1. Частушки. Я приехала в колхоз имени Мичурина

Я приехала в колхоз
Имени Мичypина.
Так и знала отъебyт
Словно сердце чуяло!

Помню, в тот вечер сидела у окна думала, как бы написать сонет-матрешку. Но ничего путного не лезло в голову. А за окном метель вовсю бушевала. Месяц огромный светил и на нем я читала… Ну, в общем, это лучше бы Тургенев написал. Страницы так на две. А я не Тургенев. Да и не хочу им быть. Ну что за счастье ходить с яйцами между ног. Болтаются туда-сюда. Морока. О чем это я? Сижу я, значит, и тут звонок в дверь. Открываю, а там Машка стоит. Подруга моя старинная.  Вся в снегу. Зашла, сумку бросила на пол и как есть, не снимая одежды и сапог, раскачиваясь уткой, двинулась на кухню. Ну вот… Я за ней. А Машка  схватила чайник и из носка его пьет. Ну, думаю, свершилась. А Машка, надо сказать, давно пишет поэму про малую родину. Про село свое родное. Про то как там знатно да раздольно. Про сеновалы, чтоб им провалиться, да про румяных трактористов. Тьфу. Я давно ей толковала, что надо ясы писать или на худой конец неправильные сонеты, все привольнее, а она не соглашалась. Мол, малая родина, круче всего и не ****. И правда. Не ебал ее никто. А все дело в чем было… Познакомится она с мужиком. Вроде дело к постели идет. А она ему, мол, давай полати найдем, или в бане, или на сеновале. Ну сами понимаете, пока в городе этот сеновал ищешь, можно столько баб трахнуть. В общем, мужики плевались и уходили. Я их не осуждаю, хотя все равно свиньи. Вот я и решила, что завершила она труд. Напилась Машка воды и обратно уткой ковыляет. «Ты чего с бока на бок переваливаешься?»,  - спросила я. «Влагалище горит», - просипела она. «Трахнули тебя Машка все же, трахнули?»,  - радостно заорала я и кинулась обнимать подругу.
(Продолжение следует…)