6789год

Когда в конце нетрезвых дней
Вдруг полнолуние настало,
Крепленный пили мы портвейн:
Я, Бродский, Постум с Марциалом.

Стакан отставил Марциал,
А Постум хохотнул при этом,
Когда я искренне признал,
Что с кулинарным лишь рецептом

из переписки их знаком,
Но мне все время не хватало
Сидеть за дружеским столом
И с Постумом, и с Марциалом.

Иосиф (вот что значит свой),
Не дал им посмеяться вволю:
Что стало, Постум, бы с тобой
В провинциальной русской школе,
Где географию физрук
Преподавал на огороде.
Вот в чем причина, римский друг,
Невежества в простом народе.

Но трижды прокричал петух,
И вот компании не стало.
А я, - «Привет мой русский друг», -
Шептал, уткнувшись в одеяло.

Перешагнувши в сон восьмой,
Подглядывал я виновато,
Как в метрополию письмо
Писалось Понтием Пилатом.

Юнец, отбившийся от рук,
И в телогрейке не по росту,
Как поживаешь, школьный друг,
Мальчишка постаревший, Постум?

И где-то в дальней стороне
Ты у Понтийского причала,
Быть может, вспомнишь обо мне,
Читая письма Марциала

2007


ПИСЬМА РУССКОМУ ДРУГУ

          (Из Иосифа Бродского)


                *   *   *

Нынче холодно, пронизывает ветер,
Ну, совсем испортилась погода.
А край моря, как и прежде светел.
Смены красок нет со сменой времен                года.

Ностальгию победить порой непросто:          
Помнить, иль забыть – вот в чем         
                дилемма.
Но на новом месте, милый Постум,
Нас тревожат старые проблемы.


                *   *   *

Посылаю тебе, Коля, эту книжку.
Как там в городе? И топят ли               
                в  квартирах?
Или вынужден, как встарь, бежать
                вприпрыжку
Когда холодно, от спальни до сортира?


Я сижу один в зачуханной каморке,
Телефон молчит, и не стучатся в двери.
На ветру скрипят надорванные створки
форточки, и холодно в постели.


                *   *   *

Вот в саду уже метет дорожку
дворник. Скромен, тих и незаметен.
Он с утра, конечно, пьян немножко
И сюда приехал не за этим.

Был он офицер подводной лодки,
По полгода подо льдами плавал.
Сколько раз тонул, но тут умрёт от
                водки,
Даже в смерти нету в жизни правил.




                *   *   *

Часто, Вася, мне родной наш город
                снится,
Но противиться судьбе – хлебнешь
                лишь горе.
Если выпало евреем мне родиться,
Лучше жить в Израиле у моря.

Пусть порой свирепствуют хамсины,
Пусть весь день хожу в промасленной
                я робе
И летят ракеты в нас из Палестины,
Это мне милей, чем юдофобы.


                *   *   *

Этот день провел в тяжелой я работе,
Эту ночь я пересплю опять с тоскою.
Чем платить любовью и заботой,
Серебром я расплачусь с тобою.

Упрекай же ты меня, гетера, смело,
Непристало падших сострадание.
Но в сто крат порядочнее телом
торговать, чем душу дать в заклание.

                *   *   *

Жизнь, теперь, уже не кажется
                безмерной,
Вот и прожили мы больше половины,

Но сказал один алкаш перед таверной:
- Кто был раб, тот после станет
                господином.

Добрым людям пусть сопутствует
                удача
И воздастся по заслугам, кто что стоит.
Если бегал в Кулешах, стоит ли дача,
Что когда-то для других людей я
                строил.

                *   *   *

Помнишь, Славик, как в спортзале ты
                на матах
Уболтал спортсменку с длинными
                ногами.
Так она теперь в народных депутатах,
В депутатах и общается с верхами.


Приезжай, и мы побегаем вдоль моря,
А затем попьем пивка, закусим суши
И в сердечном длинном разговоре
Вспомним то, что облегчает души.


                *   *   *

В юности на «Явах» мы катали
девочек из заводской нашей общаги.
За бесплатно они нам с тобой давали
И любовь свою, и полстакана браги.




Съезди к ним на «Запорожце», что от
                дяди
Получил в наследство с гаражом
                железным.
Пусть меня, помянут шутки ради
За бутылкой искренне и нежно.

                *   *   *

В крыше виден потолок созвездий,
Стул поставлен под проломанное ложе.
Кроме этих писем нет известий,
Что для сердца более дороже.

Желтый дождь забрызгал окон стекла,
Тусклый свет вползает через трисы,
Старая скамейка вся намокла
Ветер гнёт и треплет кипарисы.
                2006г.

    

ПИСЬМА ПОНТИЯ ПИЛАТА РИМСКОМУ ДРУГУ

                (По Булгакову)

                *   *   *

Нынче ветрено. Я в головном уборе
С буквой «М», и поднят куртки ворот.
Тьма, пришедшая от горизонта моря,
Накрывает ненавистный город.

Не изменишь норова и нрава
у толпы, как будто псы взбесились,
Если б не был снят с креста Варрава,
На кого тогда бы все молились?


                *   *   *

Посылаю тебе, Постум, эту книгу -
Странен вид ее и буквы непонятны.
Я в ней чувствую какую-то интригу.
Если сможешь разобрать, пришли
                обратно.

перевод. А я пойду богам молиться
И в тревожной храма тишине,
Предсказала мне одна худая жрица
Вечное томленье на Луне.

                *   *   *

Я тогда спустился к кладбищу.
                Пустынно
там. Ни птиц не видел, ни людей я
В моей жизни, как в ряду надгробий
                длинном
Всех последней оказалась Иудея.

Цезарь говорил, что край тот светел,
Реки молоком текут и мёдом.

Нет, сюда я ехал не за этим,
Чтобы вздорным управлять народом.   
         

                *   *   *

Был иль не был  Ишуа Мессией,
Но с евреями еще мы хватим горя.
Лучше б кесарь их  отправил всех в
                Россию,
Поостыли бы и больше там простора

Ну а я пойду к своим легионерам,
Пофехтуем, попируем, жив покуда,
А затем устроим гонки на галерах,
Ну их к черту и Каифу, и Иуду.

                *   *   *

Ночь вчера провел с прелестною
                гетерой,
Искушенною и в ласке и в разврате.
Я тогда ей заплатил двойною мерой,
Что бы  помнила о Понтии Пилате.

Говорят эта Мария Магдалена,
Ишуа Назаретянина подруга.
Поженю их, если плоть его нетленна,
Из гетер бывают добрые супруги.

                *   *   *
Вот и прожили мы больше половины,
А осталось меньше четверти, наверное.

Мы, оглядываясь, видим лишь руины,
Так сказал мне старый раб перед
                таверной.
Эта мысль, достойная плебея,
Но не смотрит никогда назад
Пятый прокуратор Иудеи –
Грозный всадник Понтий Пилат.


                *   *   *

Помнишь, Постум, я писал тебе про
                жрицу
в нашем храме. Ее имя Гела .
Как-то я зашел воды напиться,
И она дала мне крем для тела.


