На люке

Помнишь, как стояли мы на люке,
в день промозглый, будто кот и кошка,
грелись, под зонтом сплетали руки,
жарко целовались… И немножко,

больше шутки ради в разговоре, 
речь вели, что, мол, сойди мы с люка,
точно со скалы в штормящем море,
и тотчас накроет нас разлука.

Так и вышло: вскоре, как цунами,
нас накрыл обид поток, и цену
ссор узнали мы, и между нами
злые тролли выстроили стену.

Я вчера на рынке встретил Кая.
Он сказал, что вы теперь подруги
с Гердой и смеётесь, развлекаясь
в том кафе, где пьют под пенье вьюги.

На щеках твоих и на ресницах
не дождинок искорки, а льдинки.
И тебе давно уже не снится
люк и мы в обнимку посрединке.

Ты и я  в обнимку в центре света
белого, изведавшего муку
крика, на который нет ответа,
ибо негде отразиться звуку.

Потому что нет на свете белом
ни души, и  лишь на люке двое:
ты и я в обнимку – тело с телом
и со страстью страсть. И всё живое

в космосе  – лишь мы. И волны Леты
прочь от нас расходятся кругами.
Миг – и быта рушатся запреты.
Миг ещё – и прямо под ногами

бездна звёзд. И вот она – свобода!
Право сбросить всё, что было ценным,
и  вдвоём,  впервые, как природа,
стать живым и неделимым целым.

Слиться, перетечь слезами, кровью,
в ритм попасть, как стая на охоте,
вспыхнуть, кончить истинной  любовью
то, что начиналось жаждой плоти…

… Жаль, что снов цветная вереница
в белоснежной растворилась дымке
и тебе давно уже не снится
люк и мы в обнимку посрединке.

Я и сам, увы, в той дымке зыбкой
след твой потерял меж снежных крошек.
Но с тех  давних пор смотрю с улыбкой
на бездомных всех  котов и кошек.