В таборе

  По пыльной площади торговой
  Среди рядов идёт семья-
  Цыган бредёт в рубахе новой,
  И следом вся его родня,

  Хватают в руки, что попало,
  Ничто не скроешь от него,
  А что попало, то пропало,
  Там не найдёшь уж ничего.

  Средь них идёт одна девица,
  Не так похожая на них-
  Светловолоса, бледнолица,
  Глазами синими глядит.

  Одета по цыганским меркам-
  Монисто на груди звенит,
  И юбка, в блёстках фейерверка,
  Идёт, как будто говорит.

  Прошли по площади до края,
  Расселись медленно вокруг,
  Еду в корзинах доставая,
  Оставили по центру круг,

  Цыган гитару взял, и звуки
  Унылой песни полились,
  Он пел про сладостные муки,
  И про страданья на всю жизнь,

  Потом, взглянув на деву строго,
  Завёл совсем другой мотив,
  Та встала, словно на подмогу,
  Руками юбку подхватив,

  Пошла вперёд, сощурив очи,
  Змеёю выгнувшись, прошлась!
  И стал тот взгляд темнее ночи...
  (Вокруг толпа уж собралась).
 
  Откуда в таборе, как долго,
  Никто не помнит уж теперь,
  Прибилась где- то на дороге,
  С тех пор блуждает. А в толпе
 
  Пустились в пляску огневую,
  Мелькают руки, звон монист,
  Не различишь в толпе- какую,
  И каждый здесь уже артист...

  А ночью там- костёр до света,
  И долетал гитары звон.
  По Утру на дороге в небо
  Стояла долго пыль столбом...