Тайная вечеря

Реконструкция происшествия
в 2-х частях
 
Действующие лица:
Йешуа
Иак – его брат
Иуда
Кифа
Шимон
Иона
Фома
Мариам
Лазарь
Маруф – сестра Лазаря
Рувим – слуга Маруф
Аса – горожанин с тележкой 
Человек Каиафы

ЧАСТЬ 1. СЦЕНА 1.
Передняя в доме Маруф. – Мариам стелила чистую циновку у дверей, когда вошёл Иуда.
МАРИАМ.
Ты что, один?
ИУДА. Ты что, так плохо видишь?
МАРИАМ.
Где Йешуа?!
ИУДА. Надеюсь, –  если жив! –
уже на полпути сюда с братвою,
чай место встречи изменить нельзя
и цель, конечно, – выпивку с закуской.
МАРИАМ.
Не можешь, чтобы не позубоскалить.
ИУДА.
Похлёбка бытия груба, пресна,
а шуточкой немного подсолишь,
его помои кажутся съедобней.
МАРИАМ.
Со смертью – лучше б вовсе не шутить,
быка дразнить, пожалуй, безопасней.
ИУДА.
Как ты глубокомысленна сегодня,
не шлюха – а ходячий Цицерон! (Смеётся.)
МАРИАМ.
Молчал бы, ты-ы!.. Позорным ремеслом
я целый год уже не занимаюсь,
обет дала.
ИУДА. Возьми скорей назад,
один чёрт ведь его ж никто не слышал! (Хохочет.)
МАРИАМ.
Довольно мне, что это слышал Бог.
ИУДА.
А, может, он тогда, напившись, дрых
без задних «нох»... невинно как младенец! (Закатывается от смеха.)
МАРИАМ.
Беспутный, хватит ржать, взгляни-ка лучше,
какой мы вам накрыли пышный стол.
(Проходит в трапезную, Иуда – за ней.)
ИУДА.
Ого!.. Великолепие какое...
И всё это на деньги, что я дал?!
МАРИАМ.
Конечно, нет. Не встреть я утром Ханны,
ваш стол скромнее был бы... раза в три!
ИУДА.
Откуда эта щедрая и чья?
МАРИАМ.
Жена ХузЫ, работника дворца.
ИУДА.
Работника его секретной службы?
МАРИАМ.    
Тебе повсюду видятся шпионы.
ИУДА.
Неужто ты ещё не поняла,
наивная моя,  они повсюду!
МАРИАМ.    
За Ханну я ручаюсь головой!
ИУДА.
Кому нужна башка твоя пустая?
Ручайся уж своим доходным местом. (Хлопнул её по заду.)
Под этот вексель можно дать взаймы!
МАРИАМ.    
Оставь свои скабрёзности, Иуда,
и если делать нечего пока,
сходи купи ещё вина немного,
а то, боюсь, опять не хватит вам,
начнёте бегать ночью по соседям
и втридорога пойло покупать.
ИУДА.
Сходить – не штука, если деньги есть. (Вопросительно смотрит.)
МАРИАМ.
Чего ты ждёшь, как нищий подаяний?
ИУДА.
Два шЕкеля.
МАРИАМ. Уй, два найдёшь, небось!
Не бог весть что за деньги…
ИУДА. Извини,
с чего это на собственные деньги
я должен всю ораву ублажать?
МАРИАМ.
В честь праздника хотя бы пресвятого.
Пейсах священный, светлый!..
ИУДА (перебив). ------------Денег!.. нет.
МАРИАМ.
Ведь ты же казначей?..
ИУДА. ----------------Да-а. Ну и что?!
Ты думаешь, «общак» трещит по швам,
набитый золотыми под завязку?
МАРИАМ.
Народ вам подаёт...
ИУДА. -------------Какой народ?!
Бродяги? Беднота и голытьба?!..
Не то что злата-сЕребра, воды!!..
порою не допросишься у них,
щепотки соли, корки чёрствой хлеба!..
Да что там говорить, когда мы сами
в пути нередко  кормим нищий люд.
МАРИАМ.
Достойное и божеское дело.
ИУДА.
Пустое дело!.. И один разврат.
Вся эта шваль бродяжная могла бы
работать расчудесно и творить
на благо государства и семей,
они ж паразитируют, как блохи,
на жалости и совести людей.
МАРИАМ.
Вы – призваны, вы их и наставляйте
на путь труда и истины, любви
к Всевышнему и к ближнему! «Душа...»,
должны вы втолковать всем нищим духом,
«...обязана трудиться... день и ночь»,
чтоб чувством преисполниться высоким,
чтоб тело вдохновить на ратный труд
во имя Бога и на благо людям!..
Ты что так смотришь?..
ИУДА. ----------------Как?
МАРИАМ.-------------------Да как-то странно…
ИУДА.
Ты вся похорошела разом, будто
внутри тебя зажёгся чистый свет.
Он высветил, как ты ещё красива,
что всё ещё довольно молода.
МАРИАМ.
Вот так бы говорил со мной всегда,
была б твоей.
ИУДА. И денег не просила б?! (Рассмеялся.)
МАРИАМ.
Тьфу, пакостник, изгадил тут же всё.
За что тебя наш Йешуа так ценит?
ИУДА.
За пакости и ценит! Он ведь сам
пятнать свой образ «чистого!» не хочет,
а как сегодня чистеньким прожить?..
Вот то-то, невозможно! А Иуда
всё сделает и глазом не сморгнёт:
лукавить, врать – с три короба наврёт,
отнять – отнимет, выкрасть – украдёт,
острастку дать – всю харю разобьёт!..
МАРИАМ.
И сможет… и убить?
ИУДА (озарившись). В клочки порвёт,
коль нужно будет.
МАРИАМ. ---------«Нужно» – для чего?
ИУДА (с жуткой улыбкой).
Чтоб с голода, к примеру, не подохнуть.
(Увидев ужас на лице Мариам, спохватывается.)
Шучу-шучу... Вот Йешуа твой, скажем,
врагам злодейским в руки попадёт…
МАРИАМ.
И ты пойдёшь сражаться за него?
ИУДА.
Конечно!
МАРИАМ. Даже жизнь готов отдать?!
ИУДА.
До самой распоследней капли крови.
МАРИАМ.
Лимончик съел бы ты, Иуда, что ли,
сменилось чтоб довольное лицо.
ИУДА.
Не веришь мне.
МАРИАМ. Да как могу поверить,
что кровь готов пролить, башку сложить,
а сам такой пустяк отдать не можешь?
ИУДА.
О чём ты?
МАРИАМ. О двух шекелях, отважный.
ИУДА (усмехаясь).
Ох, хитрая!
МАРИАМ. Да я проста, как правда,
о вас забочусь, только и всего.
ИУДА (похабно оглаживая себя).
А мне как раз нужна твоя забота.
Ей богу так нужна, аж мочи нет! (Прижался к Мариам, трётся об неё.)
МАРИАМ.
Два шекеля – и выполню работу.
ИУДА.
А как же пресловутый твой обет?!
МАРИАМ.
Один чёрт ведь его никто не слышал,
не так ли?
ИУДА. Ты мудреешь на глазах!
МАРИАМ.
Иуды школа… Ну-у?
ИУДА. -----------Чего?
МАРИАМ. --------------Чего?!
Мне денежки гони, и обслужу
по высшему разряду.
ИУДА (протянул ей монету). На.
МАРИАМ. ----------------------Один?!
ИУДА.
Не нА ночь покупаю, на разочек…
МАРИАМ.
Э не-эт, мой славный, торг тут не уместен,
два шекеля мне нужно, милый, да-а.
ИУДА.
Ну ладно, я согласен.
МАРИАМ.--------------И-и?
ИУДА (достав ещё монету). Вот, два. (Протягивает шекели Мариам, но та к деньгам  не  прикасается;  Иуда  вкладывает монеты ей в ладонь.)
Пойдём скорей в амбар!
МАРИАМ
(вырвав свою руку из лап Иуды, суёт ему его деньги). Теперь вали!..
до лавки Сифа, тут неподалёку,
и быстро возвращайся к нам с вином.
ИУДА.
А как же-э?..
МАРИАМ. Точно также как обычно:
заплатишь шлюхе или... можешь сам.
ИУДА (всё ж таки обозлившись).
Ах, сучка ты бесстыжая, смеяться?..
Да я тебя за это прямо тут!..
(Припёр Мариам к стене и, совсем не шуточно развернув её к себе спиной, делает попытку задрать на ней юбку.)

Открывается дверь, входят Кифа с Фомой.
КИФА.
Мир дому вашему!
(Иуда прянул  в сторону от Мариам.)
МАРИАМ (оправляя юбку). Благодарю, гм…
от имени, кхе-кхе, хозяйки доброй,
нас праздновать радушно пригласившей
престольный праздник светлый, кхе... Пейсах.
ФОМА.
Мир дому... (Протянул ей ветку цветущей смоковницы.)
МАРИАМ. Ой, спасибо. Проходите!
КИФА.
Куда нам?
МАРИАМ. Да пожалуй что... во дворик!
Побудьте там, пока все не придут. (Показывает куда идти мужчинам.)
КИФА (поравнявшись с Иудой; злобно).
Ты здесь уже.
ИУДА (направляясь к дверям). Как видишь.
КИФА (взволновавшись). -----------------Что, уходишь?!
МАРИАМ.
Слетает за вином он и вернётся.
КИФА (осклабившись).
Так ты у нас летаешь, сокол наш!
А я всё думал, как так получилось,
охраны тьма, и мышь не проберётся,
а уж Иуды нет, и след простыл?
ИУДА.
А ты, наш рыбачок, всё байки травишь?
КИФА.
Профессия. А что?..
ИУДА. -------------Не начинай,
пока я не вернусь.
КИФА. ------------Так интересно?
ИУДА.
Естественно, ты ж так красиво врёшь.
КИФА.
А ты не врёшь?!
ИУДА. ---------Куда мне до тебя,
создателя... легенд и анекдотов.
КИФА.
А ты, зато петь песенки мастак
о пламенной любви (укоризненно
посмотрел на Мариам)... о верной дружбе,
о долге, чистой совести и чести!..
ИУДА.
На что ты намекаешь? А-а?!
КИФА. --------------------Ты знаешь,
и нечего тут грозно пучить зенки,
в невинность оскорблённую играя.
ИУДА.
О чём ты, Кифа, я не понимаю?..
КИФА.
На днях у КаиАфы был ты, знаю,
с чего бы, а-а?!
ИУДА. ----------Да я тебя по стенке
размажу, тварь!
КИФА (выхватив из-под одежды
короткий римский меч). А ну размажь!
(Иуда в ответ обнажил свой меч; тут же Фома вытащил свой.)
МАРИАМ. ----------------------------Мужчины!
Опомнитесь!!.. С ума сошли ей богу,
священный праздник, господи прости,
а вы, как три бандита на дороге,
ножами размахались, стыд и срам!
Иуда, отправляйся от греха!?.. (Кифе и Фоме.)
Вы, «гостиньки!», пожалуйте во дворик,
на свежий воздух, кровь чтоб охладить!
ИУДА (спрятав  меч в одежде).
Запомни, Кифа, если не докажешь
моей вины, прикончу, так и знай.
КИФА (пряча меч).
Не из пугливых, так что не пугай.
ИУДА.
И чтоб сегодня!
КИФА (с издёвкой). Вона?!.. Как прикажешь.
ИУДА.
Считай, что приказал. (Уходит.)
КИФА (скоморошничая, кланяется дверному проёму). Да, господин.
МАРИАМ.
Иди что ль, не фиглярничай!.. (С раздражением машет рукой.) Фома,
веди его во двор прочь с глаз моих,
мне некогда тут с вами забавляться.
КИФА.
Пришли слугу.
МАРИАМ. Да он у нас один!
КИФА.
Мне хватит одного! Давай зови.
МАРИАМ.
Маруф – хозяйка, к ней и обращайся.
КИФА.
А где она?!
МАРИАМ. В сарае со слугой!
КИФА.
Приспичило им, что ли?
МАРИАМ. --------------Ох, провидец,
и как ты догадался только, а-а?
КИФА.
Я что-то не пойму тебя, кума,
с чего ты вдруг болтать так дерзко стала?
Я повод дал?!
МАРИАМ. Чего-о?!.. Я так устала,
с утра мечусь, как белка в колесе,
чтоб всю ватагу вашу ублажить,
а ты ещё тут мне чинишь упрёки,
что мало я почтительна с тобой?!
Слышь, ты-ы, мужчи… мужлан вонючий мой,
прислуживать к тебе не нанималась.
Вали во двор и там сиди, понятно,
пока не позовут тебя, урод!
КИФА.
Ты-ы… кто есть?.. Баба, дура. Сука! Шлюха!!
Да я тебя прибью сейчас!! (Пошёл на Мариам с намерением поколотить.)
ФОМА (заслонив её собой). Эй-эй!
Братан, прошу, держи себя в руках,
не гоже так ей богу распускаться.
Пойдём.
КИФА. Ты слышал?!..
ФОМА. -------------Слышал, успокойся.
День трудным был у нас и у неё.
Всем нужно быть посдержанней, терпимей,
всем в праздник нужен отдых и покой…
КИФА.
Уродом назвала!!
ФОМА (ухмыльнувшись). Она ошиблась,
послала не по адресу письмо.
МАРИАМ (Фоме).
Сопляк, твои намёки смехотворны.
Да, Йешуа Бог нЕ дал гордой стати,
красивого лица, телесной силы,
зато вознаградил душой великой
и чувством всеобъемлющей любви
к несчастному и бедному народу!..
и сердцем соболезнующим, чутким
к обиженным судьбой и угнетённым,
униженным, гонимым, оскорблённым!
Смотрю на вас, сплошная сухотА,
вы Йешуа в подмётки не годитесь,
не стОите его... и волоска!
КИФА.
Сухотка лишь бы только не напала.
(Фома  рассмеялся; Кифа осклабился.)
МАРИАМ.
Вам весело, пошла я. Тьфу на вас!
(Мариам уходит; мужчины смеются.)
КИФА.
Сходи, Фома, найди слугу Маруф,
пошли его за римским тем солдатом…
ФОМА.
Антонио?
КИФА. Ну да. Пусть передаст,
хозяйка, мол, соскучилась, зовёт
в честь праздничка немного (звонко щёлкнул себя в шею)...  закусить.
ФОМА.
Умно ли чужака сюда тащить?
КИФА.
Во-первых, он Маруф теперь
(сделал непристойное движение руками)... «родной»,
сочувствующий нам, а во-вторых,
столкнём его с Иудой тут лоб в лоб.
ФОМА.
И что тогда?
КИФА. Осудим и казним
предателя, шпиона Каиафы!..
Всё понял?
ФОМА. Понял.
КИФА. ------Дашь ему пятак.
ФОМА.
Солдату?!
КИФА. Не солдату, а слуге! (Достал мелочь.)
О! Вот как по заказу пять агОров.
Бери. Ступай. (Фома ушёл.) Чего-то наши долго.

