Автобиография 2009г

Родилась я в Москве, в семье врачей, намного раньше положенного срока- уж очень хотелось увидеть мир. Ребёнком я была хилым и анемичным: у мамы быстро исчезло молоко, а потому болела я рахитом, пупок гноился и кровил, ногти на руках и ногах практически отсутствовали, и даже несколько раз было "авось помрёт". Куксилась, ничего не ела- да и есть то особо было нечего. В семье нас было двое - я и мой старший брат. Брат в то время ненавидел меня лютой ненавистью - ревновал, денег в семье не было, страшных синих кур и не менее синюю страшную картошку то время выдавали по карточкам, и мама с папой вертелись, как могли.
Все весну, лето и осень я проводила в чудном городе Королёве - у бабушки с дедушкой. Бабушка тоже была врачом, дедушка - инженером, баловать меня, вопреки обычному поведению бабушек и дедушек, никто не собирался, и не баловал. Поначалу мной занимался дедушка. Дедушка, судя по всему, быть может, тайно и хотел на свою шею второго внука, но никак не внучку, а потому воспитывал меня по спартански. Рано- рано утром мы шли по запретке, на канал, 8, 10 километров, а то и больше. Там были муравьи и пчёлы и толстые стебли репейников, покрытые тлёй, а назад домой, уже ближе к обеду, вслед за бодро вышагивающим дедушкой, я плелась через лес, нанизывая на соломинку малину и душистую землянику.
Бабушка часто варила яблочный компот, на который слетались огромные и громкие осы-бомбардировщики, потом дедушка стал хворать и то и дело попадал в больницу, я тогда ещё точного значения слова “больница” не знала, да и не задумывалась об этом, ибо была полностью предоставлена сама себе.
Жизнь моя проходила во дворе, в компании мальчиков, била я стёкла зелёными яблоками, таскала в дом котят и полудохлых голубей, мечтала о Барби (но имела только Ингу, у которой быстро сломалась "коленка"), неоднократно была подрана собаками и постоянно падала с деревьев. С местными девочками я не дружила - они мне были неинтересны, а я была неинтересна им, потому что слишком любила лужи и жуков. Детство мне казалось незабываемо сказочным и ярким, дедушка с бабушкой - бессмертными, и потому я была абсолютно уверена, что всё так было, есть и будет вечно.
Зимой была Москва, трамплины, санки, ледянки, друг Петя с бабушкой Ефросиньей Петровной, которые спустя 2 года переехали куда то, и подруга Аня, которую вскоре куда-то увезли, как и Петю. Ещё была подруга Оля, которая однажды ни с того ни с сего взяла и умерла. Но я узнала об этом лишь спустя годы.
Потом была школа, школу я ненавидела и не принимала, а школа, в свою очередь, не принимала меня. В моде были “платформы”, яркие значки с нелепыми надписями и джинсовые комбинезоны. Цветные гелевые ручки и наклейки с Русалочкой являлись своего рода валютой, на которую можно было приобрести динозаврика из Киндер Сюрприза, стеклянный шарик, маленький, но невероятно прыгучий резиновый мячик, "паутинку" на шею или даже радужную пружину, которая "ходила" по лестницам.
Все уроки давались мне с трудом, девочкой я была толстой и некрасивой, а оттого аутичной, закомплексованной и животных любила куда больше людей. После школы я бежала домой, кидала в угол портфель, надевала клетчатую байковую куртку и резиновые сапоги, а позже часами выгуливала черепаху Кешу на склоне возле дома, собирала одуванчики, клевер, каштаны и жёлуди, с упоением и громким хрустом выкручивала вечно зудящие молочные зубы и ничуть не ощущала себя ущемлённой
Потом дедушка умер, я довольно быстро осознала значение слов “больница” и “боль” и что-то во мне сломалось. Я заставила себя крестить, потому что мне очень хотелось красивый позолоченный крестик с зелёной эмалью, жизнь всё шла и шла вперёд и теперь лишь каждое, но всё же, лето, я радовалась солнцу всё в том же Королёве, ст. Подлипки Дачные, в старом кирпичном доме. Я пишу “в доме”- потому, что тогда на улицу я выходить не желала ни под каким предлогом. Все мои друзья, к тому времени, уже разъехались кто куда, я целыми днями сидела на подоконнике, читала Даррелла и Диккенса, смотрела на летние грозы и всё рисовала в тетрадке себя, в красивом платье, на цирковой арене, пыхтя и дуясь. Ещё я писала стихи. Мама моя с юношества страдала рифмоплётством - видимо, болезнь оказалась заразной. Первое своё стихотворение я написала, когда мне было 7, летом, в августе, и посвящалось оно, отчего то, Зиме )))
Так было два года, до тех пор, пока бабушке моей не надоела моя кислая мина, и она не сплавила меня в первую же попавшуюся стайку девочек- ровесниц. Потом всё стало иначе. Моя первая губная помада Kiki, чудовищного коричневого цвета, прыжки "в резиночку", гадания на плошках с водой в туалете, "Иванушки" и "Руки Вверх", первые "стринги", купленные за символическую плату на "Черкизоне", втайне от родителей, и... моё первое мааахонькое подобие на роман с мальчиком)
Большой компанией мы часто убегали из двора, играли в бадминтон, ходили пешком на территорию профилактория за 15 км. от дома, катались во Фрязино на озёра и много плавали голышом в тёплой и мутной воде. Ещё были сотки, биты, мороженое “Ласточка”, День Города и единственная в городе Дискотека. Это была какая то очень классная, очень дикая и очень детская жизнь, заполненная и переполненная запахами, вкусами и солнцем. Наверное, именно таким и должно быть детство.
