пыль превратилась – настиг их возмездия рок!
Адам – король въехал в безлиственный лес,
Ветви там голы, стволы чёрных деревьев встают до небес.
И тишь гробовая менялась на пенье протяжного ветра,
Что чёрною злобою выл…
Энтэйский король как луч света,
Средь этих деревьев стремительно плыл.
Ветви ломались и гнулись от света добра,
Под ногами коня зашипела вся чернота,
Что нетронута поступью, долгое время лежала в тиши.
Но мрак этот Адам нарушил, режет сияньем темноту на куски.
К логову Крисбака Адам подъехал,
Коня обуздал, оставив верного друга у входа в пещеру,
Вступил в черноту и из виду пропал.
Единорогий конь, лишь голову низко склонил,
Дожидаясь хозяина, с сокровищем вечной молодости и вечных жизненных сил.
Адама, эта пещера совсем не страшила,
Поступью быстрой он шёл на бой с тёмною силой.
Вот и огромная дверь вся из гранита,
В узорах из камня – чудовищных ликов.
Ручка в виде главы шестиглазого льва,
С разинутой пастью, в неё ложилась рука.
Адам схватил за каменный львиный язык,
Дверь отворилась – огромнейший зал пред глазами возник.
Поступью твёрдой, король вступил на чернеющий зеркала пол,
И громко воскликнул:
«Крисбак! Где ты!? Король – Энтейский в гости пришёл!
Что ж не встречаешь? Иль в тёмном углу ты от страха дрожишь!?
Где ты!? Мне покажись!»
И у стены, где чернел циркониевый трон,
Пол заскользил, тканью атласной собираться стал он.
Вот показалась фигура в плаще, без лица,
Из темноты капюшона заскрежетали слова:
«За чем ты приехал, Энтэйский король?
Убил мою сражу, нарушил мой драгоценный покой!»
Голос с шипеньем слова говорил,
Адам – Энтэйский не дрогнул, храбр он был:
«Я заберу у тебя дар, вечной жизни и молодости, Крисбак – чудовище!
Готовься к смертельному бою! Попрощайся со своим ты сокровищем!»
Энтэйский король руки поднял, заклинание создал:
«Рамен сартал!»
Вмиг темноту свет пронзил и заставил от боли вдрогнУть,
После погас, и в зале остались клочки чёрной ткани да тёмная муть:
«Вот и не стало Крисбака, создания зла!
Не устоял ты, против моего волшебства!»
Адам к трону резному приблизился,
Что б взять волшебный венец, где вечная жизнь и молодость зиждилась.
Но тут, за спиной, раздался каркающий смех:
«Энтейский король, какой же ты глупец!
Меня не убить таким волшебством!
Я готовился к встречи долгое время, и ночью и днём.
Старанья мои увенчались успехом,
Узнал я секрет про род твой, и ты наконец-то приехал!
Ты могущественный маг!
Но против «Света Аркады» не устоять тебе никогда!
Так получай же гибель свою!»
Крисбак сказал, выпуская чёрного света струю.
Тысячи сотен лезвий своим остриём  вонзились в тело, и вырвался крик,
Адам упал, головою поник.
Чёрные силы Аркады его подхватили,
И в самую глушь, в лес утащили.
Конь белогривый, так не дождался друга с победой,
Только почувствовал боль от великой потери.
Кинулся в лес от пещеры в потёмках бродить,
Тело убитого друга найти и в королевство Энтеэй увезти.
 
Песнь третья.

Утро прекрасное в царстве Фемины струилось как лазоревый шёлк,
Птицы порхали, пел ветерок.
В травах высоких рождались цветы:
«Королева Фемина проснулась!
О! Как прекрасна же ты!»
Фемина открыла небесные очи,
В отраженье себе улыбнулась, прогоняя следы сладостной ночи.
В одежды из шёлка и парчи наряжалась,
По лестнице мраморной в дворцовые залы спускалась.
Яства откушала, советника Сарса к себе подзывала,
Доклад его слушать о королевских делах, что свершить предстояло:
«Советник мой Сарс, что сегодня расскажешь ты мне?
Всё ли спокойно в моей дивной стране?»
Советник покорно ей, склоняясь отвечал:
«Всё просто чудесно! День новый настал!
Вы, бесподобны, как и всегда!
Жизнь в королевстве Фемины прекрасна и хороша,
Каждый Вас любит и славу поёт,
Счастливы все! Кто в королевстве живёт!»
Сарс, с восторгом, слова говорил,
Фемине, как мёд, похвалы на душу и сердце он лил.
