Моя Кубань-станица Кисляковская. Гл4. Тысяча народ

 
         Тысяча народу


,.Март на исходе. Земля кубанская весенним солнышком прогрета
И первыми дождями после зимних снов умыта
В степях и в рощах  расцветают первоцветы
Земля цветами,  яркими покрыта.
 
Раздвинув жухлый  лист по рощам и в степи местами
Подснежники или прОлески  цветут
Нежным синеватым цветом разливаясь, как морями
И кто бы их сорвал, собрал букет и подарил кому-то ждут.

И крокусы или шафран цветок  богини  утренней Авроры
На прогретых южных склонах с подснежниками в один и тот же час
Привлекают, словно чудо едва проснувшейся природы, взоры
И радуют и привлекают красотой своею  восхищённый взгляд.

Брандушки бледно-розовые, как неприкаянные сиротки
Стоят, подснежникам и крокусам в красе не уступая,
И защимит душа при виде беззащитности и красоты их кроткой:
Они цветут по два цветочка - наверно потому сиротками народ их называет.

Уже адонис на пригорках начал расцветать
Ярко жёлтым цветом. И, выбирая тёплые места,
Заставляя всех, кто его нюхает подолгу,  засыпать -
Расцвёл лесой тюльпан или прострел и он же сон трава.

Чистяк весенний и гусиный лук цветут повсюду вместе,
Зелёно-жёлтыми коврами расстилаясь, куда б ты не пришёл
И удосуживаются особого внимания и особой чести,
После зимнего облёта, у золотистых  пчёл.

А фиалки полевые с очень сильным ароматом синие цветы,
Не крупные, но очень привлекательные и заметные из далека
Наверняка, что их срывал, когда-то наслаждался запахом и дарил кому-то ты
Церемонией преподношения букета заменяя трудные слова.

И уже пронзая почву из под земли, словно зелёные ножи
И в степи широкой, и в светлых рощах на полянах
Готовятся расцвесть цветы, которые в цвету необыкновенно  хороши -
Это принцы всех цветов весенних -  это ирисы и тюльпаны.

Бутонится и расцветает мать и мачеха уже,
Змеиный лук готовиться уже расцвесть
И ландыши у пойм, и одуванчики, которых всюду много есть
Готовятся устроить праздник человеческой душе.

   
Цветы везде: в степи из края в край, в рощах, в зарослях кустов
И блажь пошла среди казАков по Кубани,
Вплетая в оселедцы и чубы, и в батоги густых усов,
Украшать себя любимого весенними цветами.

Празднично и живописно украшались казакИ,
Уделяя этому, даже, излишнюю заботу
И чувствовали казацкие атаманы и отцы,
Что на Кубани не хватает катастрофически кого-то...

По всей Кубани по куреням и хуторам окрест,
Во всём разнообразии туловищ,  фигур и разновидных лиц,
Катастрофически не хватало для казакОв невест:
Полногрудых, стройных и осанистых, как принцессы, молодиц.

   
А уже в марте по степи возникла и нарастала быстро суета,
Движенье в разных направленьях, разных озабоченных людей
Многие останавливались на ночь в Кисляковке и были им места
И Кисляковцы потчевали по христиански всех, словно гостей.

И к Кисляковцам густо прибывали казаки из разных мест,
Исправные на лошадях и безлошадные сиромы
И всем им были рады и оказывали честь,
И  они быстро привыкали и чувствовали себя дома.

И засучивали рукава, и брались за работу,
И показывали, что они за казаки на деле,
И работали, работали на товарыство до седьмого пота,
И не смотря на пост великий, ели мясо и казачьи песни пели.

Для трудных дел им много нужно было сил:
Они построили для куреня турлучную церковь,
А Рева Моисей  обозами товары с Ейска и Азова завозил
И ехал за товаром вновь и вновь.

И не могли казаки снова атаману своему не подивиться,
Когда однажды на тюках прибывшего обоза,
Рясно восседали молодицы
И цвели, словно тюльпаны, георгины или розы.