В Москве мы часто всей семьёй ходили по музеям, цирку и зоопарку, потом папа сдал меня в школьную секцию карате и заставлял часами гулять с ним по лесу, к тому моменту у меня уже появились подруги и жизнь, казалось бы, начала обретать привычные для девочки- шестиклассницы, формы. Дома у нас имела место быть довольно богатая библиотека, вечерами я долго и много читала отнюдь не детские книжки- Шекли, Бредбери, Саймака, Стругацких, Кинга...
Потом папа ушёл из жизни. Или ему “помогли” уйти - потому что к моменту смерти своей, папа стал занимать довольно солидный и значимый пост. И вновь во мне что-то сломалось. На этот раз, это "что то", было куда более монументальным и глубоким. В подушку ревела 3 дня, хоть с детства меня и учили не показывать свою слабость, а после- началась очередная, совсем уже Другая Жизнь.
Мама и бабушка справиться со мной не могли, мама плакала, я частенько уходила из дому, орала, скандалила и била посуду, а после, уже в Москве, связалась с нехорошей компанией. Подруга по секции карате Алёна стала проституткой, потом были водка и лестничная клетка, моя 1я сигарета, потасовки на улице и пьяные драки... Потом всё закончилось.
Через месяц я нашла очередную компанию и всё, встав на круги своя, повторилось. Ещё были палатки, походы, песни под гитару, игры в "слона" в 30 градусный мороз и многое-многое иное. А ещё был мужчина... И именно с него началась моя *взрослая* жизнь.
Сейчас я честно могу признать, что наши с ним отношения, с самого начала, были безнадежными. Он был женат, а я была слишком мала, чтобы строить интриги и, одновременно, слишком умна, чтобы позволять этому знакомству течь в том же русле. Грустная и, вместе с тем, невероятно тёплая связь, довольно долго держала нас рядом. Но рано или поздно всё находит своё логическое завершение, так случилось и здесь, в этот раз, на первой ступеньке моей девичьей жизни. 
В подростковом возрасте, вопреки желанию мамы, я поступила в музыкальную школу и отучилась там 3 года, по классу  электрогитары и вокала, параллельно играя в группе. Это были незабываемые и прекрасные мгновения моей жизни, богатые фонящими в клубах комбикам, шнурами, проводами и жаркими софитами. С нехорошей компанией, к тому времени, я уже распрощалась, отдавшись музыке всецело, с потрохами. Мы жили всей гурьбой в трёшке на Мосфильме, много пили и много курили, много смеялись, много гуляли по Смотровой, кидались в прохожих кедами,  репетировали, писали, выступали, собираясь уехать в Европу и стать Великими и Известными, как Металлика или, скажем, Линкин Парк.
Потом я начала встречаться с мальчиком. В ту пору я оканчивала школу, являясь неоднократным призёром школьных Олимпиад по Литературе, я играла в театре-студии Осмоловских, печаталась в сборниках стихов и по-прежнему выступала в Точке, Ниагаре и Подмосковье. Я была вполне самостоятельной и самодостаточной девушкой и, ещё стоя 1й ногой в детстве, я вполне чётко осознавала свои дальнейшие планы на жизнь.
В 16 лет я написала своё первое "грязное" стихотворение - о той самой проститутке Алёне, и сразу же стала "не формат"- печатать меня перестали.
После окончания школы поступила в Институт Телевидения, на факультет Журналистики. Было много всего яркого, разного и нового - я организовывала ток-шоу и писала статьи в журналы, снималась в рекламе, сутками торчала в Останкино и брала интервью. Моя "Институтская" жизнь была наполнена хорошим кино и книгами, музеями, выставками и интересными людьми и, тем не менее, я постоянно испытывала информационный голод.