Королева в улыбке сияла ярче звезды,
Разгоралась как Солнце, от его похвалы:
«Я счастлива, Сарс!
Если в моём королевстве так любят меня!
Да, это чудесно…
Но всё же приступим к делам,
Как поживают там рыцари, что набивались в мужья?»
Сарс из длинного полога свиток с печатью достал,
Сорвал с бумаги клеймо, и в слух прочитал:
«Рыцари Северных стран и Снежных лугов вернулись домой,
Как только замок покинули, услышав наказ твой.
Рыцарь младой, златокудрый Долман,
Пал смертью храбрых у подножья темнеющих скал.
Что ж остальные – в пустыне чёрных песков все как один полегли,
Счастливые звёзды их судеб, им помочь не смогли.»
Королева Фемина лишь томно вздохнула,
Головою печально кивнула:
«Жаль их… По воле своей отправились в царствие зла,
В их ранних смертях, не повинная я.
А что же случилось с последним?
Жив ли Энтэйский король?
Ну что ж ты молчишь? Говори, не неволь!»
Сарс развернул пергамент бумажный и в самом конце прочитал:
«Король, Адам – Энтэйский, пещеры достиг и там же пропал…
Не видел его с тех пор никто из живых,
Что с ним случилось, не знаю…» –  Сарс смолк и затих.
Королева Фемина невозмутимо сидела на троне,
В своей Венценосной алмазной короне:
«Если же выжил – он станет моим королём,
А если же нет – печальную весть принесёт мой гонец к нему в дом.
Теперь же вернёмся к делам поважнее, всех этих рыцарских драк,
Всё ли к балу готово, советник мой Сарс?»
Советник с улыбкой Фемине тогда отвечает:
«Последние мелочи сейчас поправляют,
Уж зал торжества наряжают для Ваших гостей,
Готовятся яства и горы сластей.
Всё выполним к сроку, и в августе веселье начнётся день в день,
Праздник чудесный в честь красоты королевы моей!»
Королева Фемина довольна вестями,
Что бал будет чудный, дворец полон гостями.
Из разных краёв на её красоту подивиться прибудут,
«Фемина прекраснее всех!» – на балу говорить гости будут.
Королева, в мечтах своих, на праздник роскошный в миг унеслась,
Покинем её, ведь в чёрных, безлистных лесах,
Лежит, запрокинув в небо лицо,
Адам – Энтэйский, бледней, чем снегов полотно.
Проклятием чёрного «Света Аркады» король поражён,
В чудовищных муках от ран, бьётся тело его.
Не видят глаза, что спалило огнём,
Аркадским сияньем Энтэйский король ослеплён.
В агонии жгучей металась зверем душа,
Адам беззвучно кричал,
Падал он в чёрную бездну, на самое дно, к праотцам.
Но это паденье вдруг кто-то прервал…
Ему показалось, что слышится шелест листвы,
И нежные руки его подхватили и вверх понесли.
Боль отступила, и сердце пожаром не жгло,
Прохлада пришла, а за ней тишина и стало в сознанье светло.
И видится Адаму – закатное солнце в тенистом лесу,
Волшебное озеро САндамэ, а он нам его берегу.
Гигантское вечное древо растёт посредине воды,
В ветвях его расцветают цветы.
И каждый цветок, распускаясь рождает звезду, что летит в небеса,
Где до утренней алой зарнице, сиять будет ярко она.
На небе Луна появилась, свет на озёрную гладь льёт серебром,
И с неба на ветви спускается ангел крылатый, весь в сиянье златом.
К древу, на землю, вступает крылатый посланник, что девушкой хрупкою был,
Она к нему всем телом приникла, ствол обняла и стоит.
Ветви древо склонило, её обнимая в ответ,
И всё оно засветилось – голубой источая свет.
А звёзды рождаться стали всё больше и ярче, летя в небеса,
Тут девушка-ангел вдруг обернулась – Адама видит она.
В приветственном жесте рукой ему машет,
Адам ей машет в ответ…
И лишь силуэт её отражался, скрывая лик в синей воде.
Но Адам – Энтэйский, не видя лица, был точно уверен в одном,
Что раньше они повстречались, и знают друг друга давно.
Снова тёплое чувство, забытое, проснулось в могучей груди,
Безмерн6ое счастье рождалось у спящей когда-то души.
С  небес, словно дождь, на озёрную гладь полетел звездопад,
Адам проснулся, с трудом открывая глаза,
И видит он стены из камня, пещеру, в пещере очаг.
