искомое

герой дешевой драмы.
смеюсь наигранно, чтобы больнее впивалось в кожу нутро города, обкуренных подворотней, пустых выбитых пробок и кошмаров людей, взлетевших с подоконников. напитавшись моей кровью, с руками сломано-дрожащими, с глазами нездешних и неуютных улиц, уничтожающих бытовой вопрос – кто кого ненавидит больше и кто кого выебет сегодня ночью.

ничего нового. где-то ещё взрывают, но с каждым месяцем все тише и впадают в кому снова. усталость разлита в самом воздухе. в каждой грануле атомных снов, в переплетении моих позаимствованных, вымученных постов и как только земля носит таких вот истлевших выкуренных споткнувшихся беглецов. и как только ад не развернулся под небесами – прямо над моим адресом, в кухне, где я чищу морковь. да пох.

руки всегда грязные. пахнут мылом и чистящим порошком и вещами, изъеденными молью. моя память – выпадает из моих же зрачков – криками, визгами, сигналами sos. мои мысли - далеки от трезвости, эти ласточки_под_шафе, эти палачи в грязно-белом плаще. а тело гноится, в.с.к.р.ы.т.о.е, в темном трюмо. его клюют птицы, оплевывают мальчишки, обходят благочестивые стороной. да бог с тобой, мне никогда не приснится море, его голые ноги и балкон, виденный мной мельком в журнале, стоимостью как билет в кино.

общество больно. который год, который век. а прав был Блок – исхода нет.

и руки в чувствах – по локоть, как цены на нефть, заставляют то пошло смеяться, то отводить взгляд, морщась, глотая сироп из чужих воспаленных век. гардероб_для_души, давай, снимай верх, не задерживай очередь , рожденный 91 осенью.

я хорошо умею играть на нервах тех, кто мне дорог. ещё я умею ждать и игнорировать прошлый опыт. я ненавижу в_ы_ж_и_в_а_т_ь и тех, кто мнит, что знает кто я и будто знают, для кого я так нелепо, средневеково берегу себя, неизменно просыпаясь дома - в одиночестве и без глухого ропота. и не люблю слово частная собственность и когда зажимают плечи в дверях метрополитена. обнимаюсь в подъездах с этим городом, о.с.е.н.ь ревностно стонет, закрывает губы холодом. я бываю не в настроении или расстроен. вечность гладит мне руки, преданно смотрит в глаза, твердит – что ты, что ты, мальчик мой, ещё не все, еще не кончено.

эта местность всасывает больше, хотя, кажется, население не убывает. тянет жилы, проступает потом на коже, шепот – боже, боже, это никогда не кончится.забери меня к себе под рубашку. я хожу нараспашку раздетый, надеясь, что л.е.г.к.и.е утонут первыми в жиже дней, плевков, удуший, молчащих…они хрипло подрагивают с трещинками и никак не успокаиваются. и усиленно начинается дезорганизация.

сказки неизменно кончаются осенью. и мне некуда податься. я несвоевременный и внеформатный, не вписанный ни в одну статистику, ни в одно правило. и только меня угораздило полюбить того, кто на порядок выше, непостижимый, как предел нирваны. так что зачем мне эти планы, эти стены, эти заломанные в истеричной панике мысли – кто он/с кем он/где он/кому дарит свои рассветы и кому ещё писал – я бы женился на тебе, если бы не это.

я слушаю его песни, тексты, сообщения, смотрю фотки.
боже, перережьте мне вены, выломайте позвоночник , чтобы я не смел ни к чему притронуться. и дышать не смел. и чтобы било током каждый раз, как разворачиваются окна интернета.
220 мне по венам .
написать бы вдоль артерий. обклеить стены:
 
героин? кокаин? морфий? амфетамин?
нет, любовь..
но ломает не хуже.
 
мне карман оттягивает пачка сигарет и город ждет, когда я сорвусь и начну просить о забвении.
э, нет, так не пойдет.

ты все ещё считаешь меня чистым, домашним, нежным мальчиком?
словно звук пощечины и лезвие под сидением лежит спрятанное
а я знаю, как убивают взглядом
и как затягивают похоронные марши по неизбежному.