15 Таня в собственной интриге вся запуталась сама

...Уж слишком пара увлеклась…
На самом интересном месте
Прервали ветреную связь
Шаги,  чуть слышные за дверью.
След ножек, лёгких, словно перья,
След ножек младшей из сестриц,
Достиг предательских границ –
Скрипучих старых половиц.

С досады дёрнувшись на даме,
Онегин заскрипел зубами.
Мгновенно усмирив свой пыл,
Он подскочил, поскольку был
Напуган слышными шагами.
На что уж  изворОтлив  ум,
Однако сброшенный костюм
Иль недвусмысленный вид дамы
(Ей с разведёнными ногами
Себя ничем не оправдать)
Едва ль смогли б жуиру дать
Возможность избежать скандала.
Без стука  Оля  ворвалась.
Лжетаня в страхе затряслась,
В ладони глухо зарыдала.
Прошлась добрейшая из Оль
Глазами поперёк и вдоль
По ней, одёрнув ей подол.

Ни слова девке – мОлча  Оля,
О нравах общества не споря,
Но барский проявляя нрав,
Ей помогла подняться с пола,
Красноречиво указав,
Бесцеремонно, как дворняжке,
На  двЕрь  безропотной бедняжке.
Сглотнула  слЁзы  сучья дочь
И со стыдом метнулась прочь.
Герой, залившись яркой краской,
Глядел ей виновато вслед,
Пока порок распутных лет
Не скрыл лик под циничной маской.
Цинизма Оля не снесла,
Приняв его за корень зла,
И в тишине произнесла:

«К несчастью, далеко не всякий,
Пусть и влюблённый, человек
Окажет соблазнённой знаки
Любви, рассчитанной на век.
Насколь сумбур исчезновений
И бестелесных появлений –
Прерогатива привидений,
Настоль  телЕсный ваш  визит
Нам счастьем  прИзрачным  грозит».

Онегин несколько опешил.
Отраву едких бабьих фраз
Герой глотал нимало раз,
Но в ситуации, глупейшей
НастОлько, не был никогда
И ждал позорного суда,
Как узурпатор, с трОна павший…

Отнюдь не с прытью черепашьей
Вкруг гостя бегая, крута,
Судья не закрывала рта:

«Я, милостью  сестрИцы  падшей –
Свидетель вашей не увядшей
Любви к девичьим телесам…
Что ж, о  порядочности  вашей
Мне не  расскАжут  чудеса!
Вам Танин талисман  хранИть  бы
До самой вашей с ней женитьбы –
Но вам горит девичью честь
Вмиг в жертву  пОхоти принесть,
Увы, не думая о браке!
Доверчивость, что слабость – всякий
Вонзить в них  кОгти  норовит,
Забыв про совесть, честь и стыд»!

Наскок язвительной хозяйки
Был в большей части нарочит:
В душе смеётся, вслух ворчит.
В её глазах таилась пляска
Неудержимых бесенят,
А гость стал тих, как экспонат.
Он из седла был выбит встряской.
Для соблазнителя огласка,
Что для диктатора – сенат…

Хлебнув и жалобных рыданий,
И чисто женских назиданий,
Что представлялись для самца
Сплошной издёвкой без конца,
Гость  повинИлся  раздражённо.
Мол, на досуге разберёт,
Что именно  молодожёнам
Даст послесвадебный развод
В деталях разных, но конкретных,
И чем так плох уж краткий блуд,
Когда он лечит бабий зуд!

«Я не  приЕмлю  зон запретных!
Нет хуже  бАрышень  зловредных,
В которых строгая мораль
Есть отраженье  чЕрт  наследных.
Я в их глазах – бесстыжий враль, –
Об Ольге рассуждал Евгений,
Ей не прощая оскорблений. –
Нет хуже барышень-невест,
Которых и сам  чЁрт  не съест!
Их целомудренность святая
Висит над плотью, как топор.
Они к тому ж своих сестёр
Пасут, от нас оберегая.
Не только  сАми  не дадут,
Но и, когда других е…,
Они, мегеры, тут как тут!
И не внушишь ей, божьей твари,
Что наверстать она едва ли
Сама что сможет в беге лет,
С мечтою вывести в финале
В святые мощи свой скелет,
Чтоб  твАрью  звал её эстет,
Причём из общества любого…

Сок  естествА  её младого
Грозится  тАк  перебродить,
Что будет тварь всю жизнь бредово
Лишь  нравоучЕния  цедить.

