Смерть сэра Чарльза - 13

         ХIII
Лик родичей на стенах. Фото нет.
Зачем фотограф? Обессмертить бойню?
Для чёрно-белых снимков – лучше снег,
а для цветных – недоставало крови,

как фона. Красного бокал в руках
у каждого (к заре решили выпить),
но алкоголь по-своему лукав:
все чуяли – к рассвету будет выплеск

эмоций бреда. Слишком страшен страх,
свело отчаяньем до судороги мышцы.
Джим, Роберт: снова папа, дядя в снах –
от пота мыться, мыться, мыться,

пролить насквозь все клетки. Рэшли чист
(ещё бы – не потеют офицеры),
но почему светильник, словно лист,
дрожит в его ладонях? Стервы –

Сюзанна, Мэри – скатерть в пальцах мнут
(как сучья в лёд, закованы фаланги),
а языки молотят. Словно жгут,
Эд извивается. На фланге

Луиза мочится, но к чёрту энурез.
До боли в связках, до безумья в стойке
(у каждого – свой бог, свой Эверест,
свой сон, свой Чарли, только стойло

на всех одно) – солёные столбы,
они стоят, и Чарли-солевара
принять готовы для себя любым,
кроме живого. Чарли пара –

Андре: идея парных похорон.
Но в мизансцене – масса артистизма:
фотограф – киллер, суицид, пророк
(треск объектива – это признак).

У одного – свет торжества в глазах,
а у Андре – на языке молитва.
Всполохи отражения в свечах
их общего, казалось, биоритма

пронизывают радость (или страх?).
Хоть порознь, но в одной, по сути, лодке,
периметром стоят, как на постах.
Труп посреди (для гроба чуть короткий).