Не имеющим права

В засос.

Неожиданно...

Переваривая привязанность объятий, внимала лёгкому вкусу помады на её почти липких губах. Благодарность? Скорее благородность опьянённых саморазрешений. Предсмертные безвыходные нежности прощания. Понимаю, что лю... На признание нет смелых сил. Это вестибулярное высокомерие. Паралитическое соприкосновение одиноких душ. Регенерация на уровне нерабочего состояния. Выход за правой стенкой, вниз по лестнице, вверх по горке.

Кончик языка - острие ножа самоубийцы. Гладко и скользко, нахмурив брови. Издалека растворились друг в друге. Беспрекословно. Похоже на выстрел в упор из старинного револьвера. Пала жертвой, не надеясь на продолжение головокружения. Заявив о последующей непринадлежности, я ещё больше загорелась идеями. Бешено взмокшее от крови сердце, недоступный абонент, смешанные и увязшие слова во рту. Мгновенное
явилось мечтой первого свидания глаз.

Странные промежутки от добра к злу. Необъяснимые чувства от вознесения к падению. Бояться нужно не того, что страшно, а то, что неожиданно. Произошедшее не являлось ответом или следствием сперматоксикоза. Хотя, я не совсем уверена в последнем варианте. Размножение грубости по средствам беспочвенного оскорбления. Раздражение. Унижение. Не удовлетворение. Неуравновешенность. Слабость.

Осмелился - прими удар. Не всё так беззащитно, если проверить на прочность. Слёзы умело припрятаны под те самые злосчастные очки, которые она имеет право носить даже ночью, исчерпывая ультрафиолет фонарей. Ты не имел права даже пискнуть, не заглянув на свою милую истощавшую двадцатилетнюю мордашку. Отпотевали приступами злостной рвоты. Вглядывались в тьму и надменно имели принципы проходящих и косые взгляды рядом сидящих.

Кактусом распустила свой мех. Молоком повеяло с севера. По-змеиному вьющиеся волосы, уложенные снизу вверх. Кожаные ресницы, острота профиля и неземной взгляд. Не смотря на его темноту, в нём возможно застрять, словно ириска в зубах. Абсентный оттенок, миндалевидная форма. Идеал во плоти под действием замедленного отторжения скуки. Ни одна тварь не имела своей низкой чести подойти и зацепиться хотя бы за какую-то деталь её внешности. Она правила и была слаще всех их вместе взятых.

А что мы поимели в итоге? Несомненно, мы всех поимели!

Река широка только до тех пор, пока в ней можно углядеть красоту природы. А над Тобой, мразь, Матушка Природа жестоко пошутила. А Ты терпишь и не обижаешься. Любимая могла бы превратить Тебя в радиоактивный отход, но она выше всего этого хлама, что Ты осмелился выпотрошить на неё. У Тебя есть только три точки соприкосновения с ней: мозг, сердце и то, что у Тебя между ног. И всё это сыграло против Тебя!

Здесь всё решает жизнь по "понятиям".  Тогда, какая к чёрту тактичность? Не перевирай событий. Не отпирайся, когда Тебя поставили перед фактом необоснованных оскорблений. Нет предела совершенству, и Ты не имеешь права решать, кто здесь к нему причастен. Не втыкай себе спицы за счёт женской ненависти. Играешь с огнём. Рискуешь, но не пьёшь шампанского. И это не мы стервы после незаконного вторжения, а Ты явился худшим из всех зол, что она видела.

Восемь глотков и шестьсот шестьдесят шесть друзей. Что может быть показушнее самостряпаной славы? А на ночь ветер сгибал деревья, словно разъярённо размножающиеся микробы на поражённом участке тела. Двуглавая сибирская язва и трения с одноликими личностями. Множественные поцелуи равные оргазму на прощание. Умиротворение в лоб и объятия, пахнущие сексом после ссоры. Точёное тело, сокрушившееся в поисках комплексов. В нас не было ни грамма вульгарности и ни слова о пошлости, были на уровне всех, кто был в тот момент поодаль от нас. Но в цене не ложный пафос, а обида на слова приветствия, непроизнесённые из пылких уст.

Злачность и раздолбанность, отсутствие чести и стыда. Ты прикрылся мантией зимнего плаща в городские плюс тридцать. А о собачьей преданности Твоей бывшей, что ушла к известному шоу-мену, Ты до сих пор плачешься. Пытаешься мстить. А выходит хило. Обидеть и унизить может каждый, а осознать ошибку - нет. Ты из таких, из рода паршивых дворняг из подворотни. Не плачу и не шучу. Молчание - наш удел.

Точка кипения. Крики и достойные Тебя фразы были запущены маятником в недостроенные стены. Стрелки циферблата ошибались. За доставку неточной информации она могла бы подорвать всё это сборище унылых тел. Всё быстро обошлось. Отразилась на её белках, я долго зализывала раны. Шрамы придают ей брутальности. У меня не хватило бы совести бросить её на выживание. Толчки трёхзубчатых вилок не очень приятно раздирают плоть, нежели мои неумелые движения по белоснежным плечам.

Как ни странно, она выжила. Мы выкурили по пинцету и расшатано признались друг другу в любви. Ушные раковины соприкоснулись, кончики пальцев нащупали наспинные родинки. Щёки жалостливо потёрлись друг об друга, словно два маленьких котёнка. Это был предел дня, на большее рассчитывать, просто не стоило. Со всей своей влюблённой радостью я помогла ей. Нужно было прекратить цикл моральной дефлорации.