Приезжай, в кавалерийском плаще
                белом,
Тебя встречу, угощу вином и хлебом,
А потом займемся необычным делом -
Вместе с нею полетаем мы по небу

                *   *   *

Скоро, Постум, друг твой, любящий
                сложенье,
Все долги раздаст с лихвой и не по
                чину,
Но какие надо сбережения,
Чтоб вернуть долги после кончины?


Я умчусь на вороной своей кобыле,
С всадниками в чёрном облачении.
Снятые с креста, уже простили
Мне свои подлунные мучения.


                *   *   *

Нет решёток лишь на потолке,
Запах хлорки, доходящий до дурмана.
Я измятый лист держу в руке,
В нем финал сожженного романа:

Кипарисы гнутся, и шумят
волны у Понтийского причала,
Тьма ушла, и поспешил назад
Старший Плиний. Всё вокруг устало.
                2007г.




ПИСЬМА ШКОЛЬНОМУ ДРУГУ

            (Из Марциала)


Нынче ветрено, но холод Палестины
Несравним со средней полосой.
На зеленых листьях белый иней
Кажется предельной красотой.

Печка греет до известного предела,
И законы физики нарушив,
В холодильнике давно вспотела
Та, что вечером согреет душу.


                *   *   *

Посылаю тебе, Постум, эту книгу.
Наконец она тебе досталась.
Жаль, что наша жизнь подобна мигу –
- Мечту юности осуществила старость.

Я сижу один и некуда податься
Одиночество ввалилось в дом без
                стука.
Ни подруги, ни жены, ни домочадцев,
Лишь гудит невидимая муха.

                *   *   *

Вот смотрел вчера из школьной жизни
                фотки –
Выцвели они и пожелтели,
Как и наши первые красотки
В тридцать развелись и растолстели.

А худая, в школьной форме Ленка,
Что жила в полуподвале с мамой,
Несмотря на сбитые коленки
В тридцать пять шикарной стала
                дамой.

                *   *   *
Долететь дано не каждой птице
До фарватера Днепра и Волги.
Если выпало в империи родиться,
Можешь быть разбросан по осколкам.

Очень больно резать по живому,
Неудобно, зашивать штаны, не снявши,
с задницы, и думать по-другому,
Начисто забыв про день вчерашний.

                *   *   *

Ливень кончился, но всё ещё гремело.
Парк пустой, случайная скамья,
Платье мокрое обтягивало тело,
И под платьем не было белья.

Ты босая бегала по лужам
И трясла деревья все подряд.
Капли падали, тебе хотелось мужа.
А меня хотел военкомат.

                *   *   *

Пишут мне, что многих уж не стало:
Умер Вовка, как-то он от скуки
Влез в ларёк, и взял там блок «Опала»
И вина, по две бутылки в руки.

Отсидел полсрока он примерно,
Но пришел какой-то дерганный и
                нервный.
И пророчествовал нам перед таверной:
- Вот я первый сел и вышел первый.





                *   *   *

Помнишь выпускной наш школьный 
                вечер?
В ночь одну мы резко повзрослели.
А потом, краснея, взгляд при встрече
прятали. Тогда еще краснели.


Приезжай, и ночью бессонной
Отделим награды от возмездия.
Посидим, попьем портвейн
                креплённый,
Глянем в небо, полное созвездий.



                *   *   *

Упражнялись мы всю жизнь 
                в сложении,
Ожидая черный день и крайний
                случай,
И не ведали, что во души спасение,
Лучше - меньше и, чем меньше, лучше.

Не с земного будет вычитание,
Канет всё накопленное в бездну
В мире, где любовь и сострадание
Нам дадут навек и безвозмездно.


                *   *   *

Седина, заметнее, чем прежде,
Кипарисы, вместо прежних сосен,
Сверху, на разбросанной одежде
Майка МММ – 88.

Шторм шумит, холодным ветром сдула
С пляжа отдыхающих стихия.
В комнате кровать, два старых стула,
На одном из них пишу стихи я.
                2007г.


                *   *   *

Порою в редких промежутках
Зане постылого труда
Вдруг понимаю я, как жутко
Такою жизнью жить всегда.

Что главное проходит мимо,
И поздно что-либо менять.
Но эта страсть неодолима –
Слова стихами расставлять.

И, разрывая круг забот,
Душа  поэзии открыта,
Пегас нетерпеливо ржет,
Крылами машет, бьет копытом.

Потом рванём, что было сил,
И все вокруг меня пропало.
Лишь белый лист, да синь чернил…
А Муза в страхе убежала.

Ушла, как вздорная жена,
Как кошка, прыгнувшая с крыши.
Бросив в дверях: Пошел ты на…
Куда? Я, правда, не расслышал.

Но я достойный дал ответ
Той даме с бюстом необъятным,
И старой лирою в руке:
Мол, мне сказал один эстет,
Смотри - стихи, а все понятно.
И все на русском языке.
                2007г.



                *   *   *

Чуть во сне не шагнул я за
Ту черту, где встречаются с Богом.
Яркий свет ослепил глаза,
Жизнь предстала короткой дорогой,
Что прошла между двух полюсов:
Были светлые дни и плохие
Уравнял, как на чаше весов
Добродетель свою и грехи я.
И промолвил Верховный судья,
На меня с удивленьем взирая:
В ад послать не могу тебя я,
Только ты недостоин и рая.
Ты осмыслить хотел бытие,
Вникнуть в суть и увидеть знамение,
Все пытался понять, в чем твоё
В этой жизни предназначение.
Но поддавшись земной суете
Вы, мои неразумные чада,
Часто видите цели не те,
И вершите не то, что мне надо.

Что бы ты представлял ясней,
Как мала ваша роль в этом мире,
Ты рожден был, чтоб пять рублей
Заплатить за другого в трактире.
Но бегущий куда-то поэт,
Согласись, несуразен немножко.
Оказалось тогда, что нет
У тебя с собой даже трешки.
Так что к нам ты пока не ходок,
Возвращайся к земному чертогу,
Или праведней стань чуток,
Иль еще нагреши немного.

Я проснулся в холодном поту:
Что же делать? Другим едва ли
Быть смогу. Да и миссию ту
Мне, наверно, уже поменяли.

Свет мерцает, а тьма дрожит
Между ними дорогой узкой.
Я скитаюсь, как вечный жид
(Это- то же, что старый русский).
                2007г.

          ***
Я прошу об одном:
Не посчитай за труд,
Господи, дай мне дом,
А не убогий приют.

Чтоб дверь отворять звонком,
А не звенеть ключами,
Господи, дай мне дом.
Чтоб стены вокруг не молчали.

Чтоб за накрытым столом
Мне не сидеть одиноко.
Господи, дай мне дом.
Чтоб не было темных окон.

Я оплачу потом
Все, что за мной осталось,
Господи, дай мне дом-
Ведь это такая малость.


Катится все вверх дном,
Я у судьбы опальный.
Господи, дай мне дом…
И пару строк гениальных.
                2007г.

                *   *   *

Я книги верные читал,
Мне повезло с друзьями,
А то, что с юных лет впитал,
Вот то и стало нами.

Стихов измятая тетрадь
И рифмы на бегу.
Я жизнь не хочу менять,
А может,  не могу.

Во мне Гагарин, как Христос,
Краснею ото лжи.
От колы у меня понос
«Над пропастью во ржи».