Король на кровати укрытый лежит…
Как же он здесь очутился? Быть может всё это лишь сон? Король просто спит?
И бережно раны завязаны, не чувствует боли он в теле своём:
«О боже, я вижу! Ведь я же ослеп! Глаза мне спалили Аркадским огнём!»
А рядом, на стуле, завёрнутый в синий непроницаемый плащ,
Сидит кто-то тихо и мирно, еле дыша.
Адам привстал, но тело ещё непослушное, дрожь пробрала,
Плащ встрепенулся, и прикоснувшись к нему, уложил его снова в кровать.
И шёпотом, скрывая лицо, ему человек в синем плаще говорил:
«Ты Адам – Энтэйский, тебя я в лесу, ночью увидел,
Ты ранен Аркадским сиянием был,
Тот свет смертоносный для рода Энтэя, но ты и его победил.»
Наш Адам, человеку в плаще, вопрошающе молвил:
«А кто мои раны лечил?
Я смерть без него прогнать бы не смог,
Вот он то и есть победитель, Его послал мне сам Бог!»
Поднялся со стула его собеседник в плаще,
Подол зашуршал, словно листья во тьме,
Пошёл к очагу, там варилось что-то в котле.
Поправил огонь и шёпотом молвил:
«Смертельные раны лечил тебе я,
Ещё я берёг твоего боевого коня.
Он долго скитался, искал тебя между чёрных, безлистных стволов,
Его я нашёл, он рядом, пасётся у входа в мой дом.
Сюда я тебя и его волшебством перенёс,
Из чёрного леса, на вечно зелёный утёс.»
И Адам ответил:
«Тебя я искренне благодарю,
Я жизнью обязан, за спасённую душу мою.
Ты верно волшебник?
Но кто ты? Старец, иль маг молодой?
Ткань закрывает твой лик, его мне открой.»
Послышался еле заметный человеческий вздох:
«Я лекарь, зовусь просто Ио, не старец я – я молодой.
 Лик ото всех свой скрываю, под этим синим плащом,
Он бережёт от любого пытливого взгляда, защищая своим волшебством.
Прости, но я дал обещанье, и лик не могу показать,
Пока проклятье забвенья не спало, я не открою лица.
Ты же не бойся, не злой я волшебник и не урод,
Просто живу как отшельник вот уже год.
Я лекарь, лечу всех, кому нужна помощь моя,
Вот и ты, скоро на ноги встанешь, вылечу я и тебя.»
Адам в ответ ему молвил:
«Прости, если просьбой обидел своей – снять плащаницу с лица,
Больше об этом, просить я не буду тебя.
Будь же мне другом – вот мой меч и рука!
Когда ж я на ноги встану, поедим вместе в Энтэю, в родные мои края?»
А Ио, тем временем, снадобье в чашу налил,
Что на огне в пещере варилось, поднёс его Адаму и говорил:
«Испей король этот лечебный отвар из живительных трав,
С ним ты уже через месяц, будешь здоров и тогда…
Мы вместе поедим в Энтэю, Адам – король,
Но жить в замке не стану, в лесу дом мне устрой.»
Адам – Энтэйский ответил:
«Будь же по твоему, волю исполню твою,
Но только ты мне обещай, что частые гости мы будем друг у друга в дому.»
И напоив чудесным отваром, Ио королю прошептал:
«Я тоже согласен, что в гости друг к другу мы часто будем ходить,
Ну а теперь, покрепче глаза закрывай, друг мой, спи…»
Всё тело у Адома вмиг окутала ласка и солнца тепло,
Энтэйский король тихо уснул, свершилось трав волшебство.

Песнь четвёртая.

Дни полетели, словно быстрая лань,
Вот месяц промчался – король уже на ногах,
Стараньями лекаря он жив и здоров,
И утром тёплым и летним, Адам Энтэйский покинул свой кров.
Он вышел на свет – видит деревья в изумрудных листах,
Поляна с цветущими травами и ветер гуляет в ветвях.
Неспешно и медленно пасётся на этой поляне, задумчивый конь боевой,
Вбирает, в лучах летнего солнца, силы травы молодой.
Увидев живого хозяина, единорогий скакун,
К нему галопом направился, нежно к груди прильнул.
«Долго болел я, друг мой верный, по тебе я очень скучал!»
 – Адам единорога обняв, продолжал:
«Теперь же мы снова помчимся быстрее ветров молодых,
Навстречу свершеньям великим, знаменьям звёзд и  судьбы!»
