Сирийская тетрадь. Начало

Прошло всего четыре года после Кубы,
а я собрался снова заграницу,
декабрьские дни всё шли ещё на убыль,
нас на Дамаск несла  стальная птица.

Перед Дамаском сели  мы в Ларнаки,
в аэропорт, где пили чай со зверобоем.
Наш ТУ смотрелся вроде моськи-забияки,
стоял здесь  рядом слон-огромный мощный Боинг.

 Сидели в зале полуголые туристы,
специалисты наши в брюках, пиджаках,
глядь, среди наших какие-то артисты
журналы с порно уж мусолили в руках.

И настороженно мельком озираясь,
рассматривали груди женские, зады,
от духоты в одежде тесной маясь,
чуть приоткрыв от удивленья рты..

Но вот, наш ТУ заправлен керосином,
мы снова в воздухе, он на Дамаск летит,
Внизу авионосец и самолёты клином,
а рядом в узком кресле моя жена сидит.

К Дамаску подлетая, видели мы танки,
что, ощетинившись бронёй, смотрели в Израиль.
Успешно приземлились, уже, как иностранцы,
остались позади немало сотен миль.

Нас в зале переводчики встречали,
погодой тёплой  щедро Дамаск нас одарил,
таможенники нас недолго продержали,
в Латакию автобус резво покатил.

Когда границу с Ливаном проезжали,
на полчаса остановились на постой,
и переводчики быстро  куда-то побежали,
конечно, прихватив и нас с собой.

Мы перешли через  незримую границу,
и в месте неприметном открылся нам базар,
где, опасаясь нашествия полиции,
торговцы разложили свой товар.

Здесь были радиоприёмники и джинсы,
с фальшивым лейблом, сделано в Италии,
Сюда, естественно, не заезжали принцы,
а мы купили по лжетошибе и покатили далее.

Дорога была узкая, но ровная и гладкая,
но некогда нам было смотреть по сторонам,
рассматривали мы свои покупки гадкие,
что оказались лохами, понятно стало нам.

Заехали в Латакию на рынок за продуктами,
Я выучил два слова -коэс и макоэс,
лоточники орали, всем предлагая фрукты,
а мне всучили к фруктам ещё и брючный пояс.

Два этих слова значат-хорошо и плохо,
 я с этими словами сумел поторговаться,
впридачу если к жестам знаний малых  крохи,
 в той рыночной стихии можно не теряться.

Латакия- типичный город Ближнего Востока,
к тому же порт на Средиземном море,
тогда Дамаск был как-бы в просоветском блоке,
и в порт подлодки наши заходили, бывшие в дозоре.

Везде на узких улочках лоточники торгуют,
из лаваша мгновенно свернут вам бутерброд,
оливками, петрушкой, овощами нашпигуют,
и за 4 лиры попросится он вам в рот!

От рынка с час мы ехали до нашей резиденции
широким двусторонним асфальтированным трактом,
там были сразу удостоены аудиенции
самим руководителем киргизского контракта.

Его фамилия Грудахин, он выглядел как мачо,
с суровым взглядом, спортивного сложения,
меня проблемами он с ходу озадачил,
и о себе пока неясное оставил впечатление.

Меня представил он товарищу Седову,
Седов заявлен был, как мой прямой начальник.
Обрисовал он круг моих обязанностей снова,
сказал, чтоб сразу  не впадал бы я в отчаянье.

Наш быт!
 
Нас поселили на второй этаж большого здания
в две небольшие комнаты с балконом.
Апартаменты выделены были за неделю ранее,
с предельно скромной обстановкой, явно не баронам.

Однако, были газ, вода, канализация,
всё то, что нужно для нормальной жизни,
для многих высший уровень цивилизации,
у большинства похуже было там -  в отчизне.

Контракт арендовал у моря небольшой участок,
участок ограждён был металлической оградой,
внутри три здания, ещё и спортплощадка,
и пляж вблизи, чему все -  несказанно рады.

К участку примыкал пустырь, там жили бедуины
в одной потрёпанной, огромной низенькой палатке:
три поколения и дети, полсотни коз и псина,
свободная их жизнь была не слишком сладкой.

Участок наш был частью элитного посёлка,
в котором жили состоятельные люди,
берущие на лапу постоянно  втихомолку:
чиновники, банкиры, военные и судьи.

Наш платный пляж принадлежал французу,
и на прокат там можно было взять катамаран,
на берегу валялись мусор, корки от арбузов,
встречались жёны русские, принявшие коран.

Я был свидетелем идиллии семейной.
Шесть голеньких  детишек сновали по песку,
и женский голос- русский мат первостатейный,
на смену приходил сирийскому баску.

Стояла женщина в рубахе долгополой,
налипшей влажно на рельефные места.
Лицо и тело женщины здоровой,
не верящей, как видно, ни в Аллаха, ни в Христа.

Труба канализационного коллектора
на платный пляж входила с южной стороны,
движенье нечистот зависело от вектора
ветров, способствовавших действу сатаны.

Я часто в море плавал в маске с ластами,
толкал меня неясный побудительный мотив,
и как-то, окружённый мусорными массами,
использованный оттолкнул презерватив.