Я Форэст Гамп, и мой приют
Не в этих временах,
Что тут читают и поют
В меня вселяет страх.

Мы жили проще и добрей,
Не лучше, но иначе.
Пусть не скопили мы рублей,
А долларов тем паче.

Но мы могли за просто так
Бежать трусцой чуть свет.
Из кучи старых железяк
Собрать мотоциклет.

И в свете красных фонарей
Происходило чудо –
В растворах облики друзей
Являлись ниоткуда.

Кюветки, пленки и пинцет,
Проточная вода,
На фотографиях тех лет
Мы молоды всегда.


Они спадали со стекла,
Окна, зеркал и двери,
И обязательно была
Удача мне к потере.

А что произошло теперь?
Уходят одногодки,
Все больше у меня потерь,
И реже всё находки.

И стала голова седа,
И обхожу я лужи.
И скорость бега уж не та,
И все доходит туже.

Нас поредевшие ряды
Еще бегут по свету.
Одни состарились, как ты,
А многих просто нету.

Кто с обожжённою душой,
А кто от водки сгинул.
И видимо, что финиш мой
Господь лишь отодвинул.

Но вот пока еще могу
В кроссовки сунуть ноги,
За них и за себя бегу
Я по пустой дороге.
                2006г.




                *   *   *

Забытое Богом пристанище,
Где не на что бросить взгляд,
Но после, когда расстанешься,
Порою так хочешь назад.

Любовь, что не стала семьею, -
Лишь сладкая горечь вина.
Но годы живешь с другою,
А снится тебе она.

В обед два гарнира с салатом,
Конспекты, общаги бедлам.
Но ты осознаешь когда-то,
Что счастлив был только там.

На званом пиру, как на тризне,
Все время смотрю на порог.
Лечу, но не знаю ввысь ли?
Израиль, как образ жизни,
Еврейство, как образ мыслей,
Россия – судьба и рок.
                2006г.



                *   *   *

Снова открыли парк городской, -
Весны долгожданной одна из примет.
Здесь мы гуляли когда-то с тобой,
Только аллей тех давно уже нет.

Крутится чёртовый диск колеса
Нас, унося от забот и от бед.
Мы на качелях летим в небеса,
Только качелей давно уже нет.

Пенсионеры стучат в домино,
Сделав пилотки из старых газет,
А у детишек в руках эскимо,
Да, эскимо-то давно уже нет.

А парашютную вышку снесли,
И не купить больше в юность билет.
Много нас, тех, кто себя не нашли,
Кто-то смирился, иных уже нет.

И тополя постарели, кора
Приняла облик потёртых штиблет.
Грустно, домой возвращаться пора,
Только вот дома давно уже нет.


Ты почему потускнела, душа,
Выйди из тени на солнечный свет.
Парк опустел. Я бреду не спеша,
Рядом со мной никого уже нет.

                1980  (2007)


                *   *   *


Не тяготись судьбою,
Зависящей от кого-то,
Быть на работе изгоем,
А дома быть идиотом.

И психиатр знакомый
Со взглядом змеи гремучей,
Когда мы бухали дома,
Сказал: «Классический случай».

Во сне изо рта иголки
Тянул, не чувствуя ран.
И выл одиноким волком
Полночи «Run, Forest, run!»?

Признайся, и я поверю,
Что, приходя домой,
Ты, открывая двери,
Встречался с самим собой.

И это уже не мало –
Известны симптомы такие.
Я ставлю диагноз: вяло-
текущая шизофрения.

Я вытащил все иголки,
Сложил их в пустой стакан,
Разбил его на осколки
И крикнул: «Run, Forest, run!»

Простился с самим собою
И побежал вперед.
Жаль, что за мной гурьбою
Не побежал народ.


Бежал я свободой пьяный,
Азартом бега гоним.
За день добежал до Ливана,
За два уперся в Дженин.

Справа бушует море,
Слева течет Иордан.
И нет прорехи в заборе,
Куда же «Run, Forest, run?»

Придется назад, в Нагарию,
На улицу Ха-шомер,
Где ждут меня шизофрения
И боль бесконечных потерь.

Там, в холостяцкой каморке
Налью себе финской водки.
Куда мне, как в той поговорке,
Деться с подводной лодки.

Закрою окна и двери,
Чтоб скрыть возвращенья позор.
Но с кем-то, по крайней мере,
Надо вести разговор.

Значит опять – с собою
Буду я обсуждать,
Как тяжело порою
Быть правым и промолчать.

Что там, где нам все по праву
Должны быть еще места,
И кем бы сделал Варраву
Пилат, сняв с креста Христа.

Затем Я и Я обсуждали
Олимпиады накал.
Как Армстронг крутил педали,
И что Либерман сказал.

Что мы не красивы внешне,
Но и не так уж плохи.
И что Фандорин, конечно,
Ум, Честь и Совесть эпохи.

А дав испытания разные,
Судьба сберегла от чего-то,
Очень плохого и грязного
Изгоев и идиотов.

                2006

       *   *   *

Закончили регату
Победою большой
Российские ребята
На двойке распашной.

Но кроме экипажа
Из основных гребцов,
И в малых лодках даже
Есть пара молодцов.

Трещат весло и нервы,
Но вдохновения для:
- Греби, бля! – кричит первый,
Второй же: - Гребу, бля!


Им не дадут медали
И кубок золотой,
Их нет на пьедестале
Гребибли с Гребублей.

Но все отлично знали,
Что по шестой воде
Победу одержали
Лихие парни те.

                2006         

             ***

ЛЮДМИЛЕ И ОЛЕГУ

Есть люди, от которых свет
Струится ясными лучами,
И безразлично, сколько лет,
Те люди не общались с нами.

Они возвышены душой,
Порядочностью старомодной
И не бывает взгляд пустой,
Утех, чьи мысли благородны.

Коньки привычно режут лёд,
Поддержки высоки, как прежде,
А ведь и мне, стихи и спорт,
Дают последнюю надежду.


Чтоб скрыть катящуюся с глаз
Слезу, я щурюсь виновато,
И убеждаюсь в сотый раз-
Всё возвращается когда-то.

                2007г.

                ***
Всё в этой женщине по мне,
Что в ней другие не узрели?
Она мне видится во сне
Весной с картины Боттичелли.

И терпелива и умна,
Живёт без фальши и обмана,
Но политически она
Поддерживает Либермана.

И потерял я с этих пор,
Надежду на любовь и счастье,
Ну не хочу вступать я в спор
О политических пристрастиях.

Несоответствие такое
Мне часто ставится на вид,
Но ещё с раннего застоя.
Безродный я космополит.

                2007 г.





                ***
               
Мой Ангел Хранитель, мы как-то
                вдвоём
С ним, соблюдая приличия,
Сидели, мешали портвейн с коньяком
И запивали «Столичной».

Он говорил, разлив на глазок
И перейдя на «ты»:
- Жизнь наша, словно вдоль моря
                песок,
А на песке, следы.

Вот маленький, детский, всего лишь
                носок
 След  оставлял едва,
 Вокруг тебя  был чистый песок,
И добрые очень слова.

Потом седина  заблестит на висках,
От слов и от ран врага,
Всё глубже и глубже в  грязных песках,
Вязнет большая нога.