Ей льстит казаться госпожою
Своих  устОев  так и сяк,
Но попадёт она впросак,
И назовут её ханжою
Ещё при жизни и в глаза».
              .        .        .
Читатель мой с недоуменьем
Воскликнет: «Ну а где ж  Она –
Та, кто весь день следить должна
За каждым Жениным движеньем,
Поскольку в Женю влюблена»?

Конечно, ясность тут нужна.
Уж если всем она желанна,
Подскажет вам моя рука,
Где прячется от Дон-Жуана
Им покорённая Татьяна.
Она таилась и, пока
Шёл к Насте гость, издалека
За ним подсматривала втайне.
Но что же делать бедной Тане,
Коль в спальне госпожи сейчас
На    Настю    гость положит глаз?

Едва закрылась дверь за гостем,
Татьяна с явным беспокойством
В уме составила портрет
Настасьи в цвете юных лет.
Пусть положенье «Тань» полярно,
Наличие у Насти шарма
Ни для кого уж не секрет.
Где б камеристка не мелькала,
Легко вниманье привлекала
И старика, и молодца
ГлазАми  в цвет морского вала,
ГубАми  с мякотью их алой,
Румянцем нежного лица
И… сдобностью округлой попы.
Кто б ни хотел снять с яства пробы?!
Перехватило в Тане дух,
Едва взыграл в душе особый
Интуитивный женский нюх:
По отношенью к Насте, вдруг
В ней шевельнулась зависть,  тО бишь
Дремучей  ревности  зародыш…
Страсть от себя самой не скрыть.
Татьяна  знала,  как ей быть,
Когда отчаянные ноги
Хозяйку сами повлекли
В альков отсутствующей Ольги…
Бес не дремал и нам в итоге
В сюжет такой вот внёс изгиб…

…Щемящий душу бабий всхлип
Услышал гость, спеша на выход.
Не видя в утешеньях выгод
Ни для себя, ни для кого,
Ускорил шаг… Хоть  вОлком  вой
От ситуации скандальной!
Лишь рот открыл, как моментально
Наперерез ему возник
Знакомый до мурашек лик.
ОбескурАжен  гость опальный:
В роскошном платье, при камнях,
Свет преломляющих в перстнях,
Серьгах, браслетах, ожерелье,
Выходит… Господи, да кто ж?!
Вот очи, что в упор смотрели
На Женю в парке… Лик так схож…
Однако, разве ж     Настя     это?!
Пред ним  богИня  из балета!
Та, в парке, слишком уж проста –
Одета по холопски серо.
А эта – словно бы  Венера,
К нему сошедшая с холста!
Откуда эти бриллианты?!
А роскошь платья! Туфли! Банты!
ВзОр  колдовской из-под ресниц!
Вот стан и грация цариц!

Танюша, выплыв из покоев
В наряде собственной сестры,
Дала герою знак рукою:
Молчи,  мол, милый, до поры!
Надушенный, благоуханный
Изящный пальчик свой жеманно
К губам любимца поднесла
И взором словно бы  вросла
В глаза растерянного гостя.
У Жени – каша  в голове!
«И что ж прикажешь  дЕлать  мне? –
Подумал он с весёлой злостью. –
Я словно вывален в говне –
В отхожей  яме  был на дне.