И вывалился из казачьих  рук  рабочий инструмент
И у казАков дух перехватило…
Да, да - вот так оно и в самом деле было
В самый первый от неожиданности, видимо, момент.

Но казАки быстро взяли себе в руки
И соорудили  парусиновый, для молодух, курень,
И раздались по Кисляковке новые слова и песен звуки,
И по новому засветился в Кисляковке день.

А на следующий день из Карасуна прибыл основной обоз -
В основном семейные казаки и скарбныця куреня.
С этого значительного для Кисляковки дня
Потенциал людской у куреня значительно возрос…

И были здесь знакомые, почти что все со Слободзеи лица,
В составе полном курень Чепеги укуренился вновь:
Был атаман, был писарь, был есаул, была скарбница
Была и тысяча народа а плюс к тому священик и церковь.

И было своё знамя у куреня, была своя печать
И в вечном пользовании была своя земля,
И время подошло ту землю начинать пахать,
Превращая степи в хлеборобные  поля.

 
Рева  Моисей собрал всех на куренной майдан,
Чтобы решения старшИны до казАков довести:
Как властью казаками и Чепегой ему данной,
В согласии с казаками хозяйство куреня вести.

И было решено сначала распахать одно большое поле
Украинскими плугами для общей пользы куреня
И завтра же начнём, потому что более
Нельзя тянуть кота за хвост ни дня.

И каждый из казаков, подобно как в донских станицах
Может выбирать участок не далеко от куреня для своего двора
И может начинать работать там как ему заблаговолится
Копать колодец там и раскапывать огород особенно пора.

А потом когда отсеемся мы хоть кое-как, хоть не богато
В конце весны и летом будет время вам
Выстроить сарай турлочный или хату,
Или приготовить для строительства саман.

Куренной наш быт живёт последние годки:
Семья нуждается в своём дворе и хате,
Так что женитесь , обживайтесь во дворах своих, братки!
И время по пустому не годится тратить.
   
На следующий день Юхим Сошняк  а с ним Захар Попов
Первыми разрезали в степи дерновые пласты,
Украинским плугом  в упряжке из четырёх волов
Первой бороздой длинною в полторы версты.

И Два десятка новых, двухотвальных, куренных плугов
Вышли в степь по этой борозде
И под ударами казацких батогов
Волы были прилежней и послушнее, чем лошади в узде
 
И присказка такая у наших пахарей  была,
Юхим Сошняк любил её озвучить при народе:
«Дэ орэ твоя  соха там тилькы пырияка высыха,
А де мий плуг ходе  там ище и хлиб роде».

Но в ход и сохи шли и одноотвальные плуги
Ими казАки огороды у будущих хатынок поднимали
И как говорится в две лопаты, и в две ноги копали
Грядки для своих посадок и посевов оформляли.

И освобождали почву от ползучих корневищ
Боронами поднятые целИны боронили
И подготавливали место для родимых пепелищ,
Где бы и потомки их, потом, в достатке жили.

Пахари пахали целый день,  их останавливала только ночь
И поддавалась степь, старанью их благоволя,
И рассыпались первозданные структуры почв,
И превращалась степь  в широкие поля.

А следом боронили - здесь лишь тяжёлая борона годится,
Чтоб выдрать корневища трав из под земли,
Чтобы уже назавтра семена пшеницы
В почву мягкую и плодородную легли.

И дело шло волов уставших подменяли
Ломались час от часу украИнские плугИ,
А люди словно бы и не уставали
И ну никак сломаться не могли.

Пока степные травы не поднялись
И не уцепились в плодородный слой земли,
Пахали неустанно казакИ, пахали,
Даже и в ночи лунные и в любые дни.

И десятинами поля довольно быстро прирастали,
Всё новыми прогонами апрельской пахоты
И в ужасе из родимых нор бежали,
Сурки и суслики, и хомяки, степные мыши и кроты.

