Ты не женщина

Перисто-кучевые облака, еле гонимые поднебесным ветерком, лежали, казалось, как выкошенная трава в прокосе, кое-где сложенная в стожки. Они, освещенные солнцем, были как купола серебристо-жёлтого цвета, только не блестели.
Соловьи в леса чаще пьянели от звонкоголосых своих трелей.  Других пернатых не было слышно из-за их переливающихся ошеломляющих тонов. День по обыкновению катил солнце к закату, но ему ещё не скоро назначат свидание с вечером.
Солнечной лесной тропою шли двое. Обнявшись, улыбаясь,  они смотрели друг другу в глаза и были счастливы. Возможно потому, что  вырвались из городского плена, оставили перегретый запах асфальта. А может потому, что были в окружении природы и наслаждались один другим.
Справа от тропы ещё стояла лесная стена, обрамлённая сверху небесным сводом, а внизу окаймлённая зеленью трав. Белые стволы берёз высвечивались на фоне сосновых полутеней. Слева же открылась поляна, на которой пестрели и манили своим ароматом травы, цветы. Рос клевер, одуванчики , васильки и многие другие  цветущие травы.
Она вдруг отпустила его руку и шепнув – я наберу цветов,  растворилась в траве.  Он тоже нарвал букет и ждал  желанную, но не видел, где она.  Он побрёл по её проторенному следу в траве.  В нескольких метрах от него она вдруг вынырнула из зелени трав, как из воды. Настоящая русалка! Сеть из тонкого красного шёлка покрывала её плечи, оголённые груди  и казалось, тело её покрыто красной чешуёй. Он невольно смутился, но не показал удивления. Распущенные тёмные волосы горели сизым пламенем в лучах солнца и сквозь их локоны блестели  чёрные глаза, как угольки. Румянец лица дарил приятное тепло, а алые губы и жесты рук звали, манили его подойти. Она не была совсем нагая. Эта чешуйчатая сеть  лежала на бёдрах, слегка касалась её красного бикини.  Он немного растерялся – сама краса стояла перед ним!
Протянув ей свой букет, заговорил:

Мёдом пахнущий букет тебе несу,
Расцветший в соловьиной песне,
Звенящий голубым ручьём лесов,
О том, что навсегда мы будем вместе!

Такой шаг её немного смутил, но он более был смущённый и смотрел завороженный этим прекрасным видением.  Он подошёл ближе и они  обнялись. Губы слились в нежном поцелуе. Даже птичий гам притих. Он чувствовал, как её язык касается дёсен, зубов и проникает в глубь рта. А соловьи тем временем ещё прекраснее пели свои мелодии, которые были попеременно  грустные и  весёлые.
Она горячей грудью прижалась к его груди, он ласкал и целовал, целовал её.  Кончиками  пальцев дотронулся лобка и его рука проникла глубже под красные бикини…
- Я хочу тебя!..
- A я тебя!..
И они не спеша, не хаотично двигались оба. Она вздрагивала и, чтобы не кричать, зажала себе рот пальцами  и покусывала их. Он чувствовал аромат её духов сквозь запахи цветов и душистых трав.
- Aх ты, мой Соловушка!..- ласкала его, поглаживая голову, шею, спину.
- Ещё, ещё,  любимый!.. и в агонии конвульсивно вздрогнув, застонала. Он расслабился.
Потом они стали одеваться. Ещё стоя на коленях, она целовала его и шептала:
- Соловейчик ты мой! Соловушка!..
Непоседы соловьи всё видели и знали  что тут произошло и почему. Поэтому их трели так звонко звенели. Ещё видело солнце. Оно не жалело своего тепла и ласкало их даже сейчас. А они опять целовались, пьянели от ласки и близости, от всего, что их окружало. Окружало только их одних.
Он сказал:
- Нет! Ты не женщина! Ты – сокровище!