Медленно со скрипом открывается дверь, с предельной осторожностью, держа руку на рукояти меча, спрятанного под одеждой, входит Шимон.
КИФА.
Где Йешуа?!
ШИМОН. Один ты здесь?
КИФА. ---------------С Фомой.
ШИМОН.
Ещё кто в доме есть?
КИФА. --------------Есть. Мариам,
Маруф – хозяйка.
ШИМОН. ---------Всё?!
КИФА. ---------------Ещё слуга…
и ты само собой наш конспиратор!
ШИМОН.
Заткнись, трепло собачье.
(Открыв наружную дверь, в полголоса.) Заводи.               
(Пряча лицо в капюшон, входит Йешуа в сопровождении Иака и Ионы.)

СЦЕНА 2.
Тропа сквозь эвкалиптовую рощу, выложенная камнем. – Идут навстречу друг другу в стельку пьяный Лазарь и Иуда.
ЛАЗАРЬ.
Тебя, видать, сам бог ко мне ведёт!
ИУДА.
Уй, как ты надоел мне, Лазарь...
ЛАЗАРЬ. ------------------------Ладно,
зажилил шекель, к Йешуа пойду.
(С вызовом повернулся и пошёл, шатаясь.)
ИУДА.
Стой, падаль!
ЛАЗАРЬ. Если будешь обзываться,
всё выложу ему как на духу.
ИУДА.
Сам знаешь, он предателям не платит,
а впредь и я ни грошика не дам.
Подумай прежде, чем меня заложишь.
ЛАЗАРЬ (долго осмысливая эти слова). 
Один же хрен, раз денег не даёте,
какой резон хранить мне твой секрет?
ИУДА (схватив его за шкирку).
Послушай ты-ы, свиное рыло, рвань,
я каждый день кляну себя нещадно,
что дёрнуло меня с тобой связаться.
Ты вылакал до дна моё терпенье,
всё, больше я не выдержу и дня
шантаж твой, пьянь, ублюдок, недоносок.
Запомни, я даю в последний раз.
(Сунул ему в рот шекель и хорошо встряхнул.)
В последний, понял?!
ЛАЗАРЬ (выплюнув монету на ладонь). Понял. Уж прости,
Иудушка! В твоих молитвах, милый,
«да вспомнятся мои грехи».
(Пустил слезу, пылко присосался к руке  Иуды.)
ИУДА (покачав головой, обмяк). Убью-у.
РУВИМ (появившийся на тропе).
Что, тёпленький уже воскресший Лазарь?
ИУДА.
Как видишь, в стельку.
РУВИМ. ---------------Ты, смотри, к Маруф
его уж не води.
ИУДА. ---------Я и не думал,
сто лет он мне не сдался!
ЛАЗАРЬ (неожиданно взвившись). Я не понял!
Да как это, чтоб брата – «не води»?!
Пацан, холоп, ничтожный раб!.. Скотина,
чтоб больше я не слышал от тебя
таких бесчеловечных... подлых слов,
иначе-э...
РУВИМ (посмеиваясь). Что – «иначе»?
ЛАЗАРЬ. ---------------------------Берегись,
скажу ей... чтоб гнала тебя в три шеи...
изрядно на дорожку отлупив.
РУВИМ (рассмеялся).
Сегодня быть тебе (!), дружище, битым,
хозяйка за Антонио послала.
ЛАЗАРЬ.
Дерётся этот римлянин жестоко…
Пожалуй, поспешу-ка я к сестре,
успею до его прихода вмазать. (Иуде.)
Идёшь со мной?
ИУДА. --------Не-ет, нам не по пути.
Рувиму вот компанию составлю.
РУВИМ.
Айда, всё веселей вдвоём в дороге.
ИУДА.
Идём. «Повеселиться» я не прочь.
ЛАЗАРЬ.
Пёс с вами, я спешу!
(Нелепой рысью, мотаясь из стороны в сторону, он преодолел несколько метров и упал; Рувим с Иудой, услышав шум падения, обернулись.)
ИУДА. --------------Козёл.
РУВИМ. -------------------Бедняга.
(Обогнув по тропе дерево, они скрылись из виду.)
ЛАЗАРЬ.
Земля трясётся что ли, не пойму.
(С неимоверным усилием поднялся на ноги, постоял, сделал несколько импульсивных шагов и вновь упал.)
Эк, что творится, впрямь землетрясенье!
(Треск ветвей дерева, затем громкий протяжный человеческий стон заставил его прислушаться.)
Кричат?!.. Не слышно... Дерево, поди,
упало и кого-то задавило. (Воздел руки к небу.)
О, боже правый, сжалься, не дави!
Прошу тебя, дай выбраться отсюда?!!
Не буду попрошайничать ей-ей!
Работать стану!.. может быть. Женюсь!!
И пить, клянусь, не буду больше!.. много.
(Уже гораздо сноровистее он снова очутился на ногах  и  припустился прочь, сильно шатаясь.)

СЦЕНА 3.
Праздничная вечеря в доме Маруф. За ломящимся от яств столом возлежат: Йешуа – в центре, слева от него – Иак, Шимон, Иуда, Мариам примостилась с края; справа от Йешуа – Иона, Кифа, Фома и сама хозяйка.
МАРИАМ.
Что, Йешуа не пьёте, не едите?
Моя с Маруф стряпня вам не по нраву?
ЙЕШУА.
Всё просто превосходно вкусно, право.
Спасибо вам с Маруф за всё.
МАРИАМ. -------------------Взгляните,
как ваши сотоварищи задорно
сражаются с едою и вином!
ШИМОН (мрачно, зло).
Сражались бы вот так сегодня днём…
МАРИАМ (ему).
О чём вы?
ИАК. О пустячной ссоре вздорной,
не стОит вспоминать-то...
ШИМОН. ------------------То есть  ка-ак?!..
ИАК.
Не время и не место бесноваться,
зажми свой дикий нрав, Шимон, в кулак,
засунь его... в карман себе поглубже.
МАРУФ (Шимону).
А  женщинам прочли стихи бы лучше
в честь праздника.
ШИМОН (подавив гнев). Да будет насмехаться,
«стихи!»... ЧуднО аж... скажете же тоже...
МАРУФ (обращаясь ко всем).
Мы с Мариам  дуэтом спеть вам можем,
хотите?!
ЙЕШУА. Будем рады.
КИФА. ------------Мы поможем
на случай, если голос сядет вдруг!
МАРИАМ.
Нуждаемся лишь в помощи Фомы. (Протянула тому флейту.)
КИФА.
В дуду дудеть он ма-астер.
ФОМА (попробовав инструмент). Славный звук!
(Ждёт, пока Мариам с Маруф, встав рядышком, собираются с духом.)
МАРУФ.
Готовы мы.
ИУДА. Но только не псалмы.
ЙЕШУА.
Что так, Иуда?
ИУДА. Праздник же – весенний,
природы возрожденье, обновленье,
всем хочется веселья, наслаждений,
уверен, мне никто не возразит. (Йешуа.)
Тебе что, не обрыли песнопенья?!
ШИМОН.
Меня от них до рвоты аж мутит,
лишь вспомню, как раввин псалтырь бубнит! (Коротко хохотнул.)
Уж не в обиду вам, Иона и Иак.
ИАК.
Пожалуйста, Шимон, не нужно так
кощунствовать бесстыдно и безбожно?
ИОНА.
Ну-у, он у нас «зелОт», ему всё можно,
глумиться и хамить. Геро-ой. Самсон!
ШИМОН.          
Заткнись, Иона, праведный фасон
меня твой только бесит, ты ведь знаешь.
ИОНА.
Буян известный ты – и что?!
ШИМОН. --------------------Не уважаешь?!
ЙЕШУА (тихо, с горечью).
Шимон, прошу тебя, опять ты начинаешь!?..
ШИМОН.
Причём тут я, он первым начал! Он!!
ЙЕШУА.
Ты начал!!.. (Зашёлся в кашле.) Богохульствовать, Шимон!..
Ты начал… откровенно без затей
над тем, что свято всем с младых ногтей,
«как шут базарный площадной», так тупо грубо изгаляться!..
ИУДА.
Кто б мог представить, что в момент так жарко страсти раскалятся
по поводу невинному, как песня,
которую хотят исполнить нам.
«Соратнички!», мне лично интересней
послушать всё же пение. А вам?!
ШИМОН.
Да эти всё!.. ломаки и святоши
надуют щёки, корчат рожи,
укоры сыплются из глаз,
и в праздник нет от них покоя людям…
ИУДА (Йешуа).
Мы  женщин будем слушать?!
ЙЕШУА. -------------------Будем!!..
Маруф и Мариам, простите нас,
бестактных, диких, грубых, пойте, пойте.
Нам стыдно, как один внимаем мы.
МАРУФ (горячим шёпотом).
Фома, пожалуйста, играйте же, не стойте!?
ИУДА.
Но только ради бога не псалмы?
(Шимон закатился от хохота.)
ЙЕШУА (Иуде).
Опять его на буйство подстрекнул.
ИУДА.
Я не при чём.
ШИМОН (закончив, наконец, смеяться). Немного хохотнул,
уж извините, Мариам, Маруф. Валяйте!
ФОМА (женщинам).
Чего играть-то вам?
МАРУФ. ------------Что нравится, играйте.

Фома играет вступление, Маруф и Мариам поют:
Плывёт по небу ангел божий,
садам расцветшим умиляясь
и ликам девушек пригожих,
весенним духом упиваясь,
любуясь краем, вновь ожившим
и обновляющимся снова,
как установлено Всевышним
для мироздания земного.

Померкнет день, наступит вечер,
и люди в праздничных одеждах,
как полагается извечно,
за стол усядутся с надеждой,
что возвестит им ангел с неба,
Господь дарует свет и славу,
любовь, удачу, счастья, хлеба,
что каждому воздаст по праву.