Между  деревьев, в просвете, Адам узрел силуэт,
 – Это был Ио, лекарь, спустился он с гор каменистых, крутых,
Куда каждое утро за травами лекарь ходил,
Из них Ио снадобья делал, которыми хвори лечил.
Он радостно короля приветствовал, и было легко на душе,
Что Адам так быстро поправился в этой зелёной глуши.
«Доброе утро, Ио! Я полон сил! Я здоров!
Пора собираться в дорогу, в Энтэй, в королевство моё.
Тебя я туда отвезу, и подданным всем представлю,
Дом тебе устрою в лесу, потом же ненадолго оставлю.
Есть важное дело, у меня с одним колдуном,
Поклялся я дивной Фемине, что Крисбака я накажу,
Добуду секрет молодости и жизни вечной,
За смерти невинных ему отомщу!
Вернусь я с победой в Энтэю, и с молодою женой,
Пока же я буду сражаться, ты станешь править страной…»
Но Ио не медлив ответил, качая в укор головой:
«Негоже друзей оставлять!
Мы к Крисбаку вместе поедем, на бой!
И править не стану, я вместо тебя, твоею страной.
Давай же не будем спорить, и собираться в путь поспешим…»
На том они порешили и вместе к пещере пошли.
Недаром мудрость вторит, что друг в долгом пути,
– Лучшая в мире опора, другой такой не найти.
Закончены быстрые сборы, Адам уже восседает в седле:
«А где же твой конь, Ио? Как путешествуешь ты?»
Лекарь к земле наклонился, волшебные молвил слова,
Затем отошёл к королю, повернулся, и молвил тогда:
«Коня  нет у меня, но тоже есть друг боевой,
Сейчас ты увидишь его», – Сказав, взмахнул Ио рукой.
Вдруг земля задрожала, и расступилась у ног, из-под земли,
В ажурный бутон сплетаясь, возникли корни-ростки.
Один лепесток открылся, и Ио вовнутрь вошёл,
Словно в плетёной клети,  восседал в бутоне он.
Лекарь к лепесткам прикоснулся,
Цветок приподнялся на нижних корнях и зашагал по дороге:
«Ну что ж Энтэйский король, догоняй!»
Адам чуду дивиться, хоть сам обладал волшебством,
Но видно лекарь был магом искусным, не хуже его самого.
Сквозь дикие чащи и траву луговую друзья проложили свой путь,
В дороге, деля все тягости вровень, крепла их дружба и воинский дух.
Когда ж водопад Диналанэ они проезжали, под шум бегущей воды,
Ио поведал Адаму тайну, о силе, бегущей у друга в крови.
Энтэйский король, после света Аркады, познал истину тьмы,
И силы теперь может черпать из бездны, а не только из светлой стези.
Адам при этих словах неожиданно вздрогнул, не уж то он свет потерял?
Но лекарь короля тогда успокоил, словами: «Что тьма та была –
Как истинный свет искомый, с ним родилась когда-то она».
Адам теперь обладал безграничною мощью, стал непобедимым король,
Он может сражаться с Крисбаком-лютым на равных, теперь ему всё нипочём!
Так на исходе недельного шествия, наши друзья под вечер воскресного дня,
Но ночлег, под огромным деревом остановились,
Что б отдохнуть и дождаться утра.
Скромно поужинав и побеседовав сон их склонил у костра,
Тихим спокойствием, фиолетовой дымкою, закрыл им глаза.
Ночь воцарилась со звёздами ясными, крепко спали они,
Вдруг Адам проснулся от шума чуть слышного – кто-то в лесу говорил.
Король не стал будить спящего лекаря: «Пусть отдыхает мой друг...»
Сам же пошёл в лес, сквозь чащу затихшую на еле слышимый звук.
Вот наш король миновал деревья и заросли, пригорок весь в лунной росе,
Видит поляну в цветах полуночных, и вдруг!
Кольнул по глазам ослепительный свет, ночь озарённая обернулась в день.
Адам склонился, и осторожно в травах высоких к тверди припал,
Что бы его не увидели те, кто свет такой создавал.
Слышит он голос мужской, тёплый и нежный, словно ветер весной, говорит:
«Ты же всё знаешь, что силы истратив – погибнешь! Исчезнешь, ты, с этой земли!
И голос женский ему отвечает, словно ручей юнной весной:
«Знаю… Но тьму ощущаю я всею душой!
Она слишком близко, она подползает, съедает всей пустотой!
Я не могу дать погибнуть живому, свету в этом миру.
Пусть – меня лучше не станет! Пусть лучше – я умру!»
