Театральный роман

Живи, как можешь, как не можешь – тоже…
Без чертика в сгустившейся крови,
Без паузы между душой и кожей –
Лишь этим перед небом все правы…
Когда бледней чужой натужной боли,
Кристалликами соли – соль земли? -
Я растворюсь в реке уже не горя,
Не я, а тень. Лишь память о любви.
Ну, зачерпнешь воды соленой Леты -
Склон в две тропинки слишком, видно, крут…
Есть женщины – в них плещутся рассветы.
А есть другие. С ними и живут…

Н.Еременко (Баевой)

Всегда любила соль: в кристалле, звуке, слове,
В дороге – посолонь, по солнцу, в правде правд.
Жизнь чтит соленый вкус у пота, слез и крови.
Соль изначальна в нас, как и любое пра…
Праматерь, пранебес прасвет победно льющий
В наш человечий вой – пралес, где  всяк не прав.
И лишь младенца плач, землей не отдающий,
Несолон. Он пока – вне, выше, сверху, над.
Над! – там земные сны , но -  не в гордиев узел…
Не вхлест, не в смерть, не в пыль, - струящимся лучом!
Всегда любила соль – жизнь, море, желтых бусин
Янтарный Солнцев сок. И слезы ни о чем…
О том, что тесен мир в грудной чугунной клетке,
Что каждое «люблю» - не так, не с тем, не то!
О том, как ангел спит, зависнувший над веткой,
А рассказать о том – не верит мне никто…
О том, что плачет стих – несолоно, ребенком,
Идя от зряшных слов – по солнцу, посолонь…
Соленым соло   жизнь - крылатым жеребенком
дурачится в траве. Запрятав смерть в ладонь…



Чужой до: «Здравствуй! Может, чаю? Рада».
Ни атома, ни тени, ни мотива -
В моей другим заполненной вселенной…
Взгляд исподлобья – новыми глазами.
Какие трещинки ( фарфор китайский звонкий )
ты пропустил на этой вазе синей
в нездешних птицах, ветках и цветах?
халатик шелковый Эпохи перемен.
В нем антимир – до искры на ладони,
До взгляда – мимо, сквозь, не насквозь, вскользь,
до: «Здравствуй! Может, чаю? Рада».



Модель не потребного тебе будущего

По образу и подобию своему – кто воздает, кто создает, кто предает…
Я напишу всего три строчки.
По образу и подобию моему: я дарю тебе посвист ветра в легчайших надкрыльях – ты волен!
Я дарю тебе придорожный оникс – от него три тропинки…
Я дарю тебе отраженье зеркал, там шепчут губы синкопы,
И сдувают вишневое счастье рассветного воздуха мая…
Неча на зеркало пенять, милый,  коли рожа крива…
Это не я, это «Юности честное зерцало». Петр I,  между прочим,
Можешь послать претензии автору!
Люблю. Целую.
Котлеты на печке. Ницше  под телефоном. Я в медитации. Кофе в зернах. Воздух в форточке. Ты…попал! До вечера!...


В квартире не хватает беспорядка,
Сверчка, камина, нежности, зимы,
И в старом зеркале изысканных нарядов,
И – боже, как отвыкла! – слова «мы»…
И трепета от легкости шагов,
Дразнящего тепла чужой ладони,
Что осветила б семь моих кругов
Предвосхищеньем радости и дома…
Ну что ж, хотя б как гость, на огонек,
На дольше загадать – себе на горе…
Уже истлел надежды стебелек
На праздничный итог моих любовей.
Ночь разговоров сердце искрошит.
Я улыбнусь, Бог даст на это силу.
Здесь так немного света для души.
Щепоть прибавилась – вот и на том спасибо…


Я позабыла напрочь, как это – ожидать,
Как это – нюхать цвет липы и нервно заваривать чай.
Пульсировать болью в такт остро колющим нотам
Или словам – таким, что уж лучше б немой был не мой!
Я уже позабыла вовсе. Не стоит глядеть исподлобья,
Прикрывшись ресниц сухим покаянным взмахом.
Тут не то чтобы антимиры, ненависть – слишком сильно,
Все проще: кромка берега и горизонт – не слиянны…


Вот скрипит колесо, театральный роман –
Нет смешней и печальней, право…
Дело даже не в том, что напившийся вдрызг
Гамлет прочно залег в канаве.
Он философ, ему до небритой щеки
Растрепавшегося газона
Доползти и забыть
День, столетье, страну,
И себя, раз не гвоздь сезона…
Раз не вышло на первых ролях, а пришлось
Дебютантиком, губошлепом.
Вместо скрипок – дурацкая полька вразнос,
В два прихлопа и три притопа!
Вместо вин драгоценных янтарной лозы –
Бормотушное гуляй-поле…
Ах, Офелия, право, не стоит слезы
И цветов твоих его воля…
Бедный Гамлет – сказал бы, звеня колпаком,
Бедный Йорик,пройдет и это.
Жизнь за жизнью бредет. И грешок за грешком
Бъет вопросами без ответа.
Надоевший сценарий – в дырявый карман,
И на сцену, в партере полно народу!



Престранное занятие – выслушивать с улыбками
Пространные вступления про странности судьбы,
Что сводит нас – кого с ума, кого – с сумой ошибок,
Кого – с дорожки-лезвия на ниточку тропы…

Ах, медленные сумерки минорных чаепитий,
И всяк по-своему не прав, хоть думает, что прав…
Случайные, до немоты, мы без кулис и зрителей,
Нас мастер кукольных забав зачем-то здесь собрал…

Это рабочие сцены, наверно, застряли в курилке,
Так нас из разных спектаклей сюда занесло ненадолго.
Здравствуйте, милые, я вас не помню, но дух закулисный
Мне так знаком, как из выходов прошлых мелодий осколки!

Престранное занятие – пространству потакая,
Миг придержать за крылышко, мы все в нем так светлы…
Смородинные сумерки, вино с цветочным чаем,
И пьеску пишет перышко про странности судьбы…


Большинство стихотворений являются песнями.