Вглубь погружаясь раз за разом,
Ещё там и поплавал брассом.
С кем был я в  пАрке, идиот?!
А с кем я был на  слУчке,  скот?!
Увы, какой же я  дурАк, сам!
Какой пассаж случил нас с плаксой?!
Никак попал я в анекдот?!
Сам чёрт нашёптывал мне:  лЯг с той
Милашкой робкой – всё сойдёт!
Я только что сходил налево,
Как в Библии: Татьяна – Ева,
За Бога – Ольга, я – Адам;
Бегу из Рая к воротам
И тут – навстречу – королева!
Однако, что за маскарад?!
Хотя… не против я, уж рад
Сейчас такому повороту.
Тут чей-то тайный интерес,
А я-то давеча полез

В поток, ничуть не зная броду.
Так не обманывался сроду!
Письмо служанки – право, блеф!
Так кто ж тут королева треф?
Каких  ещЁ  тут гостий лики
Мне непонятны? В сердце гнев…
А надо бы собрать улики…
 
Кто ж тут зачинщица интриги?!
Кто? –    Ольга,    схапай её чёрт!
Вмешательство, нападки, крики –
Всё не случайно. Здесь расчёт!
Сомнений нет, ведь только Олька
Меня не любит тут нисколько
И рушит мой авторитет.
В других – притворства, желчи нет.
Я нравлюсь им: они готовы
Отдаться обе по любви».
Гость, нетерпенье проявив,
Спросил у крали твёрдо:
                – Кто  вы?
А если любите меня,
ПризнАйтесь,  имя не тая,

Зачем скрывали вы упорно
Себя под  мАскою  чужой?
 – Я? Я люблю вас непритворно.
Ошибкой было бы большой
И  дАльше  притворяться Настей,
В то время как я жажду счастья
Любить вас от себя самой
И знать, что вы всецело мой.
 – Так  ктО  же вы? У вас причина
Есть роль  служАнки  исполнять,
Прислуживать другим, но знать,
Что в  тЯгость  вам сия личина?!
В интригу влезли, как в петлю?
ОткрОйтесь  мне! Я вас люблю!

Вы покраснели и молчите.
На это есть  причИна,  знать.
Однако, я как местный житель
Сумею  бЫстро  разузнать,
Кому обязан циник блудный
Своей  любОвью  безрассудной.
Вам сёстры Ларины  ТАКИМ
Меня представили? С благим
Для вас  намЕреньем,  конечно…
Но для  Любви все сплетни – вздор!..
Упоминанье двух сестёр
(Как  недогАдлив  гость потешно!)
Татьяну затянуло вмиг
В непредусмотренный тупик.

Не  оскорбИть бы  правдой дикой
Любимца, честно рассказав,
Как он опутан был интригой.
Горька  раскаянья слеза…

Шалуньи виноваты сами,
Но с увлажнёнными глазами
ВесОмей  будет, чем с другим,
Прийти с  раскАяньем  своим.
Похолодела Таня в страхе:
«А ну, как  вовсе  не простит?!
Наверняка ему претит,
Как мысли о досадном браке,
Сама возможность стать, хоть где,
Причиной  смЕха  для людей»…

Как никогда заинтригован,
Но в простаки произведён,
Гость жгучей  тАйной  атакован
Был в  самолЮбии  своём.
Пусть Ольга схожа со зверьём,
И гость в борьбе с ней обескровлен,
Но, с интриганкой вставши вровень,
Покинуть жалко этот дом,
Не разгадав всех  тайн  притом.
Как есть, одна другой тут краше
Его поклонницы, но трём,
Всем трём, не предан он нутром.

Да и с какой, однако, блажи
Нести заведомый урон?..
Вдруг  шУмно  сделалось, и он
Хлебнул тревог по полной чаше.

Чу, кони на дворе… «Параша»! –
Визгливо ключницу зовёт,
Подъехав к дому, генеральша.
«Старуха Ларина! Ну вот,
Сейчас, поди, начнёт разборку,
Задаст обеим дочкам порку,
И  мнЕ  немало попадёт, –
Подумал наш матёрый кот. –
Пора сворачивать свиданье.
Жаль, я не всё успел узнать…
Мамаше я почти что зять,
С момента как обтёрся в Тане.
Мне медлить более нельзя,
Коль назревает здесь буза.
Не удержать мой подвиг в тайне,
А гнев мамашин, что гроза!
                .       .        .