Голос мужской теплотой отвечает:
«Буду надеяться я, что всё обойдется,
И чёрная тьма – этого мира никогда не коснётся.
И ты живая вернёшься тогда,
В дом наш небесный, облачный замок, где вечно витает весна,
Что ж, голубка, лети! С болью в сердце тебя отпускаю…»
Крылья и взмах, вспорхнули с поляны, те, что в ночи говорили в лесу,
Адам поднялся, никого не было рядом, только ветер колышет листву.
«Странно всё это, быть может просто виденье? Лучше вернусь я к костру…»
Только вот голос – женский и нежный,
Знакомый… До боли знакомый! Вдруг показался ему.
В этих раздумьях Адам-Энтэйский вернулся из леса к горевшему очагу,
Лёг рядом с другом, и сон мгновенно унёс его в грёз полуночных страну.
Утро нежно лучами будило, в путь зазывало друзей,
Адам и лекарь с новыми силами сквозь лес едут навстречу судьбе.
В дороге король рассказал, другу Ио, что ночью случилось с ним,
Лекарь помедлив, ответил, что может быть феи лесные, подшутили над ним.
Так за неспешной беседой, друзья вступили в царство, ко злу,
В страну деревьев, безлистной породы, узрели они черноту.
Снова подъехал Адам к пещере и вступил он во тьму,
Ио же, он оставил у входа, поединок должен быть честным –
Адам и Крисбак – лицом к лицу!
Король Энтэи, в тронном зале чёрных графитов, Крисбака вновь громко зовёт,
Тот словно чернь, по стенам спускался, медленно к трону ползёт.
Встал в полный рост, тьмою окутан, но не смел нападать,
Он же убил короля Энтэи: «Как же он может живой здесь стоять?
Вдруг это призрак или виденье?» – думал чёрный колдун.
А Адам не медлил, призвал силы древних, и к Крисбаку смело шагнул.
Вспенились ткани! Треснули кости! Хлынул чёрный фонтан!
Крисбак сражённый, силой чудесной, навзничь гулко упал.
Ткань заскользила и плащ исчезал со зладея, и видит Энтэйский король,
Что перед ним лежит юноша дивный, с прекрасным лицом.
Губы его зашевелились чуть слышно, и он ему говорил:
«Моё настоящее имя – Алантий, королём страны горных рек когда-то я был,
Силы мои почти на исходе, ты ко мне наклонись,
Я тайну поведаю весенней молодости, венца вечной жизни. Ну же пригнись!»
Адам нагнулся и слушал так жадно, в глазах разгорался пожар!
Вот Алантий, затих, смертью пленённый, Последний вздох свой издав.
И в пыль обернулся, что ветер по тронному залу как прах разметал.
Адам Энтэйский из праха венец чёрный поднял,
В плащ свой подальше от взглядов убрал.
Вздрогнули чёрные стены и стали на глазах исчезать,
А король наш с победой, к выходу быстро, на свет, зашагал.
Там у пещеры, в волнении ждал его Ио, от радости он обнял кроля,
Адам сражение выиграл, разрушил пристанище зла!
 «Добыл я волшебный венец! Но страшную тайну узнал я!»
Адам Энтэйский сказал другу Ио, спешно седлая коня:
«Скорее Ио, время не ждёт, тьма наступает по всюду,
Нам надо спешить! В царство Фемины! Медлить не будем!
От зла, наш мир мы с тобой должны защитить!
Скорее же в путь, мой соратник! Спешим! Спешим! Спешим!»
И вот уже мчаться что есть силы, оставив лес черноты,
Мчатся рыцари наши, сквозь преграды, на защиту света от тьмы!

Песнь пятая.

Сверкают огнями тысячи бесподобных софит,
Залы полны дорогими гостями! Бал у Фемины! В честь её красоты!
Сама королева, от восторженных взглядов, словно солнце сияет,
Ей каждый дары преподносит, её каждый гость восхваляет.
И повторяют в один голос всё: «Как чудно живётся в этой дивной стране!»
«И если бы рай назывался не раем, то он был бы именно этим бы краем!»
У Фемины весь вечер не сходит улыбка с лица,
Со всеми добра, приветлива, любезна, мила.
И кавалеров влюблённых за ней следует рой,
Каждый мечтает, стать её мужем и королём.
Радость, веселье и музыка веет повсюду,
Бал удался! Гулять до утра гости буду.
Но утро не скоро, лишь первая в небе звезда появилась,
И тут в тронный зал с грохотом дверь отварилась.