Но возле плохих и хороших мест,
Подле следов твоих,
Шёл Ангел Хранитель, и это мой крест
Ношу нести за двоих.

Порой от ошибок, болезней и бед,
Тебя отделял волосок,
Натянутый мною. Вот так много лет
Вместе мы топчем песок.

И вижу я, словно в цветном полусне,
Сквозь белые облака,
Ангел шагал параллельно мне,
Песка касаясь слегка.

Я даже, спьяну, представить готов,
Что вместе мы шли весь путь,
А сбоку стояли вехи годов,
И цифры виднелись чуть.

И всё же я разглядеть сумел,
Нарушив этим запрет
Тот год, о котором забыть хотел
Вот уже тридцать лет.

Бессонная ночь  бесконечным днём
Сменялись сплошной чередой,
Ну почему же я вижу в нём,
Лишь след одинокий свой?

Брёл я один на пределе сил,
Ноги с трудом волоча.
-И где же тогда ты, мой Ангел был?
Спросил я его сгоряча.

-Не обольщайся, сверкнула вдруг,               
 Молния в небесах,
- В тот год тебя я, мой глупый друг,
Просто нёс на руках.

                2007 .


              ***
Я, пару дней тому назад,
Без цели, так для променада,
Шёл по аллеям наугад
Не Гефсиманского, но сада.

И где-то там, в глухой тени,
У покосившейся беседки,
Где даже в солнечные дни
Свет не проходит через ветки,

стояла старая скамья,
Некрашеная и сырая,
И на неё зачем-то я
Присел, того сам не желая.
Уснул. Полупрекрытость век
Сместила очертанье линий
Ко мне подходит человек,
Представился: «Я старший Плиний».

Во что-то странное одет,
Но я ничуть не удивился,
Я встречи ждал с ним много лет,
И наконец, он мне приснился.

Умчался времени поток
К летосчисления началу:
Понтийский берег и песок,
И волны бьются у причалов.

В таверне под открытым небом,
Хозяин нам уже несёт
Кувшин с вином и сливы с хлебом.
Какой чудесный натюрморт
  Для долгой дружеской беседы,
 Что ещё надо на  столе?
И мы, как добрых два соседа,
Болтали чуть навеселе.

Мы говорили без натуги.
Он сразу перешёл на «ты».
-Поверь мне, всё идёт по кругу,
И жизнь не терпит пустоты.

Со мною не случайно тут ты,
Пойми, во много раз ценней,
Нам счастья редкие минуты
Обыкновенных серых дней.

Не осуждаю прозу быта,
Но в измерении ином,
Картина жизни лишь размыта:
Детьми, работой и вином.

Вот дети. Повзрослели рано,
Пошли дорогою другой.
Ты часто был для них тираном,
Так приготовься быть слугой.

Под гул станков, урвав минуту,
Не ты ли написал тогда:
«Как часто в редких промежутках
Зане  постылого труда»?

А неприкаянность поэта-
Источник всех его стихов,
И одиночеством за это
Он заплатить всегда готов.

Ну, а друзьям, откуда взяться?
В чужой стране, в твоих  годах?
Уж лучше  я буду являться
Тебе в тревожных полуснах.

Большим соблазном для поэта,
Я тебе голову вскружу,
И пару строк твоих за это
Я Марциалу покажу.

Но для начала дай мне слово,
И если слову господин,
То за рулём не пей спиртного,
И вообще, не пей один.

Ни истины, ни вдохновенья
Не получил ты от вина,
И ни одно стихотворенье,
Не написалось с бодуна.

На небе ночью чёрно-синей,
Светила круглая луна.
Исчез куда-то Старший Плиний,
А я с тех пор не пью вина.
               
                2007 г.      

                ***
Вот Старший Плиний на скамью
Рассохшуюся сел устало.
Бушует Понт, и я стою,
Зелёным лавром у причала.
                2007 год .
                ***
Я в молодости парень был не робкий,
Порой спешил и забегал вперёд,
Но никогда не нажимал на кнопки,
Не зная, что потом произойдёт.

Мне часто доставалось по ладоням,
И током бит я не однажды был:
-Не лезь, пока инструкции не понял,
Мне Сеня Рабинович говорил.

Вот так впиталось в наше поколение,
И остаётся до скончания дней,
Ответственное к жизни отношение,
Привязанность предметов и друзей.

               
А внук мой жмёт на кнопки ноутбука-
Не выйдет так, попробует вот так,
Потом победно вскидывает руки,
И не печалится, когда впросак

Попал. Он продолжает своё дело.
Щенком незрячим тычась по углам,
В программы сложные влезает смело,
Без  страха, что испортит что-то там.

А я ему бубню с анахронизмом;
- Ты лучше в книге поищи ответ
- Ах, папа, ты воспитан коммунизмом,
Какие книги, есть же  интернет.

Он славный малый,  только не от туда,
Где был на всех один велосипед,
Где я чужим мячом играл, покуда
Задачки мои списывал сосед.

Где явью становились сновидения,
И месяцы, зачитанный до дыр,
Том из «Библиотеки приключений»
Блуждал  впотьмах зачуханых квартир.

Но он живёт без страха наказания,
Не ищет поощрений и наград,
Не врёт ( я врал, уверенный зарание,
Что этим подзатыльник избежал).

Мы с ним дружны, но сорок лет, как      
                пропасть
Хоть я смятений детства не забыл,

Но непонятен  для него, как пропись,
Вся в кляксах, от тянущихся чернил.

Другие игры, фильмы и герои,
Всё понимаю, но обидно лишь,
Что как пацан, не принятый игрою,
Стоит забытый всеми Кибальчиш.

                2007
               ***
Не поднимая головы,
Скажу вам грустные слова:
Что превратилося в «Увы».
Когда-то бодрое «Ура».
                2007

         
               ***
В порыве ласки и любви,
Мы дарим женщине желанной,
Сердца и кошельки свои,
За красоту и гибкость стана.

Но женщины в душе своей,
Мужчине,  уступив небрежно,
По- настоящему детей
Любили искренне и нежно.

А дети, позабыв про мам,
Бесхитростно, без лишних слов,
Любовью, непонятной нам,
Своих любили хомячков

                2007

          ***
Со дня распятия Христа
Бог отошёл от человека,
И тяжелее ноша та
Становится от века к веку,

Что есть мгновение всего
В минутах двух тысячелетий,
И мы, лишившийся его,
Взвалили тяжкий груз на плечи.

От непосильной ноши той,
Душа сгибалась и колени,
И приходили чередой
Несчастья многих поколений.

Сломила крутизна дорог,
Хромого путника без глаз,
И, видимо, не только Бог,
Но, Сатана махнул на нас,

Утратив всякий интерес
Приобретать душевный хлам,
Теперь технический прогресс,
И Бог, и Дьявол будут нам.

Так даль гигантского пути,
От паровозов до ракет,
Сумели бодро мы пройти,
Всего за полтораста лет.

Для разума пределов нет,
Мы, уподобившись Творцу,
Создали быстрый интернет
И рукотворную овцу.

А оказавшись у границ,
Уже реальности иной,
Среди нулей и единиц,
Живём компьютерной игрой.

