Разные стишки

*

Вкривь очерчивать заметы
на полях полезных книг,
да поглядывать, что света
стало меньше в эти дни.

Слушать шумы электрички
в километре через лес,
размышлять сколь символично
одиночество небес.

Докурить да выбить трубку,
думать снег пойдёт иль нет,
увидать, что белой крупкой
сыпет улице вослед.

Сотню лет тянуть резину,
золотую канитель,
а затем, состарясь сильно,
рухнуть замертво в постель.

* 

               Т. В.

Над озером луна стократ
ясней и холодней -
решила за ночь настирать
рубах и простыней.

Автомобили вдалеке,
забыв про тормоза,
вдоль Леса Тысячи Легенд,
мчат выпуча глаза.

Они проедут, и кругом -
вновь темнота и тишь,
и лишь на берегу другом
шумит седой камыш.

А кто за озером живёт,
и тайн ночных не чужд,
и волны почерневших вод,
качают лодку чью?

Кто лампочку зажечь решил
да не задёрнул штор?
Оконце светит что есть сил,
горит во весь опор.

И соревнуется с луной
по яркости оно,
и отражается волной
горящее окно,

покачиваясь точно в лад
мерцанию луны.
Квадрат оконного стекла
и Свет Миров Иных...

Волна вдоль берега шуршит,
затем - о пристань бъёт,
но ни одной живой души ,
чтоб различить её.


           30 ноября 2009
           Сестрорецк

*

Не осталось снега в чаще -
до того стоит теплынь.
Холода сыграли в ящик,
голь и гниль - куда ни кинь.

Шесть часов дневного света,
остальное - темнота,
хошь - смирись, не хошь - посетуй,
да не деться никуда.

Но и дров расход не очень,
даже жалостный расход -
коль не топим что есть мочи,
а вполне наоборот.

Жаль, что нет пока причины
новый свитер обновить -
этой хмари не по чину
плотно крученая нить

Я ещё пройдусь в обновке -
нараспашку лапсердак,
и железные подковки
откаблучат каждый шаг.

            28 ноября 2009
            Зеленогорск

*

Вконец окостенела
земля у нас в саду.
Метёт крупою белой
по утреннему льду.

Стоят в оцепененьи
деревья и кусты -
сквозь сон глядят растенья
и вверх и с высоты.

Закончились ненастья,
повсюду тишь да гладь,
весь мир заснул ненаспех
до майского тепла,

чтоб в одночасье грянуть,
забиться, загалдеть,
и эту стынь и заметь
не вспоминая впредь.


*

Когда повсюду глушь и темь,
и лес , и сделан дом из бруса,
и никаких не ждёшь гостей -
на нервы дружеских нагрузок,

тут впору думать о зиме,
да разглядеть её неспешно -
что снег пошёл, и что во тьме
горит фонарь за крупкой снежной.

Пусть нужных дел невпроворот -
курнуть у форточки открытой,
затеяв пересчёт ворон
подчёркнуто и очевидно.

И не заглядывая вглубь
равно - и жизни и пейзажа,
лишь знать - что печь шумит в углу,
пёс у печи прилёг настраже.

Всё это - пёс настороже,
холодный пол, кривые стены,
наверно говорят душе
о чём-то главном постепенно.

Вот если б только разобрать
чему всё это учит душу,
когда малевича квадрат
плывёт сквозь ледяную стужу.

*

Всё это заиметь нельзя,
не уволочь в каморку:
и дождь, который морося,
сплошною стал морокой,

и тот мороз, что поутру
рванул без остановки
тотчас пришёлся ко двору
как ловкие обновки,

лесок присыпаный снежком,
замерзшей лужи глянец -
себе не утаишь тишком,
не унесёшь в кармане.

Всё это всем и никому,
всё это только Божье -
и вот шагаешь по тому,
что было бездорожьем,

а нынче враз замощено,
без долгих проволочек -
недаром в комнате окно
заиндивело ночью.

Но даже если не твоё,
досталось ненароком,
так пользуйся пока живёшь,
без всякого оброка.

МОНГОЛИЯ

Любовь моя - Монголия моя,
роскосая наследница Батыя,
все эти балайки расписные,
да ельнички с болотцем по краям,

рождественские пъяные посты,
колоколов расхристаные звоны,
и золотые ризы на иконах
среди почти повальной нищеты.

Любовь моя - Монголия моя!
По первопутку или бездорожьем,
вовсю несёшься с радостною рожей,
что Бог не сват и черт не во братьях.

Куда ты мчишься рысью взапуски
ломая то оглобли, то колёса,
от счастья пузыри пуская носом
да крестиком царапая соски?

Когда-нибудь в задрюченный улус
поеду коротать, что мне осталось,
где снег полгода ватным одеялом,
ещё полгода - солнышко и гнус.

