Неразличимость

Катерина долго полагала, что письма, которые он ей писал, имеют свой особый, интимный,
только им двоим понятный смысл. Что он летит к ней при первом промежутке между забвениями. Думала, что слушает единичные песни, внимает ласковым прозвищам, о которых знают только стены. С такой гордостью и уверенностью она отклоняла все неудачливые, полные любовного стона, попытки Евгения стать тем, кто будет иметь право застилать по утрам ее большую (слишком просторную для одного) постель. Она утруждала себя заботой о Хантере, заботой, которую он не утруждался отполировывать, дышать - чуть протирая мягкой ворсистой салфеткой. Эта забота также вписывалась в его привычный уклад вещей, как вписывались в него утренний венчик для бритья или расплескавшееся по плите кофе. Порой эта забота оставалась наполовину недокуренной сигаретой в пепельнице формы полуострова Италия. И в общем то постепенно дотлевала. Как любая сигарета в сухой комнате.
Каким был Хантер? Впрочем.. слишком просто. коллаж из киноюмора и суховатого сарказма. Они встречались (жили?) с ним уже 4 года. За это время Катарина успела потратить изрядную сумму денег на то, чтоб хоть изредка побыть с Хантером наедине, потерять всю свою молодость, красоту и индивидуальность. Хантеру доставляло изрядное удовольствие время от времени, радужно смеясь и размахивая руками, рисовать ей картины рождения их сына, его воспитания и о сердобольность! - снимал перчатку и вытирал подступившие слезы - однако при первой же вероятности беременности, когда сильное потрясение или простуда предательски сбивала ход самых точных часов - он становился нервозным и долго ругался, проклиная самого себя, свою плодовитость. Как только опасность исчезала, он вновь возвращался к излюбленной маске и говорил, что де он то знал, что все хорошо. ХОРОШО. Кто вдумается - то поймет. И каждый раз, когда все становилось хорошо, сердце Катарины больно сжималось и больше не хотело петь. Оно пряталось глубоко под пеленою отчаяния и непонимания своей роли в жизни Хантера, а в последствии и в жизни вообще.