Но виртуальность на планете
Жизнь может просто погубить,
Течение событий этих,
Я попытаюсь изменить.
И подчинившись силе  знания,
Решил во сне я заглянуть
В мир параллельный заэкрания,
Хоть не уверен был заранее,
Что отыщу обратно путь.

Там время повернуть назад,
Мне удалось и  без вопросов,
Я с криком: «Погоди Пилат!»
Бегу по Виа Долороса.

Но, чтоб не лезли на рожон,
Всем возбуждённым для примера,
Я у Голгофы был сражён,
Тупым копьём легионера.

И в окровавленной сорочке,
Валяюсь у дороги ниц.
Я изменить не смог ни строчки
В тексте Евангельских страниц.

Таким  остался в мире этом,
Каким когда-то был в другом-
Не всеми понятым поэтом,
Недобежавшим бегуном.

                2007

             ***
Перечитав две грустных повести,
Двух нобелевских лауреатов,
Я ощутил всю тяжесть горести,
Чем пьянство на Руси чревато

В одной из них в открытом море,
В борьбе тяжёлой с рыбой-меч,
На рыбака свалилось горе-
Смог победить, не смог сберечь.

Он проиграл, но в честном споре,
Сражаясь с рыбой и судьбой,
У старика осталось море,
Надежда, чайки за кормой.

И вот нетвёрдою походкой,
Борьбе, отдавши всё, что мог,
Сантьяго отошёл от лодки,
А мальчик вышел на порог.

Он вспомнит Африканский берег,
Вдоль океана лев бежал,
И кисть его в портах Америк,
Никто к столу не прижимал.

А на другом  конце планеты,
Пропал, красив, могуч, не стар,
С душою русского поэта,
От водки Воробьёв Захар.

Он победил в неравной схватке.
И выпил водки полведра,
Эх, если бы еды в достатке,
И не июльская жара.

И вот, шатаясь по дороге,
Он подошёл к концу пути,
Его уже не держат ноги,
И сердце рвётся из груди.

На посеревшем, с мутным взглядом
Лице, отобразилась  боль,
И в мозг убийственным зарядом,
Из вен ударил алкоголь.

Так на листах великой прозы,
Где мир един и неделим,
Сплелись и  русские берёзы
И Атлантический  Гольфстрим.

Нелепое  сплетенье это.
Казалось лишь на первый взгляд,
Сменив вопросы на ответы,
«Что делать»  и «Кто виноват» .

                2007

                ***

Не отрицая жизненных утех,
Я верю в справедливость мироздания,
Что только тот прощается нам грех,
Который искупили наказанием.

И спотыкаясь на своём пути,
Порой со злом оказываюсь вместе я,
Но не прошу «О Господи, прости»,
А лишь о снисхождении возмездия.
                2007

                ***

Теряя разум и покой,
И сняв последнюю рубаху,
Мы, ради женщины, порой,
Идём на подвиг и на плаху.
И нет кого либо дороже
Её, единственной, но всё же...,

Должны мы с вами понимать,
Что если женщина мужчину,
Любить готова и прощать,
Презрев капризы и гордыню,
То  тут ответ  всегда один:
Этот мужчина её сын.

                2007

               ***      

Всю ночь падал снег на холмы Галилеи
Тропинка протоптана мной от двери,
Бегущий по снегу для местных евреев,
Такая же странность, как пальмы               
                в Твери.

Дорога уходит всё выше и выше,
Я раньше подъём этот брал порезвей.
Навстречу несётся машина. На крыше
Две снежные бабы – сюрприз для детей

Шофёр – эфиоп. На переднем сидении,
Такого же вида его пассажир,
Окно приоткрыл и кричит с
                восхищением:
-Кимат кмо Сибир! Эх тебя бы в
                Сибирь.

Заводы стоят. Не работают школы,
Взрываются бойлеры на чердаках.
Вчера я по лесу бежал полуголый,
Сегодня в футболке бегу и в штанах.

К обеду растает. Всё станет, как 
                прежде.               
Уходит циклон в африканскую даль.
Возможность не думать о зимней
                одежде,
Немного развеет тоску и печаль.

                2007.

               ***
Чудес не увидишь глазами открытыми,
Но странные виды прекрасны порой.
Как часто границы и грани размытые,
Между уродством и красотой.

Зелёные листья под хлопьями снега,
В минуты, природой рождённый
                тайфун.
Шедевр красоты - нереальность забега.
Где первым безногий приходит бегун.

Красивы небрежная скромность
                жилища,
Из досок сколоченный шкаф и кровать.
Автомобиль мой, в котором на днище
Ноги желательно не опускать.

А как идеально смотрелись галоши,
Солдатской шинели изящный покрой
И толстый рюкзак. Да к тому же ношу
Наименее вредно носить за спиной.


Известно давно, что о вкусе не спорят
И не всегда он  удобоварим,
Но близкие духом остались за морем,
А близкие телу подались к другим.

Я знаю, что я выбиваюсь из строя
И большинству мои мысли чужды,
Непониманье заводит порою
И добрых людей в окруженье вражды.


А красота в нашей жизни условность
И в ней ничего однозначного нет,
Необъяснимая, странная склонность
К чему-то от детских до старческих
                лет.
                2008г.               
            ***

Воображеньем не обидел
Господь меня, но видно срок
Пришёл осмыслить всё, что видел,
Но вразумить тогда не мог.

Так деда с бабушкой своих
я вспомнил. Как они сумели,
До смерти одного из них,
Всю жизнь спать в одной постели?

И важными со стороны
Вдруг стали мелкие уступки,
А ощущение вины
   Сменило гордость за поступки.

   Но невозможность изменить
   Всё то, что натворил когда-то,
Пугает, как возможность жить,
Питаясь виски и салатом.

Жаль только, что приход весны,
Волнует меньше, чем зарплаты,
И мне уже не снятся  сны,
В которых я летал когда-то.
                2008 год

              ***
         НОСТАЛЬГИЯ.
Безжалостному татю отдана,
Так и живёт, без знака  Зодиака,
Покинутая некогда страна,
Где память, как побитая собака,
Блуждая, забегает на погост
И там встречает каждую минуту,
Среди могил и высохших берёз,
Друзей по спорту, школе, институту.

Как будто мор прошёл или  беда
Свела почти пол класса на тот свет,
И мне служитель говорит: Да, Да,
Что означает: Этих тоже нет.
                2008г.

           СНОВИДЕНИЯ.
Мне трудно различить: где явь, где сон               
похмельного сознанья полубред,
В кольцо сжимаются со всех сторон
События из разных мест и лет.

Вот с перемены прозвенел звонок,
И надо непременно отвечать.
Тому лет сорок, заданный урок,
Но не могу никак найти тетрадь.

И, как волна смывает на песке,
Из памяти исчезнет поутру,
Загадочная надпись на доске:
Три раза W и ODNOKLASNIK  RU.

А через ночь мне снится, что опять,
Я в армии, и автомат мне в руку,
Но, хоть убей, не помню, как держать
И заряжать откуда эту штуку.

Иль заполночь, глаза прикрыв едва,
Себя я вижу, будто на экране,
На первенстве спортобщества «Труд 2»
Бегу по стадиону в Рамат-Гане.