Летит, как птица, ангел божий,
парит, играя с тёплым ветром,
на дымку лёгкую похожий,
сияя чистым, чУдным светом,
псалмы святые распевая
красиво необыкновенно,
добро и  радость источая
и славя Бога вдохновенно.
(Смолкла флейта, все мужчины сидят тихо, умилившись пением и песней; Фома и женщины вернулись на свои места.)
ЙЕШУА.
Нет ничего прекрасней женских голосов,
поющих в унисон об ангелах, о Боге.
ШИМОН.
Господь дарует всё богатеньким в итоге,
хоть город городи из нежных сладких слов.
Живут по гроб они безбедно и привольно,
глядишь на них, гляди-ишь и думаешь невольно,
за что же им, жлобам, счастливая судьба?!
Ступай на запад, на восток, да хоть куда,
везде богатые не сеют и не пашут,
не ведают всю жизнь ни тягот, ни труда.
Мы – трудимся, но всё у них, всё – их!.. не наше.
А нам – хрен горький с редькой, труд и ворожба.
Молитвы, страха липкая смола
за жизнь свою, детей, родных и близких!
Надежды на объедки и огрызки
с богатого иль с царского стола!!
ИАК.
Поди, забыл уже, когда ходил за плугом,
трудяга. Пахарь наш! (Некоторые мужчины
рассмеялись.) Как пашут, прямо? КрУгом?
ШИМОН (постучав себя по голове).
Когда пахал и как, калган не помнит,
но ноги, руки, горб в момент припомнят,
лишь сделаю за сошкой первый шаг!
ИАК.
Так сделай, польза будет!
ШИМОН. ------------------Слышь, Иак,
вы без бойцов моих – кружок шальных бродяг,
каких мотается полно по Иудее,
несущих околесицу и бред.
А разобрать все ваши басни, по идее,
они несут стране, народу лютый вред,
подтачивая веру, государство,
как точит берег тихая волна!
ИАК.
А казни и народные мытарства,
разруха и гражданская война,
по-твоему, стране полезней будут?
ШИМОН.
О тяготах все быстро позабудут,
как выдворим мы римлян к чёрту вон!
ИАК.
Чуть дальше носа загляни, Шимон,
одних прогоним, новые прибудут.
ИОНА.
Устроят здесь кровавую резню.
Распнут, повесят каждого второго!..
ШИМОН (указывая пальцем на него).
Зачем позвали эту размазню?
Ведь прока абсолютно никакого,
он может лишь язык чесать!.. пить-жрать.
ЙЕШУА.
Ну что за страсть собачья – всех кусать?..
ШИМОН.
Запахнет жареным, продаст и купит снова,
чтоб тут же с новой выгодой продать!
Печёнкой чую, завтра слово в слово
о том, что говорим здесь, будет знать
ХанАн бар Шет – «святой!» первосвященник,
преревностный служитель бога Денег.
ЙЕШУА.
С чего это?..
ШИМОН. Чай он его изгнал
из храма-то!
ИОНА. Он врёт! Он всё наврал!..
Я-а... сам ушёл.
ШИМОН. Ой, сам ли?
ИОНА. ------------Я не стану
на эти оскорбленья отвечать.
КИФА.
Прости, Иона, но должны мы знать,
чем ты не угодил «отцу» Ханану,
за что тебя он выпер из жрецов?
ШИМОН.
Какого рода были «прегрешенья»?
ИОНА (помолчав).
То было моё давнее решенье,
покинуть кучку алчных подлецов…
устроивших себе кормушку в храме!
ШИМОН.
Ты эти сказки дома будешь маме
рассказывать на сон грядущий. Понял?!
Не пудри нам мозги, давай колись!..
Чего молчишь, Иона?
ИОНА. -------------Отцепи-ись,
пиявка. Вошь!
ШИМОН. ------Не понял!
ИОНА. ----------------Шавка, дОнял
ты тявканьем меня уже своим!!
ШИМОН.
Ты дочирикаешься, пташка, херувим,
язык поносный вмиг укорочу. (Поднялся во весь рост.)
Собачить так меня враз отучу! (Перешагнул через ноги Иуды.)
МАРИАМ (вскочив на колени, выставила руки, загораживая ему путь).
Шимон! Я умоляю, не скандальте!?
Не надо портить праздник никому?
Лежите, ешьте, пейте, отдыхайте,
ну что вам не хватает, не пойму,
вам скучно? (Взяла его за руки.)
ШИМОН. Тошно видеть эту рожу.
Ханана места жаждет, чую, сука,
поэтому он здесь.
МАРУФ.  Шимон, не гоже
в гостях так сквернословить.
МАРИАМ. --------------------Это скука,
похоже, начала одолевать!
Лежим всё, как тюлени, жрё-ом и пьё-ом.
Давайте лучше будем… танцевать!?
Суставчики немного разомнём!
КИФА (оживившись).
Умнее женщины не сыщешь днём с огнём. (Протянул руку Маруф.)
Позвольте вас, хозяйка, пригласить
немного покружиться?!
МАРУФ (подав ему руку в ответ). Да, извольте!
(Взявшись за руки,  Кифа с Маруф встали и вышли на свободное пространство трапезной.)
МАРИАМ (Шимону).
Неужто мне придётся вас просить,
бунтарь неугомонный?
ШИМОН. Нет. (Поклонился.) Позвольте?

И вторая пара вышла танцевать. Йешуа, взяв  бубен,  задал  ритм,  Фома  на  флейте повёл мелодию. Танец начался.
Мариам в один из моментов, когда мужчины и женщины, кружась, расходятся друг от друга на некоторое расстояние, поклонилась Йешуа, зазывая к танцу. Тот, продолжая бить в бубен, присоединился к их паре.
Маруф то же самое попыталась проделать сначала с Иаком, потом с Ионой, но, получив от обоих отказ, вовлекла в танец Фому. Два трио какое-то время совершенно счастливые кружатся в танце.
Внезапно Йешуа стало плохо, он зашатался и непременно бы упал, но Иуда успел подхватить его. Он сел с Йешуа на циновку, удерживая того в положении сидя, подпирая грудью. Все всполошились, окружив их плотным кольцом.
ИУДА.
Немного расступитесь!?
МАРИАМ (схватив сосуд). Вот вода!
(Налила в ладошку, смочила Йешуа лоб, голову, налила ещё, смочила ему лицо, шею.)
ЙЕШУА (открыв глаза; слабым голосом).
Со мной случается такое... иногда,
внезапные и жуткие видения,
я задыхаюсь, головокружение...
МАРИАМ.
Не надо б танцевать вам!
ЙЕШУА (улыбнувшись). Удержаться
нет моченьки, завидно... Волноваться
не нужно, всё прошло.
МАРУФ. --------------Вам нужен роздых…
ЙЕШУА. 
Иуда отведёт меня на воздух.
(Иуда помогает ему встать.)
МАРУФ.
Во дворике свежо, туда идите. (Достаёт платок.)
Платок возьмите, воду промокните.
МАРИАМ (бросившись ретиво).
Дай мне, я промокну!?..
ИУДА (опередив её). Займись гостями.
МАРИАМ.
Лицо я только вытру!?..
ИУДА (сунув платок в руку Йешуа). Вытрем сами.
ЙЕШУА.
Спасибо, Мариам… не огорчайтесь. (Всем присутствующим.)
Мы скоро, не скучайте, развлекайтесь.
(Йешуа уходит, поддерживаемый Иудой; оставшиеся вновь уселись за стол.)
МАРУФ.
Иак, прошу простить, чем брат ваш скорбен?
ИАК.
Да с детства он такой… тщедушный, хилый,
болезненный – на вид! – и-и... вечно сгорблен,
как древний старец на краю могилы,
но чтоб болел когда-то... не припомню…
Что сызмальства страдал за бедных – помню,
обиженных, больных и угнетённых
с младых ногтей бесстрашно защищал.
Ребят постарше, сильных и огромных,
он силой духа, волей поражал,
друзьями делал их непостижимо
и даже верховодить умудрялся.
ШИМОН.
«Мальчишеское братство нерушимо».
КИФА.
Я в братстве этом днём засомневался,
когда ты как базарная торговка
орал на Йешуа.
ШИМОН. Будь он сильнее,
и морду бы набил за ту затею,
что утром вдруг взбрела ему в головку:
в языческом Дворе лотки громить,
гонять менял, торговцев в храме!.. Воин!!
МАРИАМ.
Спокойнее, Шимон?
ШИМОН. ----------Да я споко-оен...
МАРИАМ (взяв кувшин с вином).
Вина налить? (Потянулась, чтобы налить Шимону.)
ШИМОН. Не нужно наливать!.. (Распаляясь.)
Я сам считаю, нужно начинать
с захвата храма. Но без подготовки,
без плана и без рЕкогносцировки,
без хорошо обученных дружин,
как он, чудила, кнутиком махать –
самоубийство!!..
МАРУФ. Как вас понимать?..
ШИМОН (спохватившись; обращается к Мариам).
Прошу прощенья, дайте ваш  кувшин,
мне горло всё же нужно промочить?
МАРУФ.
Шимон, вы не могли бы уточнить,
поскольку не совсем я поняла,
вы храм святой решили захватить?!
ШИМОН.
Позвольте вам, Маруф, винца налить? (Наливает ей.)
МАРУФ (останавливает его).
Довольно.
ШИМОН (поднимает свою чашу). Выпьем!?
МАРУФ. ------------------------------Будет уж юлить,
ответьте, я вопрос вам задала!
ШИМОН.
В неведенье советую остаться.
МАРУФ.
К чему совет мне этот?
ШИМОН. ---------------Может статься,
что римляне вас схватят для дознания,
битьём и пыткой выбьют показания.
МАРУФ.
Вы проболтаетесь гораздо раньше сами!
ШИМОН (рассмеялся).
Язык не держится за пьяными зубами.
Ой-ой, наоборот!.. Хмельной язык
не держится за челюстями что-то. (Смеётся.)
МАРУФ.
Когда мужик бродяжничать привык
без цели, без имущества, работы,
с ума сходить он быстро начинает,
погрязнув или в пьянство, или в блуд…
МАРИАМ.
Родителей, жену, детей бросает!..
ШИМОН.   
Мы не бродяги. Мы поднимем бунт!
Восстание!!.. чтоб счастье дать, свободу
всему многострадальному народу!..
МАРУФ.
Опасное и страшное безумие –
и всё от натурального безделья.
ШИМОН.
Обычное для баб благоразумие:
мужик днём – вол, а ночью – бык в постели,
и так всю жизнь –  размеренно, смиренно
в заботах и раденьях о семье,
без вольностей крамольных на уме,
пугаясь маломальской перемены,
скотиной жвачной до скончанья веку.
МАРУФ.
А что ещё простому человеку
для счастья нужно?!
ШИМОН. ------------Родина нужна!
Свободная, могучая Отчизна!!
МАРУФ.
Семей бедняцких главная нужда –
хозяйство и товаров дешевизна,
умеренный налог, надёжный кров,
запасы нА зиму питания и дров,
возможность обучать детишек в школе...
ШИМОН.
Страна, народ под игом! Как в неволе
счастливым можно быть, спокойно жить?!..
По мне, уж лучше голову сложить,
чем рабски прозябать в такой юдоли.
ИОНА.
На всё Господня воля.
ШИМОН (ему). Да заткни-ись.
Вон лопай, пей от пуза, не вяжись!
МАРУФ.
Действительно, не выпить ли нам что ли?
А то шумим всё, спорим...
ШИМОН. ------------------Наливайте.
МАРУФ (разливая вино по чашам).
А вы не спорить больше обещайте.
ШИМОН.
Я обещаю ради ваших глаз,
в них столько грустной прелести, мольбы.
МАРУФ.
Как лестно это слышать мне от вас.
Хвала куда приятней похвальбы,
тем паче – бранных слов и звонких фраз
о надобности, важности восстания.
ШИМОН.
Досадно, что взаимопонимания
мы так и не смогли добиться с вами.
МАРИАМ.
Ваш дикий план начать восстанье в храме
поддерживает Йешуа?!
ШИМОН. -------------Он сам
провёл разведку боем нынче там,
устроил «Судный день» честнЫм торговцам.
Крушил лотки их, кнутиком лупил.
Повозок пару-тройку подпалил!
Когда б не обезумевшие овцы,
мы не ушли бы от охраны и солдат
патрульного отряда гарнизона.
С утра уж нА уши поставил всех Пилат,
нас ищут римляне, полиция, шпионы,
как подлых поджигателей, злодеев!
ИАК.
На бунт мы не поднимем иудеев,
за осквернителями люди не пойдут!
ШИМОН.
Элементарно пустим слух, что храмы жгут
солдатики Пилата по приказу.
ИАК.
Зачем Пилату хаос?!..
ШИМОН. --------------Чтобы сразу
начать погром под праведным предлогом
облавы на преступных святотатцев.
Дошло?!
ИАК. Не так уж трудно догадаться.
Опять погром...
ШИМОН. Пора объединяться
и вдарить по врагу всем скопом с Богом!!
ИОНА.
Восстание под «праведным!»... подлогом?
ШИМОН.
Во лбу звезда и в нимбе – ангел божий!..
Я с детства морды бил таким чистюлям.
Зачем вот только ты с елейной рожей
примкнул к нам, политическим грязнулям,
«сикариям» – кинжальщикам-убийцам,
набивших руку убивать исподтишка?..
Не потому ль, что самому слаба кишка
реально действовать, чего-нибудь добиться!!?..
Богатства хочешь, почестей и власти?
Земного царства Божия при жизни!?..
ИОНА.
Земного царства Божия – Отчизне!
Народу-горемыке...
ШИМОН. -----------Ви-ижу, мастер
на публике устраивать спектакли,
играть роль патриота вдохновенно,
врать изощрённо и проникновенно.
Большой талант, товарищи, не так ли?
(Все промолчали.)
А как начнётся заварушка, в уголок
забьётся тихо и замрёт, как паучок,
и будет ждать, кто обессилит самым первым,
чтоб кровушки напиться под шумок.
ИОНА.
Шимон, ты как репей. Кончай мотать мне нервы!?
ФОМА.
Всем портить настроение.
ШИМОН (Фоме). ----------Щено-ок,
и ты туда же?..
ФОМА. Правда, надоело.
Ну, праздник же! Расслабиться охота,
гульнуть слегка, а ты же... не по делу,
как... банный лист цепляешься...
ШИМОН. -------------------------БосО-ота,
сопля зелёная, большая, но незрелая.
ФОМА.
Ты, дядь Шимон, дообзываешься, я сделаю,
не посмотрю, что ты какой-то вожачок.
ШИМОН.
Ты на кого разинул варежку, волчок?
ФОМА.
Да на тебя!
ШИМОН. Чего-чего-о?
ФОМА. -------------Сказал, уделаю, –
уделаю! (Засучивает рукава рубахи.)
КИФА. Фома, ты что, взбесился?!
Да он тебя порвёт!
ШИМОН. -----------Сам напросился,
в свидетели зову всех, кто тут есть.
Честь вожака, моя мужская честь
теперь не может пренебречь сей просьбой страстной.
(Тоже начал закатывать рукава рубахи.)
МАРУФ.
Прошу простить, но для забавы безобразной
я вам не дам устроить в трапезной арену.
Играть свою зубодробительную сцену
на улицу ступайте, господа.
ШИМОН.
На улице нельзя нам рисоваться.
МАРУФ.
К чертям идите, к бесам, хоть куда,
но я вам запрещаю в доме драться!
Наелись, напились, взыграла кровь,
теперь вас потянуло на сраженье!?
Не-ет, гостиньки мои, прошу прощенья,
мой дом вам – не арена для боёв!..
В конце концов, имейте уваженье
к вдове, вас приютившей, давшей кров.
ШИМОН.
Маруф, я виноват и подчиняюсь.
(Раскатывает засученные для драки рукава.)
Опять погорячился, извиняюсь.
Фома, малыш, не думай, я готов
немного поучить азам почтенья,
эстетике манер и поведенья
в любое время, голубь, но-о... не здесь,
а где-нибудь в местечке побезлюдней
собью с тебя, сынок, нахальство, спесь.
МАРУФ.
Подраться вы успеете и в будни.
Прошу к столу всех?!
ШИМОН. -------------Снова пить и есть?!
МАРУФ.
Так праздник же! Веселое застолье
уместней дикой драки в чистом поле.
ШИМОН.
Эх, женщины, вам только бы поесть
и день-деньской в постельке прохлаждаться.
КИФА.
У зеркала часами наряжаться.
МАРУФ.
Ещё мы любим петь и танцевать,
и в игры всевозможные играть.
КИФА.
Но прежде надо выпить, закусить!
МАРУФ.
Что ж, Кифа, попрошу вас всем налить.
(Пока Кифа разливает по чашам вино.)
Сейчас мы выпьем с вами за жаркое!
МАРИАМ.
Как долго нет их, что ж это такое?!..
МАРУФ.
Не мучайся, сходи узнай, в чём дело,
и ладно если всё, к столу зови.
(Мариам уходит.)
КИФА (с насмешкой).
От жалости шажок лишь до любви.
ИАК.
Она с любовью этой надоела,
своей опекой брата просто доняла!
МАРУФ.
Легко судить, Иак, любовные дела,
пока любовь вас самого не одолела.
Давайте выпьем за Любовь!?
КИФА. --------------------Святое дело!
(Все, оживившись, пьют и снова кушают.)

