Севастополь. 1855 год. светлой памяти Нахимова

СЕВАСТОПОЛЬ. 1855 год.
Светлой памяти
Нахимова посвящается…

Над Севастополем ночным
Горят огромные пожары.
Везде – несносный едкий дым,
Как ниспосланье свыше кары.

Лишь где-то всполохи орудий,
Откат, раскат и тишина.
Мелькают в вспышках где-то люди,
И всё скрывает пелена.

Не видно ничего; во мраке
Лишь слышен слабый тихий стон.
Передаёт вдруг кто-то в знаке:
Нахимов, сам… идёт к нам он.

Нахимов к ним подходит ближе.
Там, в темноте, боец лежит.
Лицо Нахимова дрожит.
Он наклоняется всё ниже.

И руку он берёт бойца,
Не видя в темноте лица,
Лишь слыша тяжкое дыханье…
И умирающий солдат,

И это тягостное знанье,
Что по оружью рядом брат
В последних муках умирает…
Нахимов руку убирает.

Никто не видит, как с лица
Слезу рукою он стирает…

Во мраке ночи всё сокрыто.
Затворов лязг, и тишина.
Им над бойцом слеза пролита,
И не замечена она…
Но в глубине души он рад,
 что ни один его солдат
Нахимова таким не видел…

Потери в эту ночь были значительны. Почти весь батальон полёг от ядер и пуль. Но Севастополь не сдавался. Нахимов обходил батареи сам, не заботясь о собственной безопасности, под пулями и снарядами, личным примером воодушевляя солдат…

И снова ночь. Никто не спит.
Лишь тот, кто ранен иль убит.
Затоплен в бухте целый флот.
И враг уж с моря не прийдёт.
В осаде город каждый час.
Снаряды, ядра рвутся враз.

На каждой улице лежат
Бойцы убитые; солдат
Лишь одинокий пробегает.
И вновь разрыв; всё замолкает.

И одинокие мортиры
Порой снаряды изрыгают.
И красно-синие мундиры
Вбок от отдачи отбегают…

Но Севастополь не сдаётся.
И до последних сил всё бьётся
Здесь каждый офицер, солдат,
Не для чинов, не для наград,
За землю русскую они
Погибнуть здесь осуждены.
И каждый если мог бы знать,
Что Севастополю стоять,
Тогда, быть может, в смертный час
Он улыбнулся бы за нас.
За то, что подвиг не забыт,
Что не напрасно он убит.
Что кровь его земля впитала,
Что патриотов воспитала –
Хохлов и русских – всё равно,
Так ведь Отечество одно.

Последние дни Нахимова. Нахимов раздаёт собственные деньги солдатам, обходит батареи, боясь не за себя – за солдат, за своих соратников-командиров. – Что я? Берегите Тотлебена, - говорил Нахимов, когда его просили поберечь себя. Он умер после попадания пули в голову, спустя несколько дней после смертельного ранения. Он умер за Севастополь.

Над Севастополем закат
Разросся красною стеной.
С немой тревогой и мольбой
Солдаты в небеса глядят…
Что новый день им принесёт?
И завтра кто из них умрёт?

Обходит снова батареи
Нахимов посреди солдат.
Одни вмиг перед ним робеют,
Другие что-то говорят…

Вполуха слушает рассказы,
Мгновенно ловит он слова,
Поспешно отдаёт приказы.
………………………………

И дальше, дальше он идёт,
От батареи к батарее.
Кругом свистит, кругом ревёт
Чуть-чуть левее и правее…

- Поберегитесь! - Слишком поздно!
Вмиг пуля голову пронзает.
Нахимов тут же оседает
На землю…

- Нахимов ранен! Нет, убит! -
Его солдаты обступают.
Нельзя помочь! Его весь вид…
И капли пота выступают
На окровавленном лице…

После смертельного ранения 28 июня 1855 года он умер через двое суток, 30-го числа. Он умер за Севастополь. За Родину – единую и неделимую для братьев русских и украинцев.