Музыка смолкла, веселье и смех, гости в испуге смотрят на тех,
Кто на пороге тронного зала стоит,
На рыцаря в латах, и на того кто плащом весь укрыт.
Фемина в лице вдруг вся изменилась,
На мгновенье лик её грозен стал, она удивилась,
Одного из гостей узнала Фемина тогда
– Это был Адам, вернулся он из царствия зла.
Сарс же советник, тоже узнал короля из Этея, от страха он вдруг задрожал,
Попятился к выходу в сад, и побежал сквозь аллею.
Тут королева Фемина сказала:
«Гости мои дорогие! Хочу Вам представить
– Рыцаря храброго, благородный кровей!
– Адам Энтэйский! Муж мой теперь!»
Ахнули гости, затем послышалось ликованье вокруг:
«Славься король с королевой! Да здравствует Адам Энтэйский! Законный супруг!»
«Тише!» – вскричал неожиданно Адам, Энтэйский король:
«Слушайте гости! Бегите отсюда – здесь будет бой!»
Остолбененье всех вдруг охватило, даже Ио был удивлён,
«Кого же ты, Адам, сейчас вызываешь на бой?»
– Фемина со всей хладнокровностью своей отвечала.
«Тебя королева на бой вызываю я!» – Адам сказал, и снова гостям повторил:
«Если живыми остаться хотите, бегите отсюда, что есть сил!»
Тут не сдержалась Фемина и в гневе, она закричала:
«Я королева! Как ты посмел так врываться ко мне!? На бал в мою славу!
Ты должен был сдохнуть, пропасть и погибнуть во тьме!
Я же послала тебя на верную смерть!!!»
Гости он ужаса оторопели, померкла от слов таких красота королевы,
Фемина у них на глазах изменялась, истинный лик свой обретала.
Вся красота её стужей и тьмой оказалась окутана,
В глазах чернота и ненависть лютая.
Но гости не двигались, остолбенели они, в ужасе были от такой красоты.
«Многие века и столетия многие, я оплетала мир этот своей злобою,
Ненависть, зависть, гордыню селила в сердца,
Души губила, созданий добра!
Я мир новый собираюсь создать! Где каждый другого лишь ценит за знать!
Лишь за богатства несметные, силу и власть!
В этом миру сердечность и душ доброта, ломаного и не стоят гроша,
Вам не понять, как у каждого на этой планете зло прорастает внутри!
Через завистливость, ненависть и горечь обид!
Что ты спасти от меня хочешь в этом миру!?
Я же ведь в каждом из вас чернотою сижу!
Вы же себя каждый день, каждый час убиваете гневом,
Войнами всё вокруг истребляете – и подобных себе же!
Я же построю мир, где все, поклоняются лишь внешней красоте!
Мне, только мне и только лишь мне!!!
Ну! Что уставились! Гости – вы все лишь пешки мои!»
– Со злостью и хрипом вырывались слова из королевской груди,
Ветер ворвался в залы дворца, гости от ужаса прочь помчались стремглав.
Адам и Ио, остались стоять как ни в чём не бывало,
Ярость королевы Фемины их совсем не пугала.
«Что ж, вот ты показала свой истинный лик,
Тайну твою мне поведал, Крисбак – был он лишь жертвой, злодеяний твоих!
Права королева ты в том лишь, что в каждом из нас,
Зло просыпается нередко подчас,
Но ты заблуждаешься, в том, что оно победит,
Больше добра – в этом миру, оно тебя и сразит!
Что ж тут скрывать, и я на твои чары поддался, и красотой твоей был опьянён,
Но я проснулся, не долог был сон!
Душами  – тебе никогда не владеть,
Лишь потому, что в каждой из них светом надежды мир наш согрет.
Надеждой – на лучшее, доброе и, несомненно, большое,
Вера в любовь, в дружбу – в каждом из нас вымещает всё злое!»
– Адам Энтэйский закончил, и пошёл к королеве Фемине навстречу,
А та соскочила с прекрасного трона в бешенстве ведьмы:
«Что ж, пусть катиться мир этот ваш и вы всё к чертям!
Я его уничтожу, в пыль превращу! Не оставлю следа!»
И тут королева Фемина вся чернотой засветилась,
Смертельных лучей темноту испустила,
Мир наш волшебный решила она поглотить,
Что б ничего не осталось – всё живое убить!
Адам Энтэйский знаком был с легендой, о том,
Как зло захотело весь мир наградить чернотой.
Выход один был у защитника света тогда –
Зло уничтожить, но самому умереть во имя добра.