СЦЕНА 4.
Внутренний дворик в доме Маруф. – Йешуа с Иудой, оседлав скамью, как коня, сидят лицом к лицу и напряжённо говорят. Мариам, не решившись вторгнуться в их диалог, задержалась  в  проёме  входа  и,  прижавшись  к стене, стала слушать.
ЙЕШУА.
В тень арки ты, я видел, отступил
и больше на глаза не попадался.
Ты трусом нЕ был.
ИУДА. -----------Я не испугался.
Я просто...
ЙЕШУА. Свою шкуру сохранил.
ИУДА.
А ты, как провокатор, поступил,
затеяв разлихую заварушку.
Игра со смертью – скверная игрушка,
нас запросто могли всех перебить.
Сам жить не хочешь, нас зачем губить?!..
Что было в голове твоей плешивой,
когда ты, как актёришка паршивый,
карающего ангела, бич Божий
с восторгом упоения играл?!..
Чего там о себе воображал
с твоей невзрачной, скорбной, жалкой рожей,
что царь ты иудейский и пророк?
Мессия, как предсказано в Завете?!..
ЙЕШУА.
В моём ты не нуждаешься ответе,
всё знаешь сам, Иудушка, дружок.
ИУДА.
Я знаю, что ошибся, сделав ставку
на слабого блаженного витИю.
Ты ж нынче на свою цыплячью выю (взял его за горло),
считай, набросил сам себе удавку. (Сжал слегка пальцы.)
Ты труп, «сын Божий». Даже твой «Отец!»,
небес  владыка грозный, наш Господь,
«сыновнюю» спасти не сможет плоть,
тебя ждёт жуткий и мучительный конец.
(Сдавил горло Йешуа, но тут же отдёрнул руку, будто обжёгшись или получив удар током.)
И фокусы, увидишь, не помогут,
когда тебя осудят и распнут
под рёв толпы, солдат гортанный гогот.
А люди оплюют и проклянут!
ЙЕШУА.
На всё Господня воля.
ИУДА. ---------------Чепуха-а!!..
Что знаешь ты про Бога? Волю Божью?!
С десяток книг со сказками и ложью?..
Попов лукавых – жвачка. Шелуха!
Словесная, истёртая… Людская!!
Каков – Бог?!.. Или, может быть, – какая?..
Никто ж Его не видел, наконец,
а вдруг Он – баба. А-а?!.. (Смеётся.)
ЙЕШУА. -------------------Он наш Отец,
я знаю – высшим знаньем.
ИУДА. ------------------Молоде-ец,
звучит проникновенно и красиво.
А главное, ты веришь в это сам
и врёшь так убедительно на диво,
что тянет верить в Бога, в чудеса.
ЙЕШУА.
Подобны диким псам и свиньям люди
без Веры, без Любви, без Идеала…
ИУДА.
Как псы и свиньи – жили, есть и будем!..
Природа нас такими изваяла.
ЙЕШУА.
Нам в скотскую прожорливую тушу
вложил Создатель разум, совесть, душу –
бессмертную божественную сущность,
чтоб дикость, зверство, подлость, похоть, гнусность
могли бы мы изжить в себе навечно,
жить в мире и любви, по-человечьи,
по заповедям древним, Божьим!... мудрым.
ИУДА.
А кто-то голосил сегодня утром,
«огонь пришел я низвести на землю!..»,
не мир принёс я, люди, вам, но меч!..
А вечером – уже другая речь.
Зелоты о любви бред не приемлют,
хочу тебя, друг мой, предостеречь,
не стоит так стремительно меняться,
ребята не поймут, и может статься,
плешивую твою отхватят с плеч.
ЙЕШУА.
Ты сам сказал, я – «труп», чего ж бояться,
уж два-то раза не помру теперь, поди.
ИУДА.
А ты по городу открыто не ходи!..
Заляг на дно, как камбала зарывшись,
а там придумаем, куда девать тебя.
ЙЕШУА.
Куда ж?!
ИУДА. Куда глаза глядят!..
Подальше от столицы схоронившись,
годок-другой придётся жить кротом
в какой-нибудь дыре.
ЙЕШУА. -------------А что потом?
ИУДА.
Ну-у... если будем живы, не помрём,
и если нас тут всех не перебьют,
залижем раны, заново начнём.
ЙЕШУА.
«Слепой и беспощадный»... новый бунт?!
ИУДА.
А как ещё, хоть что-то в нашей жизни,
мы можем изменить?!.. Ответь мне, у-у?
ЙЕШУА.
Печёшься не о жизни и отчизне,
богатства ищешь, власти…
ИУДА. ------------------А кому
не хочется жить в почести, в богатстве,
в свободном суверенном государстве?!
Тебе?!!.. А, полуграмотный кустарь,
ублюдок в доме плотника, наш «царь!» –
«великий иудейский государь»?
ЙЕШУА (схватив Йуду за грудки).
А ну-ка повтори сейчас же, гнида,
что ты сказал?!
ИУДА. Сказал, что кровь Давида (гладит его по руке)…
не может течь по этим вздутым жилам! (Оторвал от себя руки Йешуа.)
Ведь мать тебя до свадьбы зачала,
когда жила при храме и служила
в «невестах Господа»!.. Такие вот дела
по «царской!» родословной.
ЙЕШУА. -------------------Ну откуда
узнал ты эту мерзость, пёс, Иуда?!!..
ИУДА (отшатнулся от него, как от полыхнувшего огня).
Оставь-ка эти фокусы свои!
ЙЕШУА.
Немедленно... мне имя... назови.
ИУДА.
Кто как безумный сам с собой болтает,
забывшись, вдохновенно, громко, страстно,
при этом то смеётся, то рыдает
и ничего вокруг не замечает,
ты знаешь превосходно.
ЙЕШУА. ---------------Как ужасно,
когда родная мать моя страдает
постыдным и нелепейшим недугом...
Чего же ты наслушался, будь другом,
поведай до конца?
ИУДА. -----------Не так уж мало.
ЙЕШУА.
Ну, хватит, говори!
ИУДА. -------------Она сказала…
тебя от беса будто б зачала,
в обличье голубя летавшего к ней в келью.
Бедняжке бес в питьё подсыпал как-то зелья...
и взял её!.. Вот так и родила.
Себя она корит, порою бьёт,
все косточки твои перемывает,
бранится крепко, слов не выбирает:
бесовское отродье, сумасброд,
урод, смутьян, бездельник, баламут,
на мать повесил младших, стал бродягой,
что значит – «не в отца», тот был трудягой,
не рвал и не бежал семейных пут...
ЙЕШУА.       
О, господи, Иуда, что за зуд
подслушивать, подсматривать за всеми?!!..
Откуда эта страсть?!
ИУДА. --------------Такое время,
что верить невозможно никому
и нужно быть готовым ко всему!
ЙЕШУА.       
К чему – «всему»?!
ИУДА. Ну, скажем, лучший друг,
с которым ты скитаешься годами...
окажется шпионом подлым вдруг,
подосланным коварными жрецами...
а то и римлян тайной службой сыска.
ЙЕШУА.       
С тобою мы сошлись довольно близко,
не первый год «скитаемся» по свету,
ты впрямь считаешь, что на низость эту
способен я? Могу предать?! Продать?!!
ИУДА (отдёрнулся от Йешуа, словно ему плеснули чем-то в глаза).
Зачем же эдак зенками сверкать
и портить мне глаза?! (Трёт их.)
ЙЕШУА. Прости. (Погладил Иуду по голове.) Прости.
Ужасно горько, больно сознавать,
что друга не сумел я обрести.
Увы, напрасны были все мои усилия,
совсем не слышал ты меня, не понимал...
и не пытаешься понять.
ИУДА. ----------------Зачем ты врал?
Зачем с три короба всем нам наобещал:
«...кто был последним, станет первым!», изобилия,
земельки, денежек, земное царство Божье?!
ЙЕШУА.
Я заблуждался, полагая, что возможно
всё изменить путём восстания, насилия,
расправы, мести, диктатуры и террора.
Я верил искренно, но понял очень скоро,
случись так, впрямь захватит власть собачья свора,
голодная, жестокая и злая,
ни совести, ни жалости не зная,
то жизнь народа превратится в сущий ад.
Убийства, грабежи, погромы и захват
домов, земли, и хаос, и раздрай
охватят, как огнём, наш бедный край.
Междуусобица,  гражданская война
и голод неизбежный, и разруха,
Чума, родня их, «славная» старуха!..
а там и с запада накатится волна,
карателей нахлынут легионы,
из чаши горя напоят всех всласть до дна,
зальют нам кровью в глотках вопли, стоны, –
мрак, апокалипсис!!.. ужасная вина...
и я, и ты – мы ввергнем в ужас миллионы,
на муки лютые, на гибель обречём.
Стать разорителем народа, палачом,
царём-губителем!?.. Не буду!!.. Не хочу.
ИУДА.
Скажи уж честно, что тебе не по плечу
возглавить миссию священного восстания!..
что ты боишься...
ЙЕШУА. Я – страшусь!!.. мои страдания
на дыбе, на кресте... напрасны будут,
что люди поглазеют с отвращеньем,
безжалостно, брезгливо и с презреньем
и вскоре беззаботно позабудут,
в грехах погрязнув мерзостных, пороках,
вражде и злобе, в войнах, драках, склоках
без Бога в сердце, без добра и без... любви.
ИУДА.
Все предсказанья инфернальные твои –
нелепые фантазии, бред. Хворь!
Лечиться тебе нужно... иль бабёнку,
молодку покруглей!..
ЙЕШУА. -------------Что-о?..
ИУДА. ----------------------Да, не спорь,
излечишь вкупе тельце и душонку! (Смеётся.)
ЙЕШУА.
Священник нужен – души-то лечить,
не женщины, не врач...
ИУДА. ----------------Тогда... мальчонку?..
Любимчик твой красив, и голос тонкий.
Немного подготовить, подучить…
ЙЕШУА.
Ты омерзителен.
ИУДА. ---------Пожалуй, я-а... циничен.
Но кто терпимей циников, ответь?
Идеалисты?!.. Злобны, как медведь.
Как волки, тигры кровожадны!
ЙЕШУА. ---------------------И двуличен.
Случись предать, хоть глазом-то сморгнёшь?
ИУДА.
Двуличен я, а не двуличен кто ж?
Тот, кто на бойню нас повёл всех скопом нынче?!..
С утра, мне помнится, нас было два десятка:
двенадцать и зелоты остальные.
Здесь шестеро, «апостолов!» нехватка.
Куда девались? Мёртвые, живые,
не знаешь ли,  о, Йешуа великий?!..
Чего молчишь?.. Сам Янус ты двуликий,
тебе ли разевать свой лживый рот!
ЙЕШУА (встав на колени; горячо, со слезами).
Прости меня, пожалуйста?!
ИУДА (вскочил на ноги). Ну вот,
уничижаться, как обычно, принялсЯ.
Не купишь, хват, на самоуниженье,
копилка фокусов твоих известна вся, –
пустые хлопоты. Раба телодвиженья
противны мне твои, ужасно злят,
аж руки чешутся, как хочется... избить!..
Не пялься!!..
ЙЕШУА. Отчего ж?
ИУДА. --------Твой жалкий взгляд
приводит в бешенство!..
ЙЕШУА. ----------------Прости. (Опустил глаза.)
ИУДА. ------------------------Ну, хватит злить,
«прости»!!.. Какой ты кроткий и смиренный,
ну, истый раб коленопреклоненный,
осталось заголить... да дать кнута!!..
ЙЕШУА.
И ты меня простишь тогда?
ИУДА. -------------------Шута,
юродивого корчишь из себя?!
ЙЕШУА (потянув рубаху из-за пояса, сделал её запах достаточным, чтобы можно было сбросить с плеч).
Задобрить, усмирить хочу тебя,
унять боль раны разочарованья. (Стоя на коленях, повернулся к Иуде спиной).
Пусть сладость упоенья наказаньем
смягчит хотя б немного правды горечь. (Обнажил спину и слегка склонился.)
ИУДА.
Чудишь, блажишь, юродивая сволочь,
ты думаешь, немного похлещу,
слезу пущу, засовестясь, прощу?!
И станем, как и прежде, мирно ладить?!!
ЙЕШУА.
Как мне перед тобой вину загладить?
Что хочешь ты?!
ИУДА (перебрав ремённую упряжь,
висящую на стене, берёт кнут). Хочу тебя отвадить
людьми играть вот эдак эпатажно,
вставать под кнут, покаявшись, отважно,
на совесть их надеясь и на жалость.
ЙЕШУА.
В тебе хоть капля жалости осталась?
ИУДА.
Осталась, будь покоен, всё прощу...
как кровь пущу. Как шкуру всю спущу!!
ЙЕШУА.
Ну что же, плоть моя в твоих руках,
воздай мне столь, сколь сам считаешь нужно,
приму во искупленье кару...
(Иуда взмахнул кнутом и ударил.)
МАРИАМ. -------------------Ах!!
ИУДА.
Кто здесь?!
МАРИАМ
(направляясь к Иуде, трясясь от негодования). Я, ирод! Зверь!!
ИУДА. --------------------------------------------------------Всегда радушно
готов я встретить женщину любую,
хоть шлюху (хлестнул её прямо по лицу)... хоть богиню неземную!
(Расчётливо хлещет Мариам ещё раз, ещё.)
ЙЕШУА (бросился к нему).
Не смей бить, негодяй!! (Сбивает  Иуду  с  ног  с такой силой, что тот отлетает к стене и, ударившись, падает; Мариам.) Зачем ты здесь?!
МАРИАМ.
Позвать к столу...
ЙЕШУА. -----------Зачем?!
МАРИАМ. -----------------Ещё... поесть.
ЖаркОе – чудо!..      
ЙЕШУА
(пытается осторожно отнять от глаза её ладонь). Что там?
МАРИАМ (отстраняясь). ----------------------------------Ничего.
Задело глаз.
ЙЕШУА. Дай посмотрю его! (Отнял её руку, посмотрев глаз, приложил свою ладонь, держит.)
ИУДА (окончательно придя в себя от удара).
Глаза ей надо вырвать!.. оглушить,
наушничать чтоб не было охоты.
МАРИАМ.
Как праведно разгневался, ну что т-ты.
А сам, поди, продался за гроши,
доносишь всё и всем, кто только платит!
ИУДА (побледнев, выхватил из-под одежды меч).
Заткнись, тварь, заколю-у!..
ЙЕШУА (выставив навстречу ему                свою растопыренную ладонь). Иуда, хватит!!..
Остынь!.. Угомонись.
(Иуда встал, будто заворожённый.) И спрячь тесак-то свой.
ИУДА (странно послушно убрал меч в чехол под одеждой).
Я знаю, кто суфлёр, роль шепчет за  спиной,
подставить жаждет пылко, обвинить
в продажности, измене!..
ЙЕШУА. -----------------Нас простить
тебя мы просим с Мариам великодушно.
МАРИАМ (странно послушно).
Мы поступили некрасиво и бездушно...
ЙЕШУА.
Жестоко, бессердечно поступили.
МАРИАМ.
В предательстве огульно обвинили...
ЙЕШУА.
Без доказательств, без свидетелей, улик.
Прости нас.
МАРИАМ. Извини...
ИУДА. -----------Один ярлык –
«Иуда-казнокрад» – уже имею…
ЙЕШУА.
Слова пустые всё.
ИУДА. -----------Всё разумею,
сам над собой порою потешаюсь,
казалось бы, привык и не смущаюсь…
но сердце жжёт и душу мне язвит
яд шуток, экивоков, злых обид!..
Всё, что беру из «общакА», всё восполняю.
Клянусь, – до грошика!.. Ты веришь?
ЙЕШУА. ----------------------------Верю. Знаю,
всегда казну ты нашу честно содержал…
ИУДА.
Я никогда и никого не предавал!!.. (Лицо Иуды сморщилось,  слёзы переполнили глаза, потекли по щекам.)
ЙЕШУА
И это знаю.
ИУДА. Я разочарован
так, словно, обнадёжив, обманули,
ограбили, раздели и разули!..
опустошён, истерзан и изломан…
ЙЕШУА.
Прости…
ИУДА. Как жить теперь?.. А главное, зачем?
ЙЕШУА.
Прости, прости меня...
ИУДА. ----------------Куда идти? И с кем?! (Тихо плачет.)
ЙЕШУА (прослезившись, порывисто обнял его).
Спроси у Господа!
ИУДА. -----------Господь наш глух и нем.
ЙЕШУА.
Моли всем сердцем и душой! Он без  ответа,
поверь, Иуда, не оставит никого!
И вразумит и даст подсказки и совета
любому, истово молящего Его.
Пойдём на гору Елеонскую со мной?!
ИУДА.
Не вижу смысла больше нянчиться с тобой.
ЙЕШУА.
Там, на горе, в мерцанье звёзд-лампадок света
мы будем с Богом говорить хоть до рассвета,
молить Его, чтоб пожалел и вразумил,
чтоб дух наш падший укрепил и объяснил,
как жить теперь в никчёмной жизни нашей,
зачем страдать и мучаться так дальше,
на беды обрекать измученных людей!..
ИУДА.
Господь их сам же и терзает, как злодей,
как изощрённый и искусный истязатель! (Неожиданно весело рассмеялся.)
«Отец небесный» твой –  мучитель и предатель,
как ты, отрёкся от всех нас…
ЙЕШУА (прижав ладони к глазам Иуды). Молчи-и?!!.. Не смей
кощунствовать, блудить словами грязно?
Иначе!..
ИУДА. Что-о?!
ЙЕШУА. ------Я не ручаюсь за себя…
ИУДА.
Убьёшь никак?
ЙЕШУА. Я-а... ослеплю тебя.
ИУДА.
Легко любить народ безликий – ясно,
но вот Иуда некий вылез, надерзил, –
и вся любовь в мгновенье ока испарилась?
ЙЕШУА (убрав руки с его глаз).
Твою попытку отшутиться оценил,
но впредь, о дерзкий, чтоб несчастья не случилось,
слова, будь добр, деликатней выбирай,
ты не народ – народный трутень.
ИУДА. -------------------------Не пугай.
Не из пугливых я, «учитель!», так и знай,
решу убить... убью!
ЙЕШУА. ------------Скажи на милость,
какой, однако, храбрый ты мужчина –
бить смело женщин... безоружных убивать.
ИУДА (вздрогнув, смутился).
Оставим колкости. Так глупо враждовать.
Расходятся дорожки, есть причина
проститься по-людски нам... да шагать
своим путём к своей заветной цели.
Пойдём-ка в дом, пока там всё не съели,
не выпили всё лучшее вино?
За трапезой объявишь заодно
о том, что покидаешь нас... навек.
Надеюсь, ты как честный человек
покаешься, поведаешь всем прямо
о том, что замышлял нас погубить...
МАРИАМ.
Шимон его убьёт!
ИУДА. ----------Решит убить,
убьёт всенепременно... впрочем, спьяну
скорей всего полезет морду бить.
МАРИАМ.
Ты встанешь на его защиту первым,
не так ли?!
ИУДА (рассмеявшись). Бабы, бабы, ох и стервы,
умеете поймать нас за язык.
ЙЕШУА.
За спинами скрываться не привык.
За все свои проступки, прегрешенья
готов ответить также как пред Богом,
молить у  вас пощады и прощенья,
исполнясь покаянным откровеньем…
закончив счёт моим земным итогам. (Мариам.)
Ну, как твой глаз?
МАРИАМ. ----------Спасибо, хорошо,
ни капли не болит!
ЙЕШУА. -----------Что ж, я-а... пошёл. (Иуде.)
Ты не идёшь?
ИУДА. ------Иду!
(Йешуа повернулся и ушёл.)
МАРИАМ. --------Постой, Иуда!
ИУДА.
Чего тебе?
МАРИАМ. Твоей сегодня буду,
что хочешь, вытворяй со мной, но только
не дай его в обиду, умоляю!?
ИУДА.
Нужды в поганых шлюхах нет ни сколько,
зачем мне рисковать, не понимаю?
МАРИАМ.
Иуда, ты же смелый, благородный,
умён, красив, силён!..
ИУДА. ----------------Каким угодно,
могу я быть. Как люди все, я разный,
труслив – и храбр, правдив – лукав и лжив,
не мыт, в рванье – всё ж статен и красив,
душой возвышен!.. вроде б – в мыслях грязный.
Всего во мне полно...
МАРИАМ (встав на колени, обхватила Иуду за ноги). Прошу тебя,
спаси его?!!
ИУДА. Спасу.
МАРИАМ. Клянусь, любую
исполню прихоть, просьбу, приказанье!
ИУДА (усмехаясь).
Ох, женщины, ну что за наказанье,
готовы всем пожертвовать, любя.
МАРИАМ.
Чего ты хочешь?!
ИУДА. ----------Просто поцелую.
(Сильным движением поставил её на ноги, долго целует.)
Конец 1 части.