А в шуме необычных городов,
Так неприлично оказались рядом,
Те женщины, которым я готов
Был всё отдать, но им это не надо.

Зато перестаю летать во сне,
Перешагнувши половину жизни,
Да и куда лететь мне, если не
нужен  той и этой я отчизне.

Реальность же, где обитаю я,
Не оставляет выбора свободы.
Уродов терпит иногда семья,
Но если это тихие уроды.

А те, что всё сбиваются с пути,
Живут не по уставу, с дерзким               
                взглядом
Для всех систем заклятые враги,
И их с презреньем отвергает стадо.

Так и уходят в зазеркалье снов,
И остаются там, куда уходят,
Искатели блистающих миров,
Которые тот мир во сне находят.

И я шагнул, преодолевши страх,
Туда, где всё моё и всё понятно,
Но может оказаться на весах,
Возможность возвращения обратно.

А всё же лучше звона кандалов
Чужих идей, культуры, предрассудков
Жить постоянно в окруженье снов,
В реальность возвращаясь в
                промежутках

Я полон там надежд, стихов и сил,
Но почему-то вдруг тоскливо стало.
Зажёг свечу, стол к ужину накрыл,
Налил вино в прозрачнае  бокалы.

А по границе суши и воды,
Песка и волн касаясь еле – еле
Идёшь ко мне из раковины ты,
Прекрасна, как Венера Боттичелли.


И стоит ли менять сей сон на явь?
Но зазвонил пронзительно будильник,
Я подскочил, штаны надев, стремглав,
Ключи, права хватая и мобильник..
                2008г

               ***

Когда тоска уже неодолима,
И боль души в физическую боль,
Перетекает ручейком  незримым,
А помогает только алкоголь.
То лучший друг опять проходит мимо,
Ты не прощён и сам не смог простить,
Вдруг позабылся телефон любимой,
А дети забывают  позвонить.
                2008 г.
 
                ***

Даже с прошлым, не очень приятным,
Нам, порою, приходится жить.
Ничего не изменишь, понятно,
Но возможно, хотя бы, забыть.
                2008г.

         ***

Не бойся одиночества, оно,
В разумных дозах, иногда полезно,
Как за обедом красное вино,
Для повышенья уровня железа.


Избавься взглядов, добрых или злых,
Сочувствия и осужденья тоже
не надо. Помощь близких и родных,
 Порой  мешает больше, чем поможет.

И пусть мне  возражают горячо,
Но поменять могу я без вопросов,
Подставленное в трудный час плечо,
На палку, сунутую мне в колёса.

Ведь не осилит за тебя другой
Дорогу с колыбели до погоста,
А душу сохранить и облик свой
В большой компании, увы, не просто.
                2008г.

                ***

Словно сим-карт в мобильный
                аппарат
Бог вкладывает душу в наше тело,
Чтоб память прошлой жизни невпопад,
Нас дёргала за руку то и дело.

И так бывало уже много раз:
Вдруг возникают странные видения,
Из мест и лет, которые до нас,
Происходили в прежних поколениях.
                2008г.
                ***
Я верую, что лишь один вопрос,
Нам будет задан судиёй бесстрастным:


Назвать три вещи мерзких и   
                прекрасных,
Что в жизни совершить нам довелось.

И я, поэтому, всегда готов
В любой момент быть призванным
                к ответу
И перечислить вереницу эту,
Из добрых дел и из моих грехов.
                2008г      

               

      Стихи о грамотности

«Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Стихов я русских не читал…
Эпиграф. Пушкин так писал.

Над « Русским языком» потея,
Я начал правила учить,
Но, как Онегин от хорея
Не в силах ямб я отличить.

А должно мне стихотворения
По-русски правильно писать
Не рифмовать местоимения,
Любовь и кровь не рифмовать.

И знанием вооружённый
Я вижу, что не всё равно-
«Район на карте укреплёННый»
И «пить креплёНое вино»

Перед читателями каюсь.
Прошу прощение зане,
Что очень часто сомневаюсь
В правописанье «НИ» и «НЕ»

Своею рамой деревяННой
Напоминает мне окно
В словах: стекляННый, оловяННый
Пишут два «Н», а не одно.


Когда же я пишу «ИСКУССТВО»
Всплывает в памяти моей,
Как ностальгическое чувство
Набор цветных карандашей.

И никогда я не забуду,
Хоть среди ночи разбуди,
Что после «Ж» и « Ш» повсюду
Без исключенья пишем «И».

Отбросил все сомненья прочь я
Рука, не зная неудач
Напишет с мягким знаком «НОЧЬЮ»
И без него напишет «МЯЧ».

Теперь бесстрашно, без сомнения,
Как беспризорник, что в Ликбез,
Ходил весь год по воскресеньям
Пишу приставки «БЕС» и «БЕЗ».

И хоть правописанье слова
От сути слова далеко-
Ведь точно так же как кОрова
Даёт кАрова молоко

Предательские мысли эти
Пытаюсь от себя я гнать,
А вдруг ещё родятся дети,
Которым нравится читать?

За содержанье не краснея
И за сюжетную канву
У молодёжи грамотеем
Глядишь, ещё я прослыву.

И нетерпением гонимый
Я жду получку за январь,
Чтоб в тот же день купить у Фимы
Орфографический словарь
                2009


     ФАНТАСМОГОРИЯ

Чудесный выходной
В семье сегодня нашей.
Закончился запой
Намедни у папаши.
Он утром всё купил
Почти без перепалки
И даже не забыл
Поставить маме палку.
С базара приволок
Три суповых набора
Из петуха, что сдох
Голодным под забором.
Картошку, помидор,
Редиску и петрушку
И у кого то спёр
Мне мячик и игрушку.

Полдня на кухне стук
Тарелок и стаканов.
Мы отгоняли мух
От наших светлых планов
Пельмени всей семьёй
И взрослые и дети
Лепили, Боже мой,
Как хорошо на свете!
Забыты пьяный мат
И оплеухи злые-
Нет не у всех ребят
Такие выходные.
Потом мы за столом
Сидим, едим, мечтаем:
Барак пошёл на слом
И вот мы получаем
Квартиру, где и мне
Есть место для кровати.
И полки на стене
В них книги и тетради.
А вечером идём
Гулять мы в парк культуры,
Там девушка с веслом
Из гипса с арматурой.
Шахтёр такой же рад,
Что реалист в деталях
Их изваял, но гад,
Штаны примазал к талии
И не слепил ремень,
А парень, между прочим,
Когда закончен день
С гребчихой ходит ночью.

Но тут бутылку мать
Нашла в заначке тайной
Отец сказал: Вот ****ь,
Ждала до овертайма!
Затем пришёл сосед
И улыбнулся хитро:
Смотрю у вас обед,
А у меня пол литра.

И вот цвета кругом
Тускнеют и линяют.
Папаша в гастроном
Ещё не раз сгоняет
И пьяным под столом
Окажется он снова,
А в доме всё вверх дном,
И мама с дядей Вовой
Из кухни выйдут вон,
Запрутся в туалете,
И только слышен стон
При выключенном свете.

