Исповедь парфюмера

Тонко сложены формы, по возрасту схожим с Джульеттой.
Пахнет пряно невинность, не обременён волос лентой.

Капли сладкие в складках собрались заветной заначкой
(для того, кто на камне, земле спит калачиком).

Их желают - на это есть жадные, едкие ноздри.
И они беспощадней, чем гвозди забиты в Га-Ноцри.

Их хозяин совсем не приметен ни ростом, ни взглядом.
Всё щедрее тем временем кровь разбавляется ядом.

Ненавистен людьми, избегает свет дня и беседы.
По сравнению с ним, очевидны вполне людоеды.

А в сравненьи со всеми, с мизинчик ноги человечек
и породой, и жизнью, и тем, как был выплюнут, встречен.

постаралась природа, и вылез он в рыбные тушки,
но скорей заорал, что есть мочи, в базарные ушки.

Каждодневно на стенках душевных больными парами
набиралось в кошмарный сосуд ненавистие к маме,

к этим рожам французским, кривящимся виду Гренуя.
"меня нет, отвернитесь! Над этим я годы колдую!

Я нутром изучил запах вони поистине разной,
запах города, шлейфы цветов, вести гнойной заразы.

Но лишь капля коснется меня из двух дюжин прелестниц
и одной - самой главной добычи -
я бог, я владелец.

Поклоняйтесь, любите, и семенем все извергайтесь,
это то, к чему шел двадцать семь, это выход и крайность.

Я по запаху чую беду и владение века.
И совсем отдаленно узреешь во мне человека.

Я не пахну ничем, хоть и страшен, и крив, и хромаю.
Горожане не в курсе совсем, что внутри я воняю.

Видит нос мой людей, обонянье моё совершенно,
оно славит меня парфюмером искусным, презренным.

В жизни масса тонов, чтоб, создав композицию, ахнуть.
Много формул в коморках нашлось, чтобы ангельски пахнуть.

Бездыхания факт для меня неземного значенья:
им в народ запустил безысходность, боязнь и волненье.

Мне не дали любви, и не дам её вам. Я - убийца.
За свой девственный сок на себе погибает девица.

Раб задумок своих. Они в колбочке, в правом кармане.
Обливаю себя, чтоб не скорчиться смертно в тумане".