Шесть

Ты же помнишь, как я летала,
себя вплетала
Не давалась в руки, которых ко мне так много было протянуто..
И тянулись смолой неспокойные хвойные дни и минуты
и не пах как у всех  мандаринами мой дом.
Но не будем о том.
А у всех новый год, сука, праздник, свечи, и прочая дребедень
А у всех подарки и счастье, желанья, шампанское, смех
а вот я - с одиночеством, болью, незнанием как же жить дальше,
а вот я - как никто, выживала..
У меня - не так, как у всех...

Я писала тебе в дождливый пасмурный Лондон
Мне в окно плевала весна, молила тебя вернуть.
Я уже была выжжена, не было сил повернуть назад, не вдыхать никотина яд,
я уже была проклята самым родным, который не знал об этом. Не в этом суть.
Ты же помнишь, как я стояла на самом верху, на мосту,
ты себе никогда не представишь, как мне хотелось быть птицей,
хотя бы синицей,
что зажата в твоих руках
навсегда. И не вырваться. Разве что резко. Вниз.
Впопыхах...

Мне два шага, чтобы пройти от себя - до меня вчерашней, но надо ли?
Мне останется только одна попытка исправить былые ошибки.
Как в камине сгорают угли, как пепел в ладони, я падаю...
Глупая... Нежная... Странная...
Плачу через улыбки.
Ты же помнишь, как я мечтала,
Смеялась,  играла..
Ты предательски откровенно любил мою искренность и загоны.
А во мне разрывалась кошачья душа, словно в закрытой комнате, где темно, и места так мало,
я любовь из себя выветривала, выливала,
Бежала по рельсам, считала закаты и грохочущие вагоны.

И я писала письма. Это моя странность.
Писала тем, кто уже умер, но будто они рядом.
Мне просто так хотелось еще на миг, хотя бы строчкой, отодвинуть эту данность...
И в письмах получалось очень нежно то, о чем вот так, при встрече, не смогла.
Но даже этому я рада...
Писала о погоде, о себе, экзамены, работа, подрастает мелкая,
Как будто бы вот-вот почтовая машина отвезет конверт на небеса,
и прочитают. И поймут.
И может быть ответят, что ж ты, как в колесе та белка?
И я расплачусь, потому что не одна. И есть родные души, и глаза...

Разлиновано небо клетками, каждому - лишь частица.
Или крупица. Но чтобы мало.
И чтоб ценили.
Чтобы шел человек не от дома до дома, а до своей частички неба.
Гениальное просто, главное, не потерять свои ключи от своего же уютного рая,
где россыпи звездной пыли,
чтобы радовались не чужим потерям, а своему - настоящему. Даже кусочку хлеба.

Я же помню, как ты смеялся с того, что боюсь лошадей,
что шарахаюсь голубей,
и много кого боюсь, но признаюсь только под пытками,
"Вот артистка!" - до слез умилялся, смеялся, а сам-то - тот еще лицедей...
Я тебя разгадала, но далеко не сразу, а только с четвертой попытки.