В разрушенном мире

         

В любовью разрушенном мире не спится —
Бессонница вязким комком подкатила,
И можно бы было пойти да напиться —
Но совесть на пороге остановила.
Вот в книге пустые рефрены клубятся,
Как дым папиросный тоской измождённый,
О том, как прекрасно в виденье влюбляться,
И далее лирики шёпот фасонный.
Ну что же: «серебряный век» романтичен,
Его декаданс весьма поражает,
Но он чрезмерно самокритичен,
И сам же себя ни за что унижает.

Но полно о грустном — полтретьего ночи,
Воды уже нет — пустота льёт из крана,
И я оставляю бессонницы строчки,
Но стих угловат, словно рваная рана.
Но нужно писать — ведь не в рифме всё дело,
Не в буквах, словах и их сочетаньи,
А просто держать в себе надоело
Из мыслей нагроможденья в ожиданьи.
Но вот уже пять — мне совсем одиноко;
Ещё одна ночь, как набатный удар.
Их было и будет ещё очень много —
И зимние вьюги, и лета пожар…

В разрушенном мире опять рассветает,
И птицы всё так же поют безмятежно,
И уличный шум, как всегда нарастает,
И дворники мётлами машут небрежно.
Мужик, запоздалый гулёна, плетётся —
Он смотрит в асфальт и скандал предвкушает.
Стою у окна — мне что-то неймётся,
И нечто меня изнутри разъедает.
Какая-то боль чуть повыше желудка,
Чуть ниже, чем бронхи — уж лучше бы сердце! —
Терзает и гложет меня, и мне жутко,
Что будет теперь так до самой до смерти…

                14. 06. 2004 год.

(Из сборника «Третья Стихия», сентябрь 2003 — июль 2004 года.)