ЧАСТЬ 2. СЦЕНА 5.
Под сияющим звездами небом, в свете фантастически яркой луны шаткой походкой движется Аса, толкая перед собой тележку, из которой торчат человеческие ноги. Поравнявшись с придорожным валуном, он останавливается перевести дух.
АСА.
Прости, Рувимка, малость отдохну.
Уклон тут небольшой, а всё же в гору,
а я уж не молоденький, как ты…
Хотя теперь ты вечно будешь юным…
Бедняга. Вот кому ты помешал,
хороший парень, смирный, работящий,
у матери единственный помощник?
Ох, горе-горе… Ладно, извини,
я-а... отлучусь. Мне надо по нужде. (Заходит за валун, мочится.)
Голос ЛАЗАРЯ.
Эй, ты-ы, болван!
АСА. ------------Ой, кто тут!!
Голос ЛАЗАРЯ. ----------------Чё, ослёп?!
Куда ты ссышь, скотина!
АСА. ------------------Лазарь, ты?!
Голос ЛАЗАРЯ.
А ты кто думал, царь наш?!
АСА. ---------------------Извини.
От камня тень, не видно...
Голос ЛАЗАРЯ. ------------Руку дай.
(Аса помог Лазарю подняться на ноги.)
ЛАЗАРЬ (пошатываясь, уставился на звёзды).
Эх, чё-орт, глянь, красотища-то какая-а!
Алмазы в небе боженька рассыпал.
АСА.
Рувимке их теперь насобирать бы...
да проку там, небось, от них-то нет.
ЛАЗАРЬ.
О ком ты говоришь?!
АСА. --------------Да о Рувиме!
ЛАЗАРЬ.
Каком Рувиме?
АСА. --------Сестрином слуге.
ЛАЗАРЬ.
Откуда у тебя, Аса, сестра-то?
АСА.
Твоя сестра, дубинушка, – Маруф.
ЛАЗАРЬ.
Ну, ты того, с Маруф поаккуратней,
не смей её прилюдно обзывать!
АСА.
Дубина – ты, ты где людей-то видишь?
ЛАЗАРЬ (оглядевшись).
А кто лежит в тележке?!
АСА. ------------------Труп Рувима!
Нашёл его совсем случайно в роще:
рвал лопухи...
ЛАЗАРЬ. ------Зачем?
АСА. ---------------Мне надо было!
ЛАЗАРЬ.
Понятно, догадался, обо...
АСА. ---------------------Да!
Догадливый ты мой, живот схватило!
ЛАЗАРЬ.
Схватило, ну и ладно, дальше что?
АСА.
Лопух сорвал, гляжу, лежит трупак!
Вгляделся, – ваш зарезанный слуга.
ЛАЗАРЬ (рассматривая труп).
Всё брюхо разворочено!.. Несчастный.
АСА.
Узнать бы, помешал кому парняга,
да руки-ноги вырвать! Пусть живёт
оставшуюся жизнь таким обрубком!
ЛАЗАРЬ.
Какой ты изувер, гляжу, Аса.
АСА.
С такими только так, по-изуверски!
ЛАЗАРЬ.
Айда, я помогу тебе.
АСА. ---------------Погодь,
а то я не закончил. (Снова забежал за валун.)
ЛАЗАРЬ (ожидая его, трупу). Я, пожалуй,
догадываюсь, кто тебя убил.
АСА (приближаясь).
Чего ты говоришь?
ЛАЗАРЬ. ---------Идём скорее!
АСА.
Да ты весь мокрый, как же ты пойдёшь?!
ЛАЗАРЬ.
Тьфу, пустяки, обсохну по дороге.
Берись, пошли!
(Споро взялись за рукоять тележки, покатили.)
АСА. ---------Воняешь!
ЛАЗАРЬ. --------------Ничего-о. (Уходят.)

