Век XIX, провинция. Чья-то судьба...

Ad narrandum, non ad probandum


В одной из северных губерний,
На перекрёстке двух дорог,
В роскошных зарослях сирени
Стоял уездный городок.
Весной благоухал цветами,
Как осень – грязи, не пролезть,
О нём в столицах не слыхали,
Но тем покойней было здесь.
Не стоит морщиться лукаво,
Заморских прелестей вкусив –
Подобных городков немало
По нашей матушке Руси.
Тут всем про каждого известно,
Тут нет особенных причуд...
С одним из уроженцев местных
Я познакомить Вас хочу.


...Провинциальный недотёпа,
На вид лет двадцать – двадцать пять
Легко мог чуть ли не с Потопа
Вам весь свой род перессказать.
Но в просвещённую эпоху
Смешно, коль кто бы дорожил
Тем, что ещё царю Гороху
Прапрадед стольничим служил.
Нам прошлое забава ныне –
Уж так устроен человек!
И наши глупые гордыни
Забудет следующий век,
И право, сожалеть не стоит!
А если речь зашла о том,
Генеалогию героя
И мы слегка упомянём.
Отец его, как нам известно,
Был шляхтич из мелкопоместных
По предкам славный не вполне,
Но мать – с Езерскими в родне.

Хоть много больше уваженья
Внушает ныне капитал,
Он сам своё происхождение
Весьма изрядно почитал.
Мог прихвастнуть неосторожно
(Но мы об этом умолчим)
А вот умом ему, положим,
Гордиться не было причин.

Он курс наук прослушал дома.
Ему читал их взаперти
Отставший от Наполеона
Monsieur учитель, Жорж д’Анти.
Но водка – русское проклятье
Французу клеила уста.
Monsieur д’Анти в мужицком платье
Антипычем для дворни стал.

Россия странная держава!
Безбрежностью земель своих
Как много судеб ты впитала,
Как мало помнишь ты о них!
Авантюристы и вояки,
Ловцы поживы без труда
Безвестно канули во мраке
И позабыты. Навсегда.
К блистательной когорте оных
Полуневежд - псевдоучёных
По праву можно отнести
И Жоржа Франсуа д’Анти.

Учение тяжкая обуза,
Но ясно даже в двадцать лет,
Что бредни пьяного француза
Не лучший университет.
Хотелось большего, и право
Провинция не так глупа!
И здесь тоска по идеалам
Отнюдь не редкость, pourguoi-pas?
Стремление к мудрости похвально,
Но редко в юные года.
И наш герой тянулся к знаниям
Так, мимоходом, иногда.
То нежится в блаженной лени,
То, как прилежный ученик,
Зубрит склонения и спряжения
И исключения из них.

Затем науки надоели,
Забросив пыльные труды
Со скуки дрался на дуэли
Из-за какой-то ерунды.
Не выспавшись, в кромешной рани,
На злом ветру окоченев,
Был ранен. И кого-то ранил.
Не понимая сам – зачем?

Такое редко здесь бывало,
Проснулись власти и закон,
И чтобы избежать скандала
Был вынужден уехать он.
Полгода праздно жил в столице,
Затем скатался на Кавказ...
Но выпал случай возвратиться -
И он вернулся сей же час.

Вот дом. Всё так же, как обычно.
Шкаф книжный, кожаный диван,
Непросыхающий Антипыч
Которую неделю пьян,
И печь, натопленная жарко,
И сквозь гардины блеск луны,
И брань сварливая кухарки –
Всё сердцу кажется родным.
Вот парадоксы жизни нашей –
Ешь устриц или трюфелей,
А всё простые щи да каша
Полезней будут и сытней.
Взяв номер «Вестника Европы»
Он завалился на диван...
А где-то ветер ставней хлопал
Да выл привязанный Полкан.

Спешило время оголтело,
Ему минул тридцатый год,
Макушка малость облетела
И обозначился живот.
В бухарском стёганном халате
Любил дремать он у окна...
Кухарка пробовала сватать,
За что наказана была.

Расколотив тарелок груду,
Загнав Полкана в конуру,
Ворча на барина угрюмо
Она ходила по двору.
А он, взъерошив волос редкий,
Украдкою, по четвергам,
Крутил с замужнею соседкой
Необязательный роман.

Сменялось лето листопадом,
Ложился тихо первый снег...
Он полагал, что так и надо,
Так жить и должен человек:
- Положим, рассуждая строго,
Готов признаться, господа,
Что пользы я принёс немного.
Но право больше, чем вреда!
К примеру Бонопарт покойный
Вкусил и почести, и власть...
А что в итоге – кровь да войны,
Да судьбы, втоптанные в грязь!
Нет, в нашу бурную эпоху
Железа, пара и машин
Не навредить – уже не плохо.
Считай, прожив не нагрешить.

Так философствовал, бывало,
Наш легкомысленный герой
Над тщетной суетностью славы
И прочей яркой мишурой.
Пять тысяч в год с его имения
Слихвой хватало, не совру,
На дом, на стол, на развлечения,
И даже малость на игру.
Он не был черезчур азартен,
Но всё ж хотелось иногда
Доверить случаю и карте
Червонец или даже два.
Катились дни легко и просто,
Всё то, что нужно – под рукой...
Дочь друга, девочка-подросток
Его нарушила покой.

Её он прежде видел часто,
Но право, было мудрено
Заметить в егозе глазастой
Грядущей прелести зерно.
Была бледна, худа излишне,
Таскала сласти со стола...
И вдруг – подобно белой вишне
В одно мнгновение расцвела.

Он даже сам не понял сразу,
Как это всё произошло.
Всегда такой покойный разум
Туманом чувств заволокло,
В груди неясное томленье,
И дом родной уже не мил...
Он даже вдруг стихотворение
Весьма недурно сочинил.

Боюсь, слегка разочарую
Тех, кто амурный ждёт финал –
Брунет-гусар, поручик юный
Её к венцу сопровождал.
На весь уезд справляли свадьбу –
Он взаперти сидел один.
Его рукой по сердцу гладил
Британский новомодный spleen.

Чтоб осушить души болото,
Развеять приступы хандры,
Партнёр по картам, местный доктор
Советовал уехать в Крым.
И вот, потдавшись уговорам,
Собрав нехитрый свой багаж,
В край фруктов, моря и простора
Поехал горемыка наш.

Он был убит под Балаклавой,
В пятьдесят четвёртом, в сентябре.
Случайно, в сутолке кровавой
Он на француза налетел,
Блеснул клинок на солнце тускло –
И рухнул в чахлую траву
Ценитель жизни как искусства
Вреда не сделать никому.
Достойный сын своей эпохи
Достойно принял жребий свой,
В могиле общей, неглубокой,
Его засыпали землёй.
А через год на месте этом
Стеною пыльной встал бурьян...
Лишь солнце знойное да ветры
Случается, бывают там.

Кто ждёт пространных рассуждений
О жизни, прожитой зазря
Пусть извинит, но только время
Он понапрасну потерял.
Оставим Господу задачу
Героя нашего судить –
Людьми он позабыт, а значит
Он смог прожив не навредить.