Удивлённо каркало, жируя в поле вороньё
И тявкали лисицы издали с испугом,
А плуги ходили и ходили друг за другом,
Монотонно и упорно дело делали своё.

Через сотню метров в поле оставляются проходы,
Чтобы не затаптывать поля,
Чтобы не зависеть от погоды,
Когда идут дожди и раскисает в грязь земля.

И запах свежевспаханной земли
Распространяют пахари над белым светом:
Не те убоги, которые попробовать деликатес, какой то, не смогли,
А те убоги, которым не повезло пригубить запах жизнетворный этот.


А весна крепчала и набирала красоты
И парок уже над степью поднимался,
И на деревьях распускались листья и цветы
Из под воды камыш зелёный появлялся.

И казаки не только что трудились до упада,
А  от трудов чтоб надорвавшись не загнуться,
Им отдыхать, порою было надо,
А также было нужным время чтоб жениться.

Рева «дочерей своих», которых на возах привёз в курень
За казакОв не без разбора выдавал,
А за тех, которых он из года в год и каждый день
Как работящих и пригодных для семейной жизни знал.

Не доверял он своих дочек слишком молодым,
А доверял их казакам покладистым и зрелым
Из,  которых уже вышел глупой молодости дым
И которые по жизни делать всё уже умели.

Не подпускал он к своим «дочкам» очамах,
Ленивых и свободных, словно ветер в поле,
Не умеющих, пока что думать о семейных очагах
И не думающих, пока что о своей казацкой доле.

«Вы молоды» -он говорил – «и время у вас есть
Дозреть, найти на этом свете своё место,
А я возможность вам даю, предоставляю честь
Самим себе по сердцу находить и выбирать невесту.

   
Священник в недостроенной церкви обвенчивая всех,
Не смотря на пост великий, нарушал каноны:
«Не сомневайтесь мои дети, я на себя беру сей грех
У жизни на земле свои священные законы.

Гуляйте ваши свадьбы и горелку пейте,
И песни ваши пойте, если душа поёт,
Трудитесь,  любите бога на него всегда надейтесь
И он вам, через труд ваш, счастье принесёт».

   
Жила трудилась в Кисляковке тысяча народа
И всё быстрее превращал курень себя в станицу,
И взаимоотношения иного, не куренного рода,
Не могли на казакАх не отразиться.

И громко заявляла о себе семья,
Но и родной курень не мог казак откинуть
И постепенно, и невольно день ото дня
КазАки превращали свой курень в общину.

И не противился никто и каждый понимал
И  душа казачья в горе не металась,
Курень прожил свое и постепенно умирал,
Но казачье товарыство  оставалось.

Оно лишь поменяло форму куренную на станицу,
Оно лишь стало разнообразнее,  сложней и интересней,
А так остались те же души и сердца, и лица,
И шутки прибаутки, и обычаи и песни.

В апреле сообща общиной,
Один большой замес на сухостое замесили
И турлучную церковь обмазали как надо глиной,
А потом погладили и побелили.

На звонницы повесили колокола церковные
И с того часу далеко окрест,
В степи гудели и серебрились звоны колокольные
И далеко был виден над церковью православный крест.


В апреле умер самый старый сечевик из Кисляковской тыщи -
Григорий Хмара, был многим по сечи ещё известен
И похоронен был на самом видном и высоком месте,
И появилась первая  могила, и первый крест над нею и кладбище.
 
Общиной сад за Кисляковкою посадили,
Назначили Садыбу Гришку садоводом,
А много саженцев между собою поделили
И посадили по своим садам и огородам.

И распахали поле как сада продолженье,
И посадили ягодные кустарники и корешки под сошку,
И посадили семенные бульбочки картошки
Под сошку в борозду для размноженья.

И всем желающим семена Садыба раздавал,
И картошки по ведру для разведенья,
Конечно кое чего было ещё мало,
Но через годик два всё будет - было бы хотенье

А хотенье было был энтузиазм остервенелый,
Воодушевляла  казака теперь его семья,
Если казак с азартом принялся за дело
То казака остановить нельзя.