Я выскочу во двор,
Схватив краюху хлеба,
Залезу на забор
И вознесусь на небо
И полечу потом
Безоблачным простором
Над девушкой с веслом
И гипсовым шахтёром.

Так в это воскресение
Я перестал скрывать,
Что наделён с рождения
Умением летать.
Задует лунный ветер к нам,
Сойдёт со взрослых хмель
И вспомнят, что по метрикам
Я -Духин Ариэль.
Так странная картина
Над городом предстала
Из старых книжек Грина
И полотна Шегала.
Открыв бутылку новую
Заплачут все навзрыд,
Но скажет дядя Вова им:
Хрен с ним, пускай летит.
                2009



            ***


   ВЕРА, НАДЕЖДА и ЛЮБОВЬ

Никогда мне не ездить в дорогом               
                лимузине
Мне другими весами отмерена мера,
Постепенно в мечту превращается    
                ВЕРА
Толстый сборник увидеть на книжной
                витрине,

Я давно угодил в заурядности путы
В ресторан захожу в повседневной
                одежде,


И всё реже и реже предаюсь я
                НАДЕЖДЕ,
Что за столиком рядом окажешься тут
                ты,

Всё по кругу идёт, или вниз по спирали
Вышли те же стихи на листочке
                помятом.
На десятке шестом, впрочем, как и на
                пятом,
Одиноко живу, без ЛЮБВИ и в 
                печали.
                2008г

                ***

    СТИХИ О ДОЖДЕ

Ветер с моря разгоняет тучи
И они уходят в никуда.
Для Израиля был день не лучший-
Только и не худший- как всегда

Зря я ждал всемирного потопа,
Шляясь по ковчегу в неглиже.
Азия и Африка с Европой
Здесь сошлись и высохли уже.


Покаяньем к небу возвратились
Высохшие слёзы пот и кровь,
Но на месте, где ни пролились,
Без воды олива не растёт.

Высыхают реки и озёра,
Мысли высыхают и стихи-
Если ливни не начнутся скоро,
Будет нам расплата за грехи.

Вида, целюлитного, открыли
Берега, окрестные пруды,
Только снова недополучили
Долгожданной дождевой воды.

Полноводных рек на свете много,
Ну а нам, словно в насмешку, дан-
Что бы уповали лишь на Бога,
Пусть святой, но хилый, Иордан.
Ведь ещё не отменили, вроде,
Ни дожди в начале декабря,
Ни круговорот воды в природе,
А свободно раздвигал моря
Только принц египетский. На эту
тему, помню, я ещё читал
На страницах Нового Завета,
Где сын плотника из Назарета
По воде, как посуху шагал.

Этим двум прославленным евреям
Ничего не стоит нашу сушь
Размочить дождём над Галилеей…
Только пусть без «Града» и «Катюш»
                2008г
                ***

Не бойся ничего и не проси
У сильных мира справедливой  платы.
Не верь, что кто-то должен пронести
Твой крест к Голгофе от дворца
                Пилата.
Не верить, не бояться, не просить-
Три главные тюремные заветы,
Но только, как на свете с ними жить
И верить в человечество, при этом.
                2009г.

            ***

Любовным соком смазанные губы,
Нам облегчали трудности пути,
Но накрепко завязанные трубы
Препятствовали семени пройти.

И снова в никуда уходит сперма,
 Стекая каплей между белых ног,
И похотливо застонала стерва,
Когда я ей оргазм достичь помог. 

И так всю жизнь бесцельно уходила
В бесплодных женщин  сила, как в
                Песок,
А седина, тем временем, покрыла,
Признаться стыдно, не один висок.

И в одиночестве проходит вечер,
И будет одинокой ночь опять,

И не кладёт уже давно на плечи
Мне ног своих не дева и не ****ь.

Ну и не надо…В белизне тумана
Теряется неверная стезя,
Вся выстланная горечью обмана
И униженьем самого себя.
                2009г.

              ***
К чему тебе два шкафа с барахлом
И обувью, что не сносить во веки?
Подумай, что оставим на потом
Своим потомкам; высохшие реки,
Пустые недра, грязный небосвод,
Загаженную мёртвую природу.
Где птицы не поют, а дождь идёт.
Как над пустыней - только раз в   
                полгода.
И где сквозь брешь озонового зонта
Проникнет луч космических светил,
Но как плакат «Что сделал ты для
                фронта?» 
Вокруг реклама «Ты это купил?»

Есть новые престижные  модели
Мобильных телефонов и машин.
Ну что же ты, мой друг, на самом деле?
Беги скорей в ближайший магазин.
И холодильник замени на новый,
А заодно любимых и друзей.
В безмерном потреблении основа
Прогресса и развития людей.

В преддверии грядущих катаклизмов.
В конце цивилизаций и эпох-
Международный принцип вещицизма
Окутал нас, как ядовитый смог.
Как «Капитала» главная идея:
Трудись и трать, а прибыль будет мне,
Потом, конечно обвинят евреев.
В паденье нравов, кризисе, войне.
Поднимут улюлюканье и свист,
Или умоют руки. Так когда то
Распят был первый антиглобалист
С согласья молчаливого Пилата
                2009г.

                ***

Охота неволи пуще
И в назидание дан
Удел не в ногу идущим-
Слышать другой барабан.
Им не возможно иначе,
Им тесен правильный строй
И непосильна задача.
Куда-то идти гурьбой.
И просыпаясь по темени,
Когда лишь рассвет забелел
Они собирают время
Для глупых и странных дел.
Врываются к ним без спроса,
Дёргают за рукав
Мысли вместе с вопросами:
Кто виноват, кто прав?


А рядом приходят с работы,
Пьют пиво, клепают детей,
И думают- нам бы заботы их
Толпы нормальных людей.

Вот кто- то бежит по городу,
Слагая стихи набегу,
И , хоть, седина уже в  бороду
Его я понять могу.
Ещё бы, ведь под подушкой
(Люблю читать по ночам)
«Полёт над гнездом кукушки»
На тумбочке «Форест Гамп»
И втихомолку смотрю я,
Вкусы близких щадя,
Чтоб не помянули всуе-
Фильм «Человек дождя»

Не подлежит сомнению,
Сказал бы мне главный псих:
К счастью иль сожалению,
Но стал ты одним из них.

И пусть на нас свысока,
Смотрят другие при этом,
Лучше крутить у виска,
Пальцем, чем пистолетом.
                2009г.

            ***

Давай придумаем историю такую
В которой мы с тобой давно знакомы.
И я не буду ублажать другую,
А ты не будешь обнимать другого
И где в словах, написанных от 
                клавиш,
Надежда вдруг забрезжит впереди
И ты любовников своих оставишь,
И я ни к чьей не прикоснусь груди.

Как слово скайп подобно слову скальпель.
Как грустен    
виртуальный наш роман.
Ведь на щеках слезинок или капель
Не различить, уткнувшимся в экран.

Я так боялся сети интернета,
Я всё откладывал последний шаг,
Отлично понимая - участь эту
Не избежать, и поднял белый флаг.

Всегда приходит то, чего боишься.
Доверившись обману темнота,
Я ночи жду, когда ты мне приснишься,
И в этом сне ко мне прижмёшься ты.

Мечты грустны и тягостна реальность
И не найти ни выход, ни ответ,
Этот забег на скорость и на дальность
Выигрывает быстрый интернет.
                2009г.

