Мадам, заберите деньги...

На ёлочном базаре шла торговля лесными красавицами. Видно, что выращивались они на плантации - их кроны были пирамидальной формы, иголки  крепкими и сочными, с голубоватым  оттенком.
Мама и четырёхлетний  Саша выбирают ёлочку.
- Тебе нравится вот эта? …   
 Не дождавшись ответа, женщина направилась к будке,  расстегивая на ходу сумочку. Сидящая в каморке кассирша держала над электрообогревателем покрасневшие от холода руки.
Расплатившись, она быстро вернулась к малышу. 
- Мам, - спрашивает сынишка, - а когда родилась эта ёлочка,
у её мамы был п р а з н и к? 
-  Конечно! – отвечает она, пряча квитанцию и  полученную сдачу в сумку.  Саша, трогая варежкой  ядрёную зелень деревца, продолжает:
- А когда родился  я,  ты тоже п р а з н и ч а л а? -  он с трудом произносит последнее слово, и довольный этой победой, снизу смотрит на женщину. Та, не замечая вопрошающих глаз сына, натягивает перчатку.
 - Вы нам упакуйте её, пожалуйста, - обращается она к продавцу,
-А мы с мальчиком, - она кивнула на сынишку, -  пока забежим сюда.
Ёлочный базар разместился рядом с хозяйственным магазином.
 Малыш, ухватив маму  за руку, и явно огорчённый тем, что она не реагирует на его вопрос, капризно произносит, - Ты  што, не слышишь што-ли.?
- Слышу, слышу! - она
мягко подтолкнула  Сашу в спину, намереваясь быстрее покинуть рынок.
Но малыш заупрямился и, развернувшись, оказался позади мамы.
 - Саша, нам надо ещё подкупить игрушек, а ты меня задерживаешь. Она попыталась поймать его руку.
- А как же мама-ёлка? Она  теперь  осталась одна? 
Готовый заплакать, ребёнок ждал ответа.
- И   п р а з н и к а  теперь у неё не будет?...  Дочку-то спилили!..
По щекам Саши заскользили слезинки.  Не ожидая такого развития событий,  женщина присела, достала из сумки носовой платок и попыталась вытереть ему лицо. Малыш уже расплакался всерьёз. 
- А если у тебя… меня отнимут, ты кому день рождения станешь
 п р а з н и ч и т ь? -  захлёбываясь слезами, Саша посмотрел на маму.
На плачь ребёнка подошёл мужчина, который только что закончил завязывать верёвочный узел над макушкой купленной елки. Она теперь стояла у ворот рынка, напоминая  огромную слёзную каплю, увитую прозрачным  плетением мешка.
- Это он её спилил, - растирая варежкой  по лицу слёзы, прорыдал малыш. Он! Видишь, вон пила!
 Около кассовой будки  на картонной коробке из-под печеньев лежала ножовка.
- Посади  её обратно к маме – ёлке!
 Женщина обнимает  сынишку и,  прижав к себе, пытается его успокоить.
-  Не знаю, что и делать, - произносит она,  обращаясь  к продавцу.
-Я знаю!  Я знаю, знаю, знаю! - внезапно перестав плакать, закричал Саша. Уцепившись в мамину дублёнку, он  потянул её к выходу из базара.  Женщина, путаясь в разбросанном под ногами лапнике и едва не упав, заспешила с ребёнком к выходу.
Оказавшись за воротами базара, она услышала:
 -  Мадам, заберите деньги!
Их догоняла кассирша, держа в руках три сотенные бумажки. 
При входе в хозяйственный магазин стояла темно-зелёная разлапистая ель. На её  синтетических  иголках томно накалялась вздыхающая россыпь световодов.
- Её мама будет п р а з н и ч а т ь , - тихо произнес малыш. В невысохших ещё капельках слёз отражались  звёздочки света.
  На ёлочном базаре продолжалась торговля лесными красавицами…