Катятся

Катятся плевки-валуны,
                крутятся
с обрыва балкона
              на берег улицы.
Стаям людей, косякам человечьим,
          автопираньи наносят увечия.
Ветер цепляется
                за струны
                трамвайных проводов,
      спотыкается
       и грохается
            на рачьи спины
                горбатых уродов,
  что трахаются
          так же, как ходят:
       иначе тебя захотят
принять за человека-
                миссионера,
                а вера –
             не самая лучшая миссия.
Пираньи! – переключайте трансмиссию
следующей инквизиции!
                Грядет новая эра,
в которой при встрече здороваются
                не лицом к лицу,
                а жопой об задницу,
                поскольку позвоночник
                для рукопожатия
                уже не разгибается.
А представьте себе поцелуи в щечку,
                объятия,
улыбки, подмигивания и смех!
С трибуны – в микрофон – нате!
                Ну и ну!
                А ему:
«Как вы умны!»
                Точка.


Нет: запятая.
         Моя
нога уцепилась за стремя,
                а время
вдруг понесло,
                будто услышав
треск
         стартового пистолета:
                еле дыша,
         тянет меня за собой,
пока его не догнало
                мгновение между
               ядерной зимой
           и водородным летом.
Блеск!
     Рыбы, срывайте одежду
                со своей чешуи
и наслаждайтесь весной
в самый последний раз,
        пока я стучусь головою о камни
           ожесточения нас.
Нам повезет, если время
поднапряжется и выплюнет
                наших детей
                из утроб матерей
            до первого июня –
дня их защиты от наших смертей,
а значит, от одиночества.
И, может быть, если остановить
               карусель циферблата,
головы их перестанут кружить
                в наших яичниках
                и семенниках,
          и им будет что вспомнить –
хотя бы забытые отчества?
                Жить!
                Не через «Ах!» –
                а через «Ах, красота!»
Жить – это требует творчества!
Жизнь – это тот же борщ
                как результат искусства:
казалось бы, свекла да капуста,
                и иногда – вода,
но картину поймешь только тогда,
            когда пририсуешь сюда
       желудок, в котором пусто
так, что кишечник
                сводит от голода.
Крошечной
        точкой
                мерцает свобода,
и направления не угадать –
                очко в ее пользу:
  желанное нужно желать,
                а не иметь сразу
и непременно помногу,
                и нескольких сортов.
   Это как раз и дорого:
                ты смертен,
                пока голоден,
          а нет – так и вовсе мертв.