Flight along the road

1.Земля.

Артерия трассы Хайдарабад – Суккур пульсировала горячей торговой кровью. Каждый день, будь он солнечным и влажно-жарким, словно страстное дыхание экватора, или дождливым и унылым, словно индийская мелодрама о неразделенной любви, асфальтобетонная полоса наполнялась новыми и новыми эритроцитами-автомобилями, переносящими грузы и людей из портового Карачи вглубь зеленознаменного «Государства чистых». Громадные грузовики-контейнеровозы с англоязычными надписями на угловатых телах полуприцепов, важные машины-европейцы богатых граждан исламской республики, запыленные старые джипы местных жителей – все это мчалось, тащилось, тарахтело по асфальтовой дороге, идущей вдоль многоводного и воспетого в мифах Инда.

В нескольких километрах в сторону от дороги расположился небольшой поселок Сукудж, в котором, несмотря на явную близость цивилизации, царили преимущественно патриархальные нравы. Жизнь протекала тихо, без особых событий. Жили здесь в основном бывшие крестьяне, жизнь которых теперь была в кровной связи с дорогой, проходившей рядом: теперь жители были служащими бензоколонки и придорожной закусочной, что гостеприимно распахнула двери перед каждым желающим. Однако богатства торгового пути, проходило мимо, как проходят мимо большинства людей возможности осуществить их истинные мечты. Поселок продолжал со смирением влачить свое существование в статусе придорожного нищего.

Ночь поспешно натягивала свое полупрозрачное сумеречное покрывало на сонные однотипные домики Сукуджа. Люди, особенно мужчины, преимущественно не имеющие работы и слоняющиеся около чайханы, постепенно расходились по домам. И желтый свет в окнах их домов недолго поддерживал собственное существование, свидетельствуя о том, что из всех видов досуга наиболее популярным среди полуграмотных обитателей поселка остается сон и прочие занятия, не требующие электрического освещения.

Лишь в одном из домиков свет горел почти до полуночи. Это жилище, собранное из стандартных щитов и обшитое дешевым пластиком, принадлежало молодому инспектору автотранспортной полиции Пакистана Али Усуму.
 
Он недавно окончил полицейскую школу и был, благодаря стараниям родственников, назначен в местное отделение по контролю за движением на трассе. Он принадлежал, по-своему, к элите поселка. Ведь такое назначение можно считать высшей милостью Аллаха для того, кто фактически вышел из трущоб. Его отец всю жизнь был мелким торговцем специями, и лишь под конец жизни смог себе позволить что-то большее, чем тарелка вареного риса с кунжутным маслом.

Должность инспектора давала и устойчивый заработок, и многие другие привилегии, которыми наделен в восточной стране пусть и мелкий, но представитель власти. Его отцу пришлось отдать за обучение, а потом и назначение сына свадебный выкуп, который был заплачен за всех четырех дочерей в семье. Благо, сестры Аль Усума отличались почти неземной красотой и отец их, несмотря на небольшое денежное состояние, пользовался уважением в округе, что обеспечило красавицам достойные партии.
 
Вскоре траты старого Усума на карьеру сына должны были окупиться. Али почти не сомневался, что он не только сможет обеспечить достойную старость своим родителям, но и наберет достаточно денег, чтобы жениться на девушке не только не менее красивой, чем были его сестры, но и из не менее уважаемой семьи. Он уже видел благосклонные взгляды не одной пары прекрасных девичьих глаз и добрые улыбки кандидатов в тести. Что же, дело за малым: жизнь идет по правильному руслу и ее течение обязательно принесет его к той или иной пленительной пристани.

Он не выключал свет, потому что допоздна составлял отчет с тщательностью добросовестного работника. Как ему казалось, это обязательно должны были оценить. И в своих честолюбивых мечтах он уже становился чуть ли не главой всей автотранспортной полиции Пакистана.
Лишь только взошло солнце, умытый и тщательно выбритый Али Усум садился за руль своей служебной «Тойоты» и ехал за напарником в соседний поселок, после чего, наспех (по восточным меркам) закусив парой свежих яиц и каким-нибудь кулинарным шедевром из закусочной соседа Джамаля, отправлялся на патрулирование своего участка трассы.
Так было и тем утром. Потом солнечный день сменил кратковременную утреннюю прохладу. Остановив машину у поста, Усум невольно залюбовался глубоким, почти бездонным прозрачно-голубым небесным сводом над головой. Где-то в глубине его души жил художник или поэт, которого умиляли простые, но прекрасные явление земного существования

Небесный свод, раскинув свои руки
Обнял земли пылавший страстью стан
Родился мир, мир увлечения и скуки
Смешав печаль и радость пополам.

Они с напарником расположились в естественном укрытии на изгибе дороги, словно древние охотники, подкарауливающие добычу. Открылся сезон охоты на нарушителей. И пускай даже нарушители будут занесены в Красную книгу, никто не сможет запретить Али Усуму подстеречь очередного нерадивого владельца коня с двигателем внутреннего сгорания.

Недалеко располагалась недавно арендованная американцами военно-воздушная база Корай. То и дело совсем низко в небе пролетали темно-серебристые американские бомбардировщики или изжелто-серые штурмовики, идущие на посадку. Их появление вносило диссонанс в торжественную гармонию восточного неба, ликующего от собственной совершенной глубины и теплых солнечных лучей, неба высокого и меняющего свои лики, словно искусный актер. Самолеты же своими силуэтами напоминали назойливых мух.
 