Начну иконы целовать взасос
отрыгивая кислым перегаром,
и с завистью поглядывать на пары
идущие сношаться меж берёз.

ТЕОЛОГИЧЕСКИЙ ОТРЫВОК

Он всюду - в свете лампы, и в тенях
лежащих вдоль стола невозмутимо,
в порхающей над трубкой струйке дыма,
внутри окна, что отразив меня
теперь отображает  пустоту
и часть стены с полуоткрытой дверью.
Он полностью и лишь в какой-то мере
вмещается и существует тут
как суть вещей привычных и простых,
что образуют ощущенье быта,
в них пребывает явленно и скрытно,
и Бытиём переполняет их,
что ежели улавливаешь смысл
того, что в неком сутолоке раздельно
дано зрачку, то знай - на самом деле
всё это лишь и существует из
Единства погружённого в Ничто,
но вызванного Разумом оттуда,
что мной определяемо как Чудо.
Он скрыт во Множестве, но в нём и явлен, чтоб
Себя увидеть, разглядеть в Ином,
и этим опровергнуть Отрицанье.
Он этот мир приходит словно Странник,
чтоб снова стать  Основою Основ...

*

Слова вовек не ведают греха,
они вовек не сбрешут ни на йоту -
вплетённые в материю стиха
всю заданную завершат работу.
Вот Солнце отделяется от тьмы,
и серебром пылает в ближних елях -
перед тобой пречистый лик зимы
надраенный полуночной метелью.
Снег запирает двери у веранд,
и заметает на крыльцах ступени,
и ты глядишь на это из вчера,
и примечаешь тыщи изменений.
Ты существуешь в них, они в тебе,
чудна и дивна эта перемешка -
дыханье тяги в ожившей трубе,
когда полешки вспыхнули помешкав -
всё, и стена, покрывшаяся льдом
в заброшеном до мая помещеньи -
всё это воплощается потом
в уверенные ритмы предложенья,
а в оных несть ни истины ни лжи,
нет ничего грамматики помимо,
там слово уточняя падежи
становится конкретнее чем снимок
формальных черт и правил прописных,
оно уже с совсем иным гранича
звучит из некой странной новизны
сквозь лишнее - личины и обличья.
Но с кем оно вступило в разговор,
и без любых придуманных расчётов,
лишь с Бытиём преодолев раскол
в себе самом одолевает что-то .

ПОХОЛОДАНИЕ

Небо стало ядрёней и крепче -
всюду только лазурь и глазурь,
и дыханье дымится как печка,
и мороз выжимает слезу.

Почему-то не хочется лишний
час пройтись, повалять дурака,
и представил тут - загород, лыжи,
вкус прожаренного шашлыка.

Или - нежиться под одеялом
соблюдая постельный режим.
Но покамест недели начало,
и до много надо дожить,

Опосля же - решу наудачу -
может выберу снег и лыжню,
стану с горок слетать враскорячку,
согреваться усевшись к огню.

Ну а коль заболею некстати,
в носоглотке гоняя соплю
цельный день пролежу на кровати -
впрочем это я тоже люблю.

*

Взглянул в окно - и понял чья взяла
особо не приглядываясь в оба,
я не замедля поменял уклад,
что выразилось в смене гардероба.

Совсем из детства - солнце и мороз!
В такой денёк и помереть не страшно -
снег переполнен стрёкотом стрекоз,
дым над трубой курчавится барашком.

Об оттепелях можно позабыть -
зима окрепла со второй подачи.
О, сколь жирны у голубей зобы -
стал нынче голубь зол и озадачен.

На куполах надраены кресты
как пряжка у советского матроса,
что даже я от этой красоты
растерянно пришмыгиваю носом.
 
Как по уши объевшись беленой,
дебилом из родимого фольклора
влюбился в чудо торбы расписной,
глаголу непосильные узоры.

Сейчас бы тройку с буйным ямщиком,
и Шуберта сыграть на балалайке,
да верить в то, что всё бы ничего,
когда бы не монголы и поляки.

                16 декабря 2009
                Шувалово

БЕССОННИЦА

Господь не шлёт мне сна -
вот это незадача!
Всё мысли -  что одна ,
какой-то бред собачий,

заполнили мозги,
бабахают из пушки -
сто лет такой пурги
не знала черепушка.

Прихода бы насчёт  -
но только об убытке.
Что сон совсем нейдёт -
страшнее всякой пытки,

монгольских палачей,
гестаповских застенков.
Хоть лёжа на плече,
хоть подогни коленки -

не заявился сон -
ни весь, ни вполовину.
Тележным колесом
пиликают пружины.

Книжонку почитать -
чего там спать осталось -
замусорю чердак,
в лежаньи толку мало...

Ворочается  плоть
на вдавленном диване:
" Пошли мне сна, Господь,
хотя б из состраданья!"

                18 декабря 2009
                Шувалово