В 17 лет я всерьёз заинтересовалась оккультными науками и, фанатично щёлкая стрелкой мышки по ссылкам на эзотерические сайты, я жадно впитывала знания, став завсегдатой в библиотеках и книжных магазинах.
В 19 лет я нашла себе Мастера, который согласился меня учить. Ну, или мой Мастер нашёл меня.
На 4м курсе института мой очередной мальчик меня бросил, и это было весьма больно. А потом я вновь влюбилась. В другого. Крепко, безумно и без оглядки. Это была мгновенная вспышка, настолько яркая, что я ослепла. Причины моей влюблённости были весьма простыми и ясными - в ту пору я была одна, потерянная, изломанная, брошенная и, как мне казалась, жутко несчастная. Именно в этот момент в моей жизни и появился Мужчина с большой буквы “М”- сероглазый, небритый, уверенный в себе и опытный в постели, мужчина, который открыл мне глаза на многое и многое новое, чего я раньше не видела и о чём не знала.
В любом случае, что бы там ни было, но я бросила группу и ушла со сцены - это случилось как то легко, само- собой. Мне было всего лишь 20 лет, но, сама не зная почему, я отчего то, сильно- сильно захотела домашнего уюта и тепла. Казалось, что Он, Он, Он, только Он может дать мне то счастье и те истинно мужские защиту и опеку, коих лишена я была практически всю жизнь, с подросткового периода.
Я мечтала о “подвигах” Сида и Нэнси, о бесконечных дорогах и сумасшедшей любви, но роман наш продлился очень недолго - всего несколько месяцев, оставив где то внутри меня глубокие и болезненные следы. Во - первых, для романа этого, психологически я была слишком мала. Во- вторых я, очевидно, не давала или не могла дать того, что искал и хотел он.
Думаю, у каждого в жизни была "несчастная любовь"- недаром ей посвящают так много строчек и песен. Я - не исключение.
Избранник мой улетел в другую страну и пропал на полгода. Я ждала. Потом всё было как то сумбурно и очень туманно, мы вновь встречались и вновь расставались, и так было несколько раз, пока он не исчез насовсем.
К тому моменту, по-прежнему изучая ремесло “Тайной Науки”, я уже порядком набралась сил и знаний. Эти занятия загнали меня в неимоверное дерьмо. Я тонула в бессилии, одиночестве, безнадёге и страхах, боли, галлюцинациях и невозможности отличить мир реальный от продуктов буйства моего собственного подсознания. Но каждый раз, лишь только бортик лодки начинала заливать вода и я уже совсем близко стояла к состоянию "Невозвращения", мой Учитель хватал меня за шкирку и хорошенько встряхивал.
А потом все страхи и комплексы исчезли, я, став к тому моменту яркой и интересной молодой женщиной, частенько разбивала мужские сердца, яростно любила скорость и неустанно радовалась своему, столь внезапно проснувшемуся обаянию и воле к жизни. Потом я попала в аварию. Реабилитация заняла какое то количество времени, а после я, отчего то, начала мстить всему существованию.
Когда мне было 22 или около того, я села и стала думать. Думала я долго, несколько месяцев, результатом моих дум стало разочарование во всём том, что было, есть и что может быть дальше, если я не сверну с проторенной дорожки. Я довольно чётко осознала, что приобретая многое, я теряю ещё больше. Исчезли лёгкость восприятия и чистота помыслов, я как то, не замечая того сама, очень потяжелела и потеряла женские природные интуицию, тепло и способность бросаться в омут с головой.
А потом мне стало так невыносимо тесно, тошно и противно от себя самой, что я решила что то менять. Потому что именно тогда я осознала, что всё то, что я заставила себя научиться ценить- есть не что иное, как компиляция на настоящую жизнь.
К настоящему моменту я много чего изменила и я уверена, что в ближайшее время изменю что-то ещё в своём бытие.
И ещё.... я проехала всю Европу вдоль и поперёк, перестала носить чёрное, полюбила подсолнухи и Девида Боуи, и стала звонить маме прежде, чем остаться где-то на ночь.
Я по-прежнему пишу в стол, много гуляю одна, тяготею к ветру, красивым мужчинам и хорошим мотоциклам.
У меня мало что есть, но, тем не менее, я живу, дышу, ощущаю, функционирую, в гараже стоит очередной разбитый японец, а завтра будет ещё один новый и мимолётный день.
А ещё у меня есть вот эти вот обрывки воспоминаний, столь сумбурно ожившие здесь, 23 декабря 2009 года, в 2.02 ночи.
Такая вот красивая и длинная сказка.
Кто слушал - молодец