2. Небо

Поднявшись ночью в воздух с базы Корай, звено американских истребителей-бомбардировщиков отправилась на бомбежку заранее разведанных спутником целей в горных ущельях Афганистана. Вновь какой-то героиновый генерал вступил в конфликт с силами США, заявив о своей приверженности традиционному исламу: и правительство решило устроить его показательную порку. Красные маки, восхитительно красивые в розово-золотистых отсветах утренней зари, образовывали живописные поля-террасы, порой служащие ориентиром для пролетающих носителей смертоносного груза.

Ущелья, подъемы и коридоры из скалистых гряд – они летели среди них, почти прижимаясь к земле. У генерала-наркоторговца вполне могли оказаться на вооружении какие-нибудь устаревшие, оставшиеся еще после советской 40-й армии зенитно-ракетные комплексы, которые, не смотря на возраст, вполне способны попортить нервы любому пилоту.
 
Питер Вивекс, пилот ВВС США с 1990 года, неоднократно участвовал в различных операциях над другими странами. Начиная от «Бури в пустыне», налетов на Ливию и заканчивая второй американской войной в Персидском заливе. Он был одним из опытнейших пилотов, одинаково уверенно действующих и в воздушном бою, и прежде всего в противостоянии с наземным противником. Он давно подумывал об отставке, но какая-то невидимая нить удерживала его от окончательного ухода с военной службы. Основой этой прочной нити была невозможность найти себя на гражданке. Он был признанным ассом, и как бы ему это не надоело, ничего другого столь же хорошо он делать не умел и не хотел, а праздная жизнь на армейскую пенсию рождала в нем приступы депрессивной меланхолии, которую он невольно начинал топить в бутылке. Сразу после Югославии он думал уйти, но двух месяцев без занятий ему хватило, чтобы понять – без армии он ничто.

Они на минимально возможной скорости подлетели к объекту и пустили кассетные бомбы, которые должны были рассыпаться на мириады осколков в сплошном ковре огня. На обоих склонах ущелий вспыхивали, словно отблески электросварки, отчаянные очереди крупнокалиберных зенитных пулеметов ДШК. Но они не представляли непосредственной угрозы.
Внезапно в радиомикрофоне раздался хриплый и испуганный возглас Дуайта, пилота, идущего последним в звене.
- Сзади две ракеты! Уходим…

Но уйти ему не удалось. Ракета, пущенная вдогонку засевшим на вершине моджахедом, оторвала хвост машины, и она рухнула вниз, добавив свои пылающие обломки в тот хаос, который сделали на земле кассетные заряды. Растерявший Коуэлл, еще совсем молодой и недостаточно опытный, в панике заложил крутой противоракетный маневр, совершенно позабыв о том, что они летели в узком коридоре между двумя горными грядами. Через пол-оборота, не набрав достаточной высоты, он оторвал себе крыло о вершину горы.
 
Отстреливая огненные снопы термических ракет, призванных обмануть инфракрасные головки самонаведения, Питер форсировал двигатели и, резко повернув на обратный курс, в упор расстрелял из бортовой пушки моджахеда-зенитчика. Это были эмоции, причем опасные эмоции. Так нельзя было поступать. Но он, опытный пилот, потрясенный смертью товарищей, нарушил предписание.
Угнетенный и подавленный он возвращался на базу.

3. Молния
 
Несмотря на ожидания, обилия нарушителей не было. Становилось скучно смотреть на бесконечный поток машин, тянущийся по асфальтированной дороге. Солнце было уже почти в зените и приближалось обеденное время. Напарник Али Усума протирал лоб влажным платком, предвкушая скорый отдых в прохладе гостеприимной закусочной Джамаля за стаканом чего-нибудь прохладительного. Затем он взял в руки радар, которым измеряют скорость и несколько раз лениво направил его в сторону протекающего мимо транспортного потока. Но никаких нарушений, все ехали с дозволенной скоростью.

Вдалеке показался самолет, заходящий на посадку. Он возвращался из Афганистана или Ирака, так как шел с запада.
- Интересно, с какой скоростью летаю эти американские жестянки? – со скучающим видом поинтересовался напарник.
- Давай замерим. Наверняка с него можно будет содрать крупный штраф – прыснул со смеху Али. Несмотря на жару, настроение у него было хорошее. Вечером его пригласил к себе староста поселка, и не иначе как на смотрины дочери. Али открыл дверь и, высунув радар, направил его в сторону подлетавшего истребителя. На лице у него было такое выражение, как будто он действительно собрался выписать летевшему американцу штраф за превышение скорости.

Вивикс даже не успел заметить, как на его панели приборов вспыхнула лампа, предупреждающая о том, что самолет подвергается активной радиопелегации, и не мог успеть предотвратить автоматический пуск ракеты «воздух – земля» по обнаруженному радару. Техника сама все решила в сотые доли секунды, не разбираясь в том, кто прав, а кто нет. Ракета соскользнула с направляющих и устремилась вниз, словно змееподобная молния, и ее хищная мордашка выражала лишь кровожадное желание выполнить собственное предназначение: уничтожить. В ней было что-то от самоубийственности лосося, поднимающегося к нерестилищам: у того в самой его сущности была заложена смерть ради жизни других, а у ракеты сущность была – смерть ради смерти других.

Наверное, Али и его напарник не успели даже что-либо подумать, как их машина превратилась в пылающую груду исковерканного металла. Проходящий рядом грузовик отбросило ударной волной так, что он едва не перевернулся, а его стекла рассыпались мелкой крошкой по асфальту.
 
Вивер обнаружил пуск антирадарной ракеты и не сразу понял, что произошло. Почему произошел пуск? Неужели здесь, возле базы в Пакистане, засели террористы с зенитно-ракетными комплексами. Или это просто ошибка аппаратуры. Но если так, то куда угодила ракета?