Эпоха Предумирания

                ...the Glo-worme shewes the Martin
                To be neere, and gin's to pale his vneffectual fire
                William Shakespeare




1

Они стоят, высоко задрав свои тяжёлые головы,
в низине низин, погружённой в туман.

За спинами дрожат покинутые земли.

С холма голого
звенят холодные ручьи и сводят с ума
лежащих, стонущих, пьющих воды.

С неба падают первые
горящие в мраке куски облаков.

Широкие дороги, устланные светом.

Сдают нервы, и
сердца взрываются в чужих стенах кулаков.

На каждом - тень.

На земле озвучен их крик, из которого
последнее слово явило себя.

Сгущаются ветра, забившиеся в груди.

Тоска хора во
вратах в молчание царит, а в небе, трубясь,
синклиты звуков волнуют воздух.

Образуются скважины
в стареющей памяти.

Бурно текут
по памяти века, готовые забыться.

Разряжены
сердца, разорваны - горит последний лоскут.

2

Они смотрят в небо, трясущееся в жаре,
ноющее о том, о чём и само не знает.
От первой твари до последней твари
летают мысли, собираясь в порванные стаи.

Глаза тонут в лицах, раскрытых над туманом.
К небу амфитеатром тянется взгляд Гомера,
и с неба жестом показным, жеманным
рука сползает, и уходит порванная эра.

Рука держит нити, опутавшие руки.
Бледные голоса гудят и спадают с нитей -
больные звуки, неземные звуки,
как звон металла, прозвучавший вдруг в палеолите.

Рука манит небо в обглоданные лица.
Тычется в голоса старик языком, губами.
Рука исчезла, не успев проститься,
и вот уже лишь облака плывут над головами.

3

Ночью, у света на привязи,
когда становилось жутко,
мерещились в поле витязи
ненайденному кому-то.
В потерянных промежутках
времени шли за минутой
провалы, и было жутко
потерянному кому-то.
Бесчувственно, нечутко
он умер в бескрайних сутках
и видел: в неделях везут их
туда, где не менее жутко.
В потерянных промежутках
времени, словно шутка,
звучали слова ублюдка,
когда становилось жутко.

4

Вращением сна
выгни огни дугой,
мой необъятный Другой.
Выгни, и будет с нас.

5

Тянется
ленивая линия Нила -
странница.
Голову набок склонила
невеста.
От жеста до жеста -
секунда реки и бескрайнее время пустынь.
Невесты слились воедино.
По реке проплывают мосты.
После них появляется тина.

6

Церкви тычутся, скуля колокольно,
в небо, словно рыбы в плотину,
словно псы в мёртвые руки убийцы.

От одной к другой иду безвольно,
забывая то, что уже покинул -
вынужденно, не успев проститься.

Тело странника срывается в бездну.
Кашель. Запах крепкого кофе.
Звон углей. Вьюжность неузнанных песен.

Расскажи о том, как я исчезну,
необъятный друг, чей размытый профиль
чёрточками и чертами пресен.

Эти трещины рождают не мифы -
в мутных снах плывут недоноски
мыслей. Бег орд, бесполезный и долгий.

Океан людей. Стальные рифы.
Обнажённый взгляд. Бесконечно плоский,
движущийся материк. Иголки

держат мысли, раздражая по слову
в сутки. Дай мне вышить дорогу -
рваный путь, - вырвав платок из потока.

В темноте сидит спиной к алькову
и молчит швея, приложив к ожогу
кожаное покрывало бока.

Мир течёт и конвульсивно трясётся.
Здесь же - солнце мечется в шторах,
здесь же - я стыну в закате согретом,

а закатный свет, дрожа, несётся
в неземные сны, суждено в которых
гаснуть наперегонки со светом.