СЦЕНА 6.
Трапезная в доме Маруф. Хозяйка и её гости за столом на своих местах, но никто уже не лежит в вальяжных позах, не пьёт и не ест. Всё сидят молча, сосредоточенно слушая Йешуа, стоящего во весь рост у стола.
ЙЕШУА.
Все помыслы, все тайны обнажил,
до донышка излил души сосуд. (Встал на колени.)
Себя вам отдаю на правый суд,
воздайте мне всё, что я заслужил,
на ваше усмотренье... вашу волю.
ШИМОН.
Братан, ты перепил… А может, болен?!..
Ты не стесняйся, худо коли так,
я лекаря найду тебе что надо.
Подлечишься как следует, чудак,
и сходу, помолившись, на осаду
дворца и храма впереди отряда,
презрев сомненья, логику и страх,
пойдём с тобой с оружием в руках!
Поднимем на борьбу весь наш  народ!!
В слизь сколопендру римскую раздавим!!..
Всё Иродово племя рыбам сплавим,
первосвященников всех нА кол в огород!!..
пугать ворон, ворам – на страх и диво,
пусть малое, а всё ж таки подспорье.
Земельку под крестьянские подворья
всю переделим честно, справедливо!
Вдвоём свернуть любую гору сможем,
построить, как мечтал ты, Царство Божье,
чтоб все смогли в нём счастье обрести,
достаток, рай земной!!..
ЙЕШУА. -----------------Шимон, прости,
но это всё недостижимо!!.. Никогда!..
Всеобщий рай без вдохновенного труда
свободного народа – миф, мечта,
фантазии нелепые, пустые...
Да и тогда найдутся «непростые!»,
которым «райской жизни» простота
покажется тяжёлой адской пыткой.
Всегда найдётся хитрый, наглый, прыткий,
любитель не работать, а болтать!..
кто рай захочет в вотчину прибрать.
ШИМОН.
Слабак ты, вижу… Ну и чёрт с тобой!
Найду, кто будет мозг народу парить!
Февд языком не хуже может жарить,
чудить мастак и с заячьей губой,
юродивый, как ты, и голос зычный,
мессия внешне просто преотличный,
народ за ним повалит табуном.
Сейчас жалею только об одном,
впустую часть души своей истратил!
ЙЕШУА.
Казни, как хочешь, всё готов принять
во искупленье!
ШИМОН. Ты, брат, точно спятил.
Ногами можно б было попинать,
будь ты, как все, здоровым и нормальным.
Казнить тебя, – злодеем инфернальным,
наверно, нужно быть, я не таков.
Конечно, жаль погибших мужиков,
но что поделать, финт шальной судьбы,
мы пешки на её доске, рабы
бесправные, безмозглые игрушки.
Теперь не стоит жизнь твоя полушки.
Как храма поджигатель, бунтовщик,
раскольник веры предков, еретик,
без нас ты завтра ж будешь на кресте.
ЙЕШУА.
Я знаю.
ШИМОН. Врё-ошь, никто не может знать,
мы можем лишь гадать, предполагать…
как быстро все забудут о «Христе!»,
убогом, сумасшедшем «Божьем сыне». (Прослезился.)
Вы мусор, «назореи», шваль, отныне
навек, козлы, я с вами знаться зарекаюсь. (Допил своё вино.)
Как англосаксы, не прощаясь, удаляюсь. (Встал.)
ЙЕШУА.
Прости меня за всё.
ШИМОН. ------------Давить на жалость
кончай, а?! Встань, брось пыль-то подметать!
ЙЕШУА.
Вот эту ночь и день мне жить осталось.
Я должен перед смертью точно знать,
простил ты или нет.
ШИМОН (порывисто подошёл, грубо схватив за грудки,                поставил с колен на ноги). Не верю, врёшь!
Не могут знать день, час кончины люди!!
ЙЕШУА.
День потерпи, увидишь, так и будет.
Через четыре года сам умрёшь.
Погибнешь, как разбойник, в стЕнах храма
в кровавой схватке с храмовой охраной
за золото, за камушки Ханана,
когда все горожане будут биться
в пылающей, разрушенной столице
с когортами солдат Веспасиана.
ШИМОН.
Узнаю завтра, на кресте ты, навещу.
ЙЕШУА.
Тогда поверишь?
ШИМОН. И поверю, и... прощу. (Отпустил Йешуа.)
Иуда, допивай, пошли отсюда.
Ты, Кифа, с нами?
КИФА. -----------Только не с Иудой.
ШИМОН.
А чем тебе Иуда не зелот?
КИФА.
Он, может, и зелот... да вот не тот!
ШИМОН.
Не понял что-то я твою загадку.
КИФА.
Число её разделим без остатку,
когда придёт Антонио.
ШИМОН. --------------Какой?..
КИФА.
Да римлянин, солдат из гарнизона,
приверженец...
ШИМОН. Хрен с ним, он нам на кой?
Что проку в нём?!
КИФА. При всех он подтвердит,
кто Каиафы тут горячий прозелит
нанёс тому два дня назад визит.
ШИМОН (Иуде).
Неужто Кифа правду говорит?
ЙУДА.
Поклялся я зарезать пустозвона
без долгих, нудных, лишних разбирательств,
коль нынче не представит доказательств. (Кифе.)
Уж полночь близится, солдатика всё нет.
Бери-ка меч свой, враль, он твой клеврет,
единственный защитник правоты.
Убьёшь меня, – и будешь правым ты.
А будет мой верх, – сдохнешь, мразь, лжецом! (Выхватывает меч.)

Входит Лазарь, на которого никто не обращает внимания.
ЛАЗАРЬ.
Иудушка, окстись, с таким лицом
свирепым ужас, с ножиком в руках –
в святой и светлый праздничный Пейсах!
Опомнись, не греши, не богохульствуй!..
ИУДА.
Заткнись, пропойца горький, вертопрах!
Залей вином утробу, не кощунствуй,
глаголя, будто праведник у храма.
ЛАЗАРЬ.
Слова не мужа, – грубияна, хама.
Не совестно тебе так зло браниться?
ИУДА.
Латрыга, хватит совестить меня!
Чего припёрся, выпить, похмелиться?
Садись и пей!..
ЛАЗАРЬ. Скандалы и грызня,
и драки с поножовщиной кровавой –
всё это так печально, так постыдно.
Мне за людей порою так обидно,
что хочется упиться вусмерть, право.
ИУДА (показывает).
Сосуд пузатый – с пивом, жбанчик справа –
арак сливовый. Хочешь, начинай?!
Начни-ка с водки, пивом запивай,
и пей, копыт покуда не откинешь,
«обида» улетучится твоя.
ЛАЗАРЬ.
Ох, бестия, коварный, как змея,
придумать хитрый способ не преминешь,
избавиться от Лазаря чтоб только.
ИУДА.
К тебе, тля, интереса нет нисколько,
мне наплевать, живой ты или труп.
Ты думаешь, что я настолько туп,
настолько бесхарактерен и слаб,
чтоб раб вина, мозги пропивший раб
пустой угрозой мог меня пугать?!
Смешно!!.. Я повторяю, мне плевать,
что «Божий сын», «наш  царь», «мессия» и «учитель»
узнает правду о «чудесных исцелениях!».
Людей я подкупал «для излечения»! (Йешуа.)
А ты не знал, что – шарлатан, а не целитель.
Все чудеса твои – обман, афера, ложь!
КИФА.
Не верю я Иуде ни на грош!
ИУДА (Кифе).
Что я тебя убью, – не сомневайся. (Лазарю).
Давай, поганец алчный, признавайся,
почём продался сонный яд испить?
ЛАЗАРЬ.
Я пьян был…
ИУДА. Как всегда.
ЛАЗАРЬ. Кончай язвить! (Йешуа.)
Я, равви, соблазнился... деньги взял.
Прости! (Пал на колени, пустил слезу.) Меня бес жадный обуял,
проклятое пристрастие к вину! (Чуть поплакал.)
Прости?!
ЙЕШУА. Не плачь. Встань. Дай я обниму
тебя в знак состраданья и прощенья.
(Обнял Лазаря, когда тот поднялся с колен.)
И ты прости?
ЛАЗАРЬ. За что?!
ЙЕШУА. Твои мученья
могли б закончиться уже на этом свете,
ты не проснулся бы... и я теперь в ответе
перед тобой и Богом за страдания,
обиды, унижения и хвори,
вернув тебе твою жизнь-наказание,
жизнь-пытку, жизнь-позорище, жизнь-горе.
Прости.
ИУДА (смеясь). Фарс, анекдот. Сплошной комизм!
ЛАЗАРЬ.
Какая никакая, всё же жизнь,
не то, что у несчастного Рувима.
За что вот ту убил его, шутник?
(Иуда побледнел, растерялся, не знает что сказать.)
Ой, что это под глазом, нервный тик?
Тик без волненья, что огонь без дыма.
МАРУФ.
Ты о моём Рувиме говоришь?
ЛАЗАРЬ.
Рувим уже не твой слуга, шалишь,
теперь он – Божий раб на небесах,
а тело станет кормом для червей.
ИУДА (надвигаясь на Лазаря).
Не убивал я, не докажешь, понял?!
ШИМОН (схватив его за руку, сжимающую меч). Эй!
А ну-ка, возмущённый, спрячь тесак.             
Пырнуть не долго, нужно разобраться,
ты не находишь?
(Иуда рванул было руку, но Шимон её не выпустил.)
ИУДА (подавив гнев). Брось ко мне цепляться,
и пальцем я убогого не трону.
Случись, тебя б он спьяну обвинил,
ведь сам пьянчужку с маху б расчленил?
ШИМОН (выпустив руку Иуды).
Возможно, и убил бы... по закону.
ИУДА.
Ну что же, пусть закон восторжествует!
Судьёй третейским будешь между нами.
Истец к тебе взывает, негодует,
он обвинён пустыми болтунами
в предательстве, в кровавом душегубстве!
ШИМОН.
Гневлив, горяч я, не силён в искусстве
быть беспристрастным и владеть собой.
Пусть вас рассудит кто-нибудь другой,
я ж буду только точный исполнитель
судебного решения. Согласен?
КИФА.
Истец – злодей, убийца – обвинитель.
Как мир несправедлив, жесток, ужасен!
ИУДА (Кифе).
Ты как всегда болтлив и громогласен,
но обвинение всё ж нужно доказать.
КИФА.
Мотив убийства очевиден, ясен,
Рувим Антонио отправился позвать,
свидетеля предательства, измены,
и ты его убил, изъяв звено
цепочки к правде. Верно, Лазарь?!
ЛАЗАРЬ. -------------------------Но-о...
глазами я не видел страшной сцены,
а слышал только, как Рувим кричал.
Значения я крику не придал,
подумал, что...
ИУДА. Что выпить нужно срочно.
ЛАЗАРЬ.
Какая выпивка, земля кругом тряслась!..
ИУДА.
Чего-о?!
ЛАЗАРЬ. Тряслась... земля.
ИУДА (рассмеялся). Горячка началась.
Свидетель невменяем – это точно.
Допился он до умопомраченья,
до полного в башке ума трясенья,
до мальчиков зарезанных кровавых,
стоящих в обезумевших очах.
ЛАЗАРЬ.
Иудушка, не нужно вгорячах
топить меня в словах твоих лукавых,
упившемся безумцем выставлять.
Конечно, пью, на зеркало пенять
чего уж мне, коль рожа вкривь да вбок.
Но вот ответь, смешливый мой милок,
тебя в «кровавом душегубстве» кто винил?
ИУДА (растерявшись).
Ты-ы…
ЛАЗАРЬ. Извини, брат, говорил я, ты – убил,
но как убил, зарезал, задушил,
столкнул с горы, в канале утопил, –
об этом я не вымолвил ни слова.
Ты, потешаясь, повторился снова,
зарезан бедный мальчик, дескать, был.