Адам к другу своему обернулся и молвил:
«А теперь уходи, Ио, я должен сражаться один со злом,
Это мой долг, я был рад, что судьба… Нас познакомила, вместе свела…
Прощай же, это последний мой бой!
Близким моим предай, что любил я их всею душой!
Друг мой! Ты мне родным словно стал!» – Ио обнял король на прощанье,
И вытолкнул в дверь, против желанья.
Вот и остались они один на один – Адам Энтэйский и злость-Фемин,
Адам на встречу шагнул созданию тьмы – силы волшебные собрав все свои,
Вступает он в круг боли и зла, но им не сломить посланца добра.
Зло зашипело, заскрежетало от страха,
Что Энтэйский король изничтожит его, не оставит и праха!
И в уговоры пустилось, жизнью вечной его наградить,
Что властью одарит, сделает повелителем всей этой земли!
Но Адам на эти награды не льститься, и уговоров не слышит,
Закрыл он глаза и мыслит… Пусть хоть в последний раз ему бы приснилась,
Девушка та, что знакома ему была так давно,
Пусть бы приснилось, её дорогое, родное лицо.
Вдруг он услышал голос, как будь-то за своею спиной:
«Да что ж это я, ведь он возлюбленный мой!
Он же меня спас когда-то, от смерти, от зла,
А я его уберечь не смогла…!
Он был заклятьем забвенья про силу свою и меня поражён,
Знаю, я верю, он помнил меня всё равно!
Видел во снах, звал, ну а я…
Я поняла, что теперь сделать должна !»
Двери сорвались от силы с петель!
В зал, где был Адам, ангел влетел,
Вырвались крылья, прорвав защищающий плащ,
Ио был вовсе не Ио, а дева, что грезилась Адаму в снах!
Адам Энэйский увидел родные черты – любимой лицо,
Тут то и вспомнил наш король обо всём!
Как они вместе с ней повстречались,
И зовут её Алерией, а Ио – это планета так называлась.
Где он впервые увидел её, в чудном зелёном лесу,
В солнечный день, у ручья, словно цветок весь в цвету,
Нежный и кротких, отдыхала она, после долгих полётов тогда.
Взгляд её глаз, как весеннее небо, Адама сразу пленил,
Улыбка, словно солнечный зайчик, в самое сердце сразил.
И волосы, немного длинною за плечи, цвета серебристой звезды,
Как лучики света – дополняли черты.
Была она хрупкой, задорной, но сильной душевным огнём,
И это не раз он проверил в бою, когда сражались вдвоём!
И в том жарком сраженье, что бы её уберечь,
Адам всей силой волшебной её перенёс, в дивный дворец.
Там  ангелы тихо и мирно живут, где нет места горю –
Там он создал для милой приют.
Алерии он обещал, что битву закончив, вернётся в тот храм,
Её заберёт он на землю тогда, и вместе они будут с ней навсегда!
И всё свершиться, что судьбой уготовано, но чарами он оказался закованный.
Забвенья проклятьем его одарила мстящая тьма,
Он долго скитался в мирах, и после он прибыл сюда,
На эту планету, где некогда предки его обитали,
Из рода Энтэя, и в землях энтэйских его королём повенчали.
И вот после долгих дней и ночей он наконец-то встретился с ней!
Добро и чистая сила души заполнили всё – мир наш волшебный спасён!!!
Разрушены стены дворца, Фемина исчезла, а с нею и мрак покинул наш свет,
Адам, склоняясь над телом любимой, встречает летний рассвет.
Он шепчет: «Проснись, зло ушло, ты его победила…
Проснись!!! Мне не жить без тебя!!! В этом солнечном мире!!!»
Но очи Алерии сомкнуты сном, что в вечность уводит и дарит душевный покой.
Наш Адам зовёт, но не слышат его, и тихо румяное солнце над лесом встаёт.
Лучи заливают разрушенных стен, белоснежный коралл,
И свет тот на небо, дорожкой из злата, Алерию ввысь поднимал,
Растаял наш ангел как снег по весне,
Оставив лишь два лёгких пера, что Адам к груди прижимал от щемящей тоски.
Он встал и пошёл за лучом, он привёл его к морю живой синевы,
На дикий утёс, тот вздымался в волнах, хлеставших его, что есть сил.
И крикнул Адам в небесную даль: «Позволь мне! Прошу!
Позволь мне вернуть её! Таинственный путь мне открой в вышину.
В тот храм, где мирно и тихо, крылатые ангелы вечно живут,
Позволь мне увидеть её! На миг, на мгновенье, на доли секунд!»