                ***



ИНОСТРАНЕЦ В РОДНОМ ГОРОДЕ

                (цикл стихов)

                1

Я возвратился в город свой любимый,
Который мне до улочки знаком.
Ах, сколько раз во сне бежал я мимо
Черёмушек, к развилке за рекой.

Ах, сколько раз ночные посиделки,
Не в силах был остановить рассвет,
И все обиды нам казались мелки,
И у грядущего границы нет.

Но в жизни всё сложилось по-иному,
Распались в одночасье: страна, любовь,
                семья
И из родного дома
Навек считал, что уезжаю я.

Все эти годы прожиты не просто-
Тяжёлый труд с тоскою пополам,
А прошлое осталось в девяностых
И неизменным задержалось там.

В минувшем веке и в тысячелетии
(Представить страшно сущность этих
                слов,
Ведь старше нас тогдашних наши дети)
Но я осуществил сюжеты снов.


Пусть жизнь трудна и город неухожен,
Но мы бежим, как двадцать лет назад,
Пусть грустен вид у сумрачных
                прохожих,
Но я тебе и ты мне очень рад.

Простим забывших, помянём умерших,
Посетуем на хвори и года,
Но среди мальчишек поседевших
Останемся с тобой мы навсегда.

И воротясь в родимые пенаты
Я понял - друга лучше не найти
Ведь, как приказ, мне пожелал тогда
                ты
Удачи и счастливого пути.
                2009г.

                2

Унявши первый свой восторг
И опасаясь, чтоб не спиться,
Я обратил свой трезвый взор к
Тому, что в городе твориться

Он был запущен и не мыт
И по-сиротски неустроен.
Такой же был, примерно, вид
У озабоченных прохожих.

Среди истерзанных дорог
В отчаяние впадаешь просто.
Нет, я бы точно тут не смог
Проехать первый перекрёсток.
Стоматология  у них
Увы, развития не знает.
Но блеск коронок золотых
Весь мир давно уже смущает.

Что взяток столько раздавать
придётся, я не мог предвидеть,
Нет, лучше буду я скучать
по родине, чем ненавидеть.

И мне в толпе угрюмых лиц
Быть неудобно в середине,
Вид покосившихся гробниц
Дополнил грустную картину.

Тут я решил – пора домой,
Идиллии не получилось
Иначе что- то с головой
случится, как с душой случилось.

С улыбкой мзду свою раздав,
Таможне сделал я приятно
И понял, как тогда был прав,
Что не купил билет обратно.
                2009г.

            ***

Я часто слышу: Русские старухи,
Пусть нет зубов, но сколько же тепла
 во взглядах их…Натруженные руки,
Наряд убог и сгорбленны тела.


Тяжёлый быт и труд- не физкультура.
Вид ватных брюк и кирзовых сапог
На женщине, что пашет штукатуром-
В нормальных странах для мужчин -               
                упрёк.

В нормальных странах…Господи,
                о чём ты?    
Когда твердит с экрана идиот:
-Загадочность улыбки Джоконды-
В том, что у неё беззубый рот.

Когда  дороги, как после обстрела.
И город погружается во тьму
Лишь солнце село. И уже нет дела
Ни до кого, ни до чего и ни кому.

Я далеко, мой мир не загляденье.
Но долг закрыт, оплачены счета,
Да, бедность не порок, но
                преступленье-
Царящая в глубинке нищета.

Я антиглобалист, ещё я анти
господства потребительских идей,
И потому за сорок евро «Кианти»
Предпочитаю солнечный портвейн.

Но неужели им альтернатива-
Убогая, голодная страна,
Где палку в землю ткни-
И всем  на диво
Весной ближайшей зацветёт она.

Проснитесь же, мужчины Украины,
Оставьте самогон и огород-
во всей Европе, более картины
Печальной, взгляд туриста не найдёт.

Я тут не гость, я вырос в этом крае.
Он мне всегда любимый и родной,
Но только те, что юношей питают
надежды, не всегда сулят покой.

Я помню всех. Но всяк своей дорогой
пошёл, и разошлись у нас пути.
А времени осталось так немного
И столько надо сделать и пройти.
                2009г.

               ***

Чуть постарев  иль поумнев уже-
Задумался, Любили меня эти ли
Чью талию и кругленькую же
Я долго полагал за добродетели.

И потому я к старости лишён
Семейных посиделок с чаепитиями,
Тепла, уюта, вязаных кальсон
И быть с тобой одних детей
                родителями.

А те невероятных минус две
женщины, не встретил я которых
Так и остались. Словно свет в окне
Горящий сквозь задёрнутые шторы
                2009г.
        ДОРОЖНАЯ ИСТОРИЯ-2

Я опоздал. И поезд мой умчался
Ночь, разрезая чередою бликов,
Вагон последний вдалеке качался,
Подрагивая на неровных стыках.

Отчаянно я вслед за ним бежал,
Потом подумал- нафик это нужно?
Неспешно возвратился на вокзал,
Зашёл в буфет портвейну заказал
И горький сыр с названьем сладким
                «Дружба»
              ***
А прошлое уехало вперёд
В пустом купе на верхней полке справа
И вряд ли кто-то за стоп-кран рванёт
В седьмом вагоне с головы состава.

А будущее остаётся тут
На грязной и заплёванной платформе,
Где все часы по-разному идут,
Вороны на плакате «Мир! Май! Труд!»
И полупьяный мент в помятой форме.

                ***
Я тут стою - убог и глуповат
Как камень, обтекаемый прохожими
И лампочка всего лишь в сорок ватт
Нас друг на друга делает похожими.

По станциям расписанный маршрут
Всех принимает под свою опеку-
Тебя оденут и накормят тут
А перед смертью пенсию дадут
И в богадельне ты закроешь веки,
Уткнувшись лбом в мерцающий экран
И подведут печальные итоги-
Что от тебя лишь старый чемодан
 Остался, да и тот пропал в дороге.

А что в нём было: барахло и кладь,
Пожитки и работа на кого-то,
Твои там- только толстая тетрадь,
Медали, что сумел завоевать
И связка старых чёрно-белых фото.

                ***
Невозвращенец хуже беглеца,
И опоздавший хуже, если даже
В вагоне, что доехал до конца
Никто не кинется его пропажи.
                2009г.

                ***

Опять  вступил  в клуб «Раненных 
                сердец»
Предвидя неизбежность расставания,
Я сколько мог,  оттягивал конец,
Известный нам с тобой уже заранее.

Неспешно попрощавшись у дверей,
Как бы случайно, ключ забыв в
                прихожей,
По лестнице сбегаю я скорей,
Чтоб раствориться в толчее прохожих.

Я был любим - теперь один из тех
Мимо которых ты проходишь мимо,
И пыл, когда-то сладостных утех
Не оставляет ни огня ни дыма.

Порывы и любовь сошли на нет,
Усталость веской кажется причиной,
Но только в своей жизни столько лет
Ты не встречалась ни с одним
                мужчиной.

Со временем угомонится боль,
И в серых днях свалившейся разлуки
Пишу стихи, глотаю алкоголь
И вечерами утруждаю руки.
                2009г.