Сейчас бы все было по-другому...

(эротическое)

Ты и я - в восьмом классе.
На тебе еще школьная форма с бантами.
Два года осталось до того, как падет Союз.
И мы не знаем всего того, что сейчас знает каждый ребенок.
Когда пацаны притащили в класс Playboy.
Мы тайком смотрели по-очереди.
Передавая от одного другому.
Но до меня очередь не дошла.
Потому что Сашка, мой друг
"Спалился" на уроке физики
И физик, строгий мужик
Отобрал и вызвал родителей...
А сам в препараторской тоже, закрывшись, рассматривал
Глядя сквозь толщу советских очков.
Но мы дружили, как могут дружить мальчик и девочка
А может любили, как могут любить подростки
Выросшие еще в Советском Союзе.
Родились бы мы позже.
Мы бы давно оказались в постели.
Но тогда даже не было мысли.
А только что-то неясное манило друг к другу.
После лета сентябрь был горяч и прозрачен.
Вечерами ходили гулять и с солнцем прощаться.
Мы сидели на нашем любимом месте
На согретых солнцем бетонных плитах.
И мне было довольно того, что ты - рядом.
Довольно того, что я чувствовал тепло твоего тела.
Запертого в панцирь школьной формы.
И вот однажды ты, смущаясь, попросила
Посмотреть, "как там все устроено у мальчиков"
И меня словно пронзил электрический ток.
И даже дыхание перехватило.
Но твои глаза так чисто смотрели
Что я дрожащей рукой расстегнул ширинку
И на свет появился мой... возбужденный...
Он дрожал, напрягаясь все больше и больше.
Ты смотрела на это таинство жизни.
И в глазах твоих чистых было непонятное восхищение.
Тебе хотелось прикоснуться к нему
Но ты не решилась на это.
Мы так и стояли.
И ты смотрела, как заколдованная.
И у тебя тоже перехватило дыхание.
А потом ты сказала, что можно застегивать.
И присев на плиту, обняла меня нежно за плечи.
Прикоснувшись губами к щекам и шепнув
"Спасибо, Филенька милый".
Мне же было так стыдно-приятно.
И я знаю, чего ты хотела.
Ты писала записку, но потом разорвала
Видно, просто смутившись...
Но записку я ту прочитал.
Ты спрашивала, не хотел бы я "посмотреть, как у девочек"
Я хотел, но сказать не решился.
И я знаю, что ты бы на это пошла.
Я хотел прикоснуться, и обнять тебя обнаженную.
И ты бы тоже этого хотела.
Но никто из нас не решился.
Потому что мы знали о Ленине.
Но не знали про ласки и поцелуи.
И родись бы мы сейчас.
Мы бы точно оказались в постели
И гладили, и лизали бы друг друга.
Но мы родились слишком рано.
И все это жило лишь где-то в глуби нас
И никогда не выбиралось наружу.