И Адам встав на колени, молил показать ему путь,
К любимой Алерии, к милой Алерии, что б её попытаться вернуть.
Послушались белые его облака, и, расступились, из ярких лучей, пролилась река,
И Адам стал ввысь подниматься, объятый сияньем златым,
Всё выше и выше в заоблачный мир.

Песнь шестая.

Сияющий солнечный свет, повсюду здесь жил,
Дарил он тепло и блаженство созданиям своим,
Крылатым посланникам, вестникам добрых надежд,
Сюда наш король за любимой во след прилетел.
Он видит цветущие кущи, в дали возвышается храм,
Там ангелы жили, и Адам спешит наш туда,
Распахнуты двери огромнейших врат, оттуда доноситься шелест крыла.
Его на ступенях уже поджидал, Даланий – его Адам слышал тогда,
В лесу, звёздной ночью, при свете луны, с Алерией тот говорил в тишине.
«Здравствуй, Адам, Энтэйский король. Я знаю, зачем ты пришёл.
Тебя провожу в усыпальницу тихого сна, там спит избранница сердца твоя.
Но знай же, слова в том миру – не значимы, ты будешь там нем, потому,
Что только лишь сердцем и лишь бескорыстной душой ты сможешь развеять покой.
И если то чувство, что в сердце живёт у тебя, и чисто и истинно,
То ангел влюблённый в тебя услышит, проснётся и вместе с тобой,
Вернётся на землю, в королевство твоё.
Но помни, в той усыпальнице зиждиться истинный свет,
Он станет тебя обжигать и тебе, недолго пробыть в том миру,
Там могут лишь ангелы жить, ты же погибнешь через пару минут.
Поэтому, если сомнения сердце твоё обуяли, на землю вернись, позабыв все печали.»
Закончил Даланий, но Адам в ответ: «Мне свет тот не страшен,
Без милой Алерии на тверди земной, мне места нет!
И если её не дозваться, так пусть же сгорю я в огне,
Сиянья ангельских душ, что живут в тишине.
Мне смерть не страшна и боль не пугает меня,
Лишь дни без неё – вот участь, что страшнее всего для меня!»
Сквозь воздушные своды Даланий ведёт короля,
К воротам сияющим из хрусталя.
Открылись двери, и свет ослепительный вырвался вдруг,
Наш Адам почувствовал боль и сердца Алерии стук.
Он видит всех выше парит колыбель, там ангел уснул, отдыхает теперь,
Алерии милой лицо узнаёт, и к ней через жгучую боль он идёт.
А боль не стихает, становиться только сильней,
Адам бы вскрикнул – но Адам наш нем.
Он больше не в силах идти, разливается жар, всё тело горит и в сердце пожар!
«Алерия! Слышь! Я здесь, я пришёл! Проснись, погляди на меня – сердечко моё!
Ко мне ты спустись, дай тебя мне обнять! Прошу я – очнись! Мне не жить без тебя!
Прости мне забвенье моё, слепоту! Что не узнал тебя под плащом в том лесу,
Я долго скитался меж звёзд, я искал – тогда же я думал, что дом и родных потерял.
Но я потерял и искал лишь тебя! Прости!!! Я прошу – погляди на меня!
Я боли принёс столько тебе… Прости и прощай, сгорает сердце во мне.
Но я не жалею сейчас не о чём, ведь я умираю с любовью в сердце моём,
С любовью к тебе, а большего не смею мечтать ни о чём…»
 – И слёзы в глазах и в душе у него!
И вот наш отважный король, последний делает вздох,
Но кто-то его нежно целует в лицо.
И видит Адам теперь – нет заоблачных стен, и храм хрустальный пропал,
Вокруг лишь поля, лето и мир весь в цветах.
Любимая радом, его обнимает, и нежно касаясь лица,
Алерия услышала влюблённого сердца слова!
Проснулась от сна и с Адамом вместе вернулась в волшебный наш мир,
Так в этой сказке свет победил!!!
Они жили долго в своём королевстве, и каждый их миг, был светел и ясен,
И счастье не покидало уж их!

 Мораль сей баллады такова – «Не пить воды с лица!»
А главное что мне хотелось донести
– Прекраснее всего, лишь доброта души!
И сердца доброта – главнее всех прикрас!
И ум, и состраданье, и отвага – вот важно, что для нас!
Ещё важна, скажу Вам так же без прикрас – Любовь!
Самоотверженность, без эго! – вот истины, ценнейшие для нас!!!