Иуда побледнел, выхватил меч и бросился на Лазаря с клокочущим хрипом: «Убью, слизняк!» Шимон ловким приёмом выбил у него оружие, но завладеть мечом Иуда ему не позволил, сшиб с ног тяжёлым ударом в челюсть. Шимон рухнул навзничь прямо на стол. Грохот разбитой, разлетевшейся посуды, визг женщин. Кифа с Фомой набросились на Иуду с намерением скрутить. Завязалась борьба, Иуда стоял на ногах твёрдо, время от времени отправляя на пол то одного, то другого. Наконец, в схватку вступил пришедший в себя Шимон. Втроём им удалось повалить мощного иудея. Какое-то время борьба продолжалась на полу, пока обессилевший Иуда не перестал сопротивляться.
ШИМОН.
Чего стоишь и пялишься, Иак?!
ИАК.
Чего ты хочешь?
ШИМОН. --------Дай-ка твой кушак,
бычка повяжем, чтобы не брыкался!?
(Иуде выкрутили руки сзади, крепко связали кушаком, поставили на колени.)
Ну что, «воитель!», всё, отвоевался?! (Бьёт под вздох.)
Поведай, «казначей», почём продался?
ИУДА.
Не продавался я.
ШИМОН. Ты предаёшь бесплатно?! (Снова бьёт в живот, по лицу.)
МАРУФ.
Шимон, пожалуйста, не бейте?!
ШИМОН. ----------------------Мне занятно,
без племени, без роду иудей,
не то зелот, не то он назорей,
бродяга маргинальный, несомненно,
первосвященника с чего-то навещает.
Допустим, что он там чаи гоняет
в кругу его друзей самозабвенно. (Иуде.)
Вот только одного я не пойму,
гонца-слугу зарезал почему?! (Бьёт очень жестоко.)
МАРУФ.
Шимон!!..
ШИМОН. Маруф, прошу меня простить,
убийцу я не буду больше бить…
глаз выдавлю один!.. потом другой!!..
(Вытащил меч, приставил к горлу Иуды.)
И горло перережу, дорогой.
ИУДА.
Убьёшь невинного.
ШИМОН. ----------Смеёшься, негодяй?!..
Убийца – ты! Предатель!!
(Пытается вырвать глаз у Иуды, одновременно надавливая мечом на горло.)
ИУДА (отчаянно сопротивляется и вопит). Хватит!! А-ай!!
ЙЕШУА (подошёл, взял Шимона за руки).
Довольно. Отпусти его, Шимон.
ШИМОН.
Ты что не видишь, испугался он!?
Расколется сейчас!
ЙЕШУА. -----------Пусти. Довольно.
Всё, отпускай.
ШИМОН (колеблется,
но всё-таки отпустил, убрал меч). Ну, как, «невинный!», больно?
(Иуда тихо заплакал.)
Рувиму было много раз больней,
но ты не пожалел его, злодей,
ты от возмездия товарищей спасался.
ИУДА.
Я просто очень сильно испугался,
что вы мне не поверите... убьёте,
не разбираясь!.. А ведь я не предавал,
клянусь!! (Плачет громче.)
ШИМОН. Убил – и нет проблем, в почёте
и у своих, и у чужих?..
ЙУДА. -----------------Не предавал!!
ШИМОН.
А как же, крыса, к Каиафе ты попал?!
ИУДА.
Я человека Каиафы обобрал,
он выследил меня, арестовал.
ИАК.
Так вот как пополняешь ты казну?!
ИУДА.
А как ещё?! Ведь я же деньги не штампую!
Я ради братца твоего шёл на любую
аферу, подлость, низость, только б!..
ЙЕШУА. ------------------------------Ну-у,
что замолчал, Иуда, продолжай.
ИУДА.
Чтоб строить в Палестине божий рай,
пророк, великий вождь необходим,
которому все искренно поверят,
пойдут за ним на всё и власть доверят.
Я веровал, что только ты один,
один единственный, кто мог бы стать вождём,
мессией, мудрым кормчим и... царём!
И шёл на всё: обманом не гнушался,
богатеньких шерстил и раздевал,
часть милостыни нищих отбирал,
не брезговал ничем!.. Я так старался
поддерживать твой образ избавителя,
заступника, народного спасителя.
Как государь ты был бы превосходен:
душевный, честный, скромный, справедливый,
на вид, как все, обычный, некрасивый,
но всем понятен, люб, и всем угоден.
Один из миллионов!..
ЙЕШУА. -------------Невозможно
всем угодить, любимым стать для всех.
ИУДА.            
Так воля властелина непреложна,
он может всё: разделать под орех,
лишить имущества, свободы и казнить,
облагодетельствовать или наградить,
дать синекуру, возвеличить в князи,
возвысить до небес!.. и сбросить в грязи,
падением позорным наслаждаясь
и властью безраздельной упиваясь!!..
ШИМОН.
Чего орёшь?!
ИУДА. И впрямь зря распинаюсь...
Досадно что-то очень стало вдруг.
Я душу отдал, получив в награду
битьё и муку вывернутых рук.
ШИМОН.
Так есть же Каиафа, новый друг!
Пойдёшь к нему, глядишь, пройдёт досада.
ИУДА (истерично).
Не видел я его!!
ШИМОН. Ах, он горде-ец,
не засвидетельствовал должного почтенья.
Предатель, провокатор и подлец
бесценные приносит донесенья,
не удостоил, чёрт возьми, простым вниманьем,
неблагодарный!.. Ну, хоть косточку баранью
и плошку водочки за службу предлагают?
ИУДА.
Не кормит там никто, не наливает.
ШИМОН.
Подо-онки. Хоть деньжат нормально дали?
ИУДА.
Ни шекеля не взял, клянусь, клянусь!
ШИМОН.
Мол, хоть убейте, я не продаюсь?
ИУДА.
Ну, да...
ШИМОН. И что, не били, не пытали?
ИУДА.
Да так... иной раз били... по лицу.
ШИМОН.
Укус комарика герою-молодцу?!
ИУДА.
Да будет насмехаться уж, Шимон!?
ШИМОН.
Все «зверства», все «побои» вынес он.
И «неподкупным» на свободу был отпущен!
Богатой райской жизни, райским кущам
мы предпочли мытарства и скитания.
Достойнейший пример для подражания!
ИУДА.
Они меня ей богу отпустили! (Прослезился.)
ШИМОН.
Лапшу не вешай на уши, прохвост!
ИУДА.
Не вру я!!
ИОНА. Значит, вслед шпиков пустили.
За ним теперь, поди, длиннющий хвост.
Нам надо разбегаться срочно розно,
пока и впрямь не повязали тут всех скопом!
ШИМОН.
Запахло жареным, наш мудрый жрец галопом
готов помчаться в ночь.
ИОНА. -----------------Пока не поздно!
ЙЕШУА.
Не поздно или поздно – всё равно
испорчен праздник, нужно расходиться.
Раскол наметился и ширился давно,
я рад, что мы сумели объясниться.
Соратники, друзья, ученики,
я вас любил, люблю всех вопреки
непониманию, обидам, разногласьям.
Как горько, больно потерять вас в одночасье.
Пожалуйста, за всё меня простите
и друг на друга злобы не держите?!
Союз наш  был прекрасен, жаль некрепок.
Господь нас, как своих драчливых деток,
разводит друг от друга по углам,
чтоб каждый мог остыть, подумать там,
как сосуществовать и жить всем нам
в Отечестве – едином нашем доме...
Мы с вами расстаёмся на изломе
истории страны и даже Рима!
Он станет для всего земного мира
спасительным и верным поворотом
к счастливой жизни... праведной и светлой!..
В соседний закоулок огородом
выходим друг за другом, незаметной
ныряя мышкой юркой, кто куда.
Следят за домом если, не беда,
всегда укроет чёрный плащ ночной порою
от зорких глаз шпика.
ИОНА. ---------------А вдруг их двое, трое!?
ШИМОН.
Обделался уже, жрец-молодец?
ИОНА.
Какой же грубиян ты всё ж, наглец!..
ЙЕШУА (ему).
Не время кипятиться. Уходи.
Фома, будь добр, Иону проводи?
ФОМА.
Ага.
ИОНА (всем). Я ухожу. Прошу простить,
что вам пришёлся так... не ко двору.
Мне войны и бунты не по нутру,
порядком зверским мир не изменить...
КИФА.
А чем тогда, позволь тебя спросить?
ИОНА.
Законом Божьим, верой, просвещением.
ШИМОН.
У-у, значит, – никогда.
ИОНА. -----------------Прошу прощения,
что думаю иначе. Всё, прощайте.
И лихом, так сказать, не поминайте.
Храни вас Бог.
ШИМОН. И вас, друг наш. Валите.
ИОНА (с возмущённой миной).
Фома, идёте? (Важно пошёл на выход.)
ФОМА. Да. (Обернулся к Йешуа.) Скажи, учитель,
где завтра мне найти тебя?
ЙЕШУА. --------------------Узнаешь
всё завтра сам.
ФОМА. Ну, где? Хотя б примерно?!..
ЙЕШУА.
Я всё сказал, ты что, не понимаешь?
Иону, догоняй, Фома неверный.
ФОМА (кланяется Маруф).
Поклон хозяйке за гостеприимство.
МАРУФ (поклонившись в ответ).
Благодарю.
ФОМА. За что?! За это свинство? (Показывает на разгромленный стол.)
МАРУФ.
Так ведь где пьют, как говорится, там и бьют.
А завтра будет здесь порядок и уют.
За музыку признательна я вам.
МАРИАМ.
И я признательна.
ФОМА. -----------Спасибо, Мариам.
Храни, Господь, всех женщин!
МАРУФ. ---------------------Ах, Фома,
будь вы постарше, я б влюбилась без ума.
МАРИАМ.
А я уже!..
ИОНА (высунув голову из двери). Фома, вас не дождёшься!
ФОМА.
Бегу, бегу, простите! (Уже у выхода.) Всем привет! (Скрылся за дверью.)
КИФА.
Что значит – молод, музыкант!..
ШИМОН. ------------------------Ума вот нет.
КИФА.
Ума и опыта с годами наберёшься,
а вот таланта если нет!..
ЙЕШУА. ------------------Во цвете лет
Фома утонет вместе с греческой галерой.
(Повисло молчание.)
ШИМОН.
Ну, я уж знаю, что не сдохну от холеры
и поживу покамест, слава богу. (Налил себе вина.)
Мой посошок за всех!.. и за дорогу. (Выпил; Йешуа.)
Четыре годика, сказал ты?
ЙЕШУА. ------------------Да, четыре.
ШИМОН.
Я гору целую сверну за этот срок! (Пнул ногой Иуду.)
А ну вставай, чего расселся, куманёк,
пошли со мной. Тебе в подлунном мире
безрадостную ночь отмерил рок,
последнюю, о как это ни грустно.
Вставай давай! (Схватив за шиворот, грубо тянет,
понуждая Иуду встать с колен.) Какой ты, падаль, грузный!
Отъелся, хряк, на средства «общака».
ЙЕШУА.
Я верю, что не предал он.
ШИМОН. ------------------Пока.
Что нас пока!.. не предал, это чудо.
И всё же он зарезал паренька,
за жизнь его – свою отдаст Иуда,
как по закону водится у нас. (Щупает свой распухший глаз, потом, проверив зубы, обнаруживает, что несколько зубов качается.)
За зубы – по зубам, за око – в глаз.
(Сшибает Иуду навзничь коротким, но очень сильным ударом в подбородок, несколько раз ударил ногой, стараясь попасть в лицо.)
МАРУФ.
Да что ж это такое, прекратите!!
ШИМОН.
За жизнь – заплатишь собственною шкурой!! (Продолжает пинать лежащего Иуду.)
ЙЕШУА (без крика, но внушительно и властно).
Сейчас же прекрати, Шимон.
ШИМОН (подчинившись, смущённо обращаясь к Маруф). Простите.
Нет мочи совладать с моей натурой,
когда душа кипит от возмущенья!
Такой уж я, Маруф. Прошу прощенья
за нрав дурной мой, за погром, переживания.
Зла не держите на Шимона. До свидания.
(Поклонился Маруф, она – в ответ; Йешуа.)
Пойду. Прощай.
ЙЕШУА. -------Прощай.
ШИМОН. --------------Вставай-ка, пленник (пнул Иуду),
«несостоявшийся» предатель и изменник,
давай-ка, проводи меня до рощи.
ЙЕШУА.
Не мучь его.
ШИМОН. Я обещаю, умерщвлю,
как можно безболезненней и проще.
ИУДА.
А как я мёртвым, не подумал, перешлю
казённый ящик с «общаком» из преисподней?
ШИМОН.
Ах, до чего же ты заботлив, срань господня!..
ЙЕШУА.
Не сквернословь.
ШИМОН. А как же мне со скверной
без скверных  слов общаться? Как с раввином?!
ЙЕШУА (Кифе).
Тебе придётся взять «общак», наверно.
КИФА.
Как скажешь.
ШИМОН. Наших денег – половина!
Я заберу их, коли нам не по пути.
ЙЕШУА.
Да-да, конечно, забирай, Шимон. Прости,
что мы… что я твоих надежд не оправдал.
ШИМОН.
Сказать по правде, в глубине души я знал,
для дела нашего ты вовсе непригоден.
Прощай.
ЙЕШУА. Обнимемся?
ШИМОН. Давай. (Обнялись.) Всё, ты свободен
от нашего с тобою соглашенья.
ЙЕШУА. 
Пожалуйста, сдержись от искушенья
убийством предстоящим упиваться,
над жертвой бессердечно издеваться?
Исполни всё, как должно палачу,
не мучая, по правилам, бесстрастно.
ИУДА (Йешуа).
Служил я верой-правдой не напрасно,
смерть лёгкую за это получу?
Спасибо тебе, друг мой!
ЙЕШУА. ----------------Не кривляйся.
Мужайся и молись. Молись и кайся.
Раскаянье зачтёт Господь, поверь мне,
и кару адову стократно облегчит!
ИУДА.
Понятия «двуличный», «лицемерный»
с теченьем времени словцу «иезуит»
тождественными станут.
ЙЕШУА. ---------------Прорицаешь?               
ИУДА.
Не всё ж тебе кукушкой петь «ку-ку!».
ШИМОН (Иуде).
Петух не пропоёт «кукареку»,
как ты болтаться будешь на суку.
ИУДА.
Шимон, и ты никак чревовещаешь?!
ШИМОН (схватил его за шиворот и потащил к выходу).
А ну ползи, остряк, отсюда вон!
(Иуда бьётся, хрипя, пытаясь встать на ноги.)
МАРУФ.
Да вы ж его задушите!
ЙЕШУА. --------------Шимон!
Ведь я тебя просил!!..
ШИМОН. ---------------Ну, всё, не буду.
(Сам переводит дух, пока Иуда, откашливаясь, приходит в себя.)
ИУДА (Йешуа).
Как добр ты, заступился за Иуду,
отсрочив его смертное страданье.
А, может, поцелуешь на прощанье?
ЙЕШУА.
Раскаешься, – как брата, расцелую.
ЙУДА.
Мне жаль, что парня зря убил я.
ШИМОН. ------------------------Ско-от.
Встал, гад! (Пнул ногой Иуду.) И шагом марш на эшафот!
(Подхватывает его и ставит на ноги.)
Не терпится тебя мне «пожалеть!».
(Иуда сделал было движение к Йешуа, но Шимон грубо толкнул его в сторону выхода.)
Иди давай! Целуй подружку Смерть.
ИУДА (уже на выходе кричит Йешуа).
Я сам приду к тебе и поцелую!
(Шимон выпихнул Иуду из помещения, скрылся следом за ним.)
КИФА (отведя Йешуа в сторону).
Где мне найти тебя?
ЙЕШУА. ------------Я буду до рассвета
молиться на вершине Елеона,
а утром отдохнуть спущусь под кроны
смоковниц старых гевсиманских.
КИФА (понизив голос). --------Посоветуй,
где деньги схоронить? (Йешуа шепчет ему на ухо.) А что, удобно:
легко всегда добраться до него,
и можно не бояться никого,
там этих нор!..
ЙЕШУА (сдавливая голос). Да тише!..
КИФА. -----------------------------Бесподобно!
ЙЕШУА.
Ну, всё, беги теперь, Шимона догоняй.
КИФА (страстно, прежде чем кинуться в дверь).
Не подведу и не предам, клянусь!
ЙЕШУА. -------------------------Ступай.
(Кифа убегает.)
ИАК.
Порывистый, того гляди убьётся.
ЙЕШУА.
До третьих петухов он отречётся
три раза от меня, но клятве страстной
до смерти будет верен.
ИАК. -----------------Брат, пойдём,
остались только мы с тобой вдвоём.
МАРИАМ.
Да как без провожатых в ночь?! Опасно,
бандиты, воры... или впрямь шпионы!..
МАРУФ.
И пьяных пруд пруди.
МАРИАМ. ------------Ей богу жуть!
ЙЕШУА.
Господь направит и освЕтит путь,
защиту даст и уберёт препоны.
За всё спасибо, женщины. Мир вам. (Поклонился.)
ИАК (тоже кланяется).
Мир вам.
МАРУФ с МАРИАМ (кланяются в ответ). Мир вам.
ЙЕШУА. -------------------------------------За вечерю простите,
устроили побоище, бедлам…
ИАК.
Позор и стыд.
ЙЕШУА (снова поклонился). Ещё раз извините.
Я утром порученье Кифе дам,
чтоб он, Маруф, вам возместил убытки
за утварь!..
МАРУФ. Так терзаться, как от пытки,
за битые горшки смешно, не стоят
они и капли вашего страданья.
Нас, Йешуа, другое беспокоит:
ночные без охранников скитанья
ей богу до добра не доведут.
Я вас прошу, ночуйте с братом тут?!
А с первой зорькой, как народ лихой,
гуляки...
МАРИАМ. Шлюхи!..
МАРУФ. ---------Все угомонятся,
измаявшись, впадут в сон и покой,
тогда и без опаски в путь пускаться...
ЙЕШУА.
Спасибо вам, я-а... не могу остаться.
МАРИАМ.
Но почему?!..
ЙЕШУА. Простите, Мариам,
идти я должен!.. Небо – Божий храм,
ко всенощной я слышу Бога зов.
Мой долг велит, моё предназначенье...
Увольте от простого объясненья,
поверхностных и примитивных слов,
которыми не выразить и доли
огромного, священного значенья
той миссии моей земной юдоли!..
Прощайте. (Повернулся, чтобы уйти.)
ИАК. До свиданья.
МАРИАМ. Подождите!
Что ждёт меня, пожалуйста, скажите?!
ЙЕШУА (изобразив сосредоточенность).
Родиться... девочка у вас...  И мальчик тоже!
МАРИАМ.
Не может быть!
ЙЕШУА (сдерживая улыбку). Всё может быть.
МАРИАМ. ---------------------------------Ну-у, вам не гоже
над женщиной наивной потешаться.
ЙЕШУА.
Я ж не Господь, могу и обознаться.
Простите. Мне пора.
МАРУФ. ------------А как же я?
УхОдите, а мне не предсказали…
ЙЕШУА (взглянув на неё, побледнел, посерьёзнел, потупился).
Н-не знаю... не получится... едва ли...
МАРУФ.
Что? Что такое?!
ЙЕШУА. Я-а... не знаю. Извините.
МАРУФ.
Плохое что-то?.. Не скрывайте, говорите,
должна я знать?!
ЙЕШУА. Преславная моя,
незнанье часа собственной кончины
питает в нас иллюзию бессмертья
и волю к жизни...
МАРУФ. Знание причины
порой нелепой и случайной смерти
спасло бы множество прекраснейших людей
от сумасшедших, подлых, пагубных идей,
бездумных и бессмысленных шагов,
опасных и трагичных путешествий...
ЙЕШУА.
Что от войны спасёт нас, от нашествий
несметных полчищ алчущих врагов,
стихийных бедствий, мора, наводнений,
обвалов, селей и землетрясений?
От апокалипсиса – Божьего суда?!..
МАРУФ.
Мне ждёт смерть – я поняла – когда?..
Сегодня?..
ЙЕШУА. Будто б... Не уверен, впрочем.
МАРУФ.
С утра? Днём, зА полдень?!
ЙЕШУА. -------------------Скорее ночью.
Я-а... вижу вас лежащий ниц... убитой,
в кровавой луже с головой пробитой...
вот в этом платье... как-то в полутьме...
МАРУФ.
Как поступить, как уберечься мне,
скажите, посоветуйте?!
ЙЕШУА. ---------------Не знаю.
Что знал, сказал, и руки умываю.
Я ухожу, Маруф. Спаси вас Бог!
Пойдём, Иак.
(Братья быстро уходят.)
ЛАЗАРЬ. Коль сам не будешь плох.
МАРУФ.
О чём ты, глупый пьяница?
ЛАЗАРЬ. -----------------О боге.
Надейся на него, но не плошай.
Подумай хорошенько и решай,
куда бежать и по какой дороге.
МАРУФ.
Из собственного дома мне бежать?!
Придумал тоже, пьяный дуралей.
Задраим двери все и ляжем спать,
не влезет к нам ни зверь, ни лиходей,
крепки засовы, нет больших окон,
родимый дом – мой кров, мой бастион,
ни вору, ни убийце не прорваться.
Пойду закрою всё! (Направилась.)
МАРИАМ. А убираться
сегодня уж не будем?
МАРУФ. -------------Приберём
съестное только, фрукты да вино.
А утречком порядок наведём.
(Мариам берёт кувшины с вином, намереваясь их унести.)
ЛАЗАРЬ (хватает жбан с водкой).
Арак на ледник – тоже заодно,
чтоб охладился!
МАРУФ. Умница. Тащи.
Да горлышко, гляди, не полощи! (Мариам.)
«Помощнику» пить больше не давай.
ЛАЗАРЬ.
Я сам не буду, не переживай!!
МАРУФ (переглянувшись с Мариам).
Вот и отлично. Только не ори. (Уходит запирать двери.)
МАРИАМ.
И пиво, будь любезен, забери.

Лазарь, взяв в свободную руку жбан с пивом, уходит следом за Мариам.
Вскоре   оба   возвращаются,   берут   с разгромленного стола блюда со съестным, уносят их. Опять возвращаются, забирают всевозможные горшки и вазы, уходят.
Через какое-то время оба появляются возбуждённые. У Мариам в руках большой красиво инкрустированный ларец, у Лазаря – мешок.
Возвращается, наконец, и Маруф.
МАРИАМ (показывая ей ящик).
На лЕднике твоём клад хоронился!
ЛАЗАРЬ (показывая мешок).
В мешке лежал за мясом, в уголке!
МАРУФ.
Не знаю я, как клад там объявился
и почему лежит в моём мешке...
МАРИАМ (открыв ящик).
Я думаю, не сложная задачка,
припрятана на «чёрный день» заначка.
Монеты, камни, слитки золотые,
серебряные денежки литые.
Догадываешься, ящичек-то чей?
МАРУФ.
Иудин, чую?
ЛАЗАРЬ. Точно. «Казначей»
двойную бухгалтерию вёл, змей.
МАРИАМ.
А как ведь днём сегодня прибеднялся,
«общак», мол, пуст и он поиздержался,
аж шекеля нет даже за душой.
А сам, хитрюга, кладик небольшой
приладил тихо незаметно в погребок!
МАРУФ.
И что с ним делать?
ЛАЗАРЬ. -----------Я их догоню!..
МАРУФ.
Кого?!
ЛАЗАРЬ. Да Йешуа с Иаком!!..
МАРУФ. ---------------------Не-ет, браток,
порыв твой героический ценю,
но ценности такие не доверю.
ЛАЗАРЬ.
Ты что, не веришь брату?!
МАРУФ. ------------------Ве-ерю, верю!..
но трезвому.
ЛАЗАРЬ
(с недоумением). Я трезвым не бываю.
МАРУФ.
Вопрос доверия исчерпан, полагаю?
МАРИАМ.
Я отнесу! (Лазарю.) Мешок дай... Помоги?
(Лазарь помог ей положить ларец в мешок, завязал так, чтобы можно было нести, как ранец, помог Мариам приладить его за спину.)
Успею обернуться до утра.
МАРУФ.
И не боишься?
МАРИАМ. -----Нет.
МАРУФ. ----------Ну, что ж, беги.
Вернёшься как, стучи мне со двора
три раза, пережди чуть, снова – три.
Ты поняла?
МАРИАМ (словно не слыша её). Сейчас уже они
проходят мост.
МАРУФ (вздохнув). Господь тебя храни.
МАРИАМ.
Тебя храни! (Порывисто чмокнула её в щёку.) Ушла я. Дверь закрой!
(Быстро уходит; Маруф, закрыв за ней, возвращается в трапезную и продолжает собирать со стола оставшуюся еду.)
МАРУФ (задевает ногой меч Иуды, валяющий под столом, забытый всеми).
Ой, что это!? (Поднимает его, рассматривает.)
ЛАЗАРЬ (до того клюющий носом, вскидывает голову). Иудин меч.
МАРИАМ. -----------------------------------------------------Какой
краси-ивый!.. и блестит...
(Сделала несколько рубящих движений.) А тяжеленный!
ЛАЗАРЬ.
Эх, как бы Мариам он пригодился.
МАРУФ.
Ты вот что, Лазарь, братец мой «почтенный»,
пока ещё совсем не отключился,
беги за ней, пусть меч возьмёт с собой!
ЛАЗАРЬ.
Не страшно оставаться-то одной,
ведь предсказание плохое дюже было?
МАРУФ.
А ну, бегом, пока тебя(!) не изрубила,
нарушив ход кровавый предсказания.
ЛАЗАРЬ (забрав у Маруф меч, вытягивается по-военному).
Уж мчусь, как вихрь, исполнить приказание!

Оба уходят, но вскоре быстро возвращаются, пятясь назад, сильно испуганные, растерянные. Следом появился Иуда, страшный, косматый, в кровоподтёках и ссадинах, в изодранной одежде, грязный.
ИУДА.
Не призрак я, вы зря перепугались,
душа рвалась на славную гулянку.
ЛАЗАРЬ (пряча меч за спиной).
Все разошлись…
ИУДА. Так вы ж с сестрой остались,
втроём продолжим праздничную пьянку.
МАРУФ.
Иуда, извините, я устала
и-и... спать хочу... слипаются глаза.
ИУДА.
Где Мариам?
МАРУФ. Ушла.
ИУДА. ------И не сказала,
куда ушла?
ЛАЗАРЬ. Умчалась егоза…
ИУДА.
Куда-а?!
ЛАЗАРЬ (сестре.). Да-а… к Йешуа, по-моему, да?
МАРУФ. ---------------------------------------Да-а.
Она его так сильно любит!.. Так жалеет...
ИУДА.
Что в ночь бесстыдно понеслась?   
МАРУФ. ------------------------Да-а!
ИУДА. ------------------------------Ерунда-а.
Я знаю, женщина всегда соврать сумеет,
но на мякине вы меня не проведёте.
Я вижу, братья-сестры, что вы врёте,
догадываюсь, в чём вранья причина.
Ты, Лазарь, не в парадном и мужчина,
а ну-ка слазай, милый, в погребок.
За мясом в уголке лежит мешок,
будь добр, принеси его, браток.
А вы, Маруф, посвЕтите лучиной…
Чего стоим?
ЛАЗАРЬ (демонстрируя, что у него меч). Вот сам и полезай,
а мы тебе не слуги, так и знай!
ИУДА.
Отдай тесак, пока взаправду я
не осерчал.
ЛАЗАРЬ. Пошёл вон, вор, свинья,
а то «серчать» наступит мой черёд!
ИУДА (надвигаясь на Лазаря).
Я удавлю тебя, ничтожный идиот,
и не воскреснешь больше!!
(Лазарь, выставив меч, отступает, Маруф прячется за его спиной; Иуда выбивает у Лазаря меч и начинает жестоко его избивать.)
МАРУФ (подобрав меч). Прекратите!!
Я вас убью!
ИУДА (прервав избиение). Ого!  Ну что ж, колите.
Коли,Маруф!.. (Маруф стоит в нерешительности.) Тогда я продолжаю.
(Снова принялся молотить Лазаря.)
МАРУФ.
Иуда, перестаньте, умоляю?!
Ларец ваш  унесли!
ИУДА. ------------Кто-о?!
МАРУФ. ------------------Мариам.
ИУДА.
Куда, кому, – догадываюсь сам.
В породе лжи песчинку золотую
сермяжной правды всё же отыскали.
Зря трачу время, без толку лютую.
МАРУФ.
Что ваш – ларец, Иуда, мы ж не знали,
а то бы-ы…
ИУДА. Что?.. Так что-о?!
ЛАЗАРЬ (сплюнув кровью). Себе бы взяли!
Деньжат хватило б тех на жизнь хмельную
по самый гроб. (Пытается встать с пола.)
ИУДА. Про гроб – как раз ко дню:
мечту твою, как небо, голубую...
с тобою вместе нынче схороню! (Страшно и расчётливо бьёт Лазаря ногами.)
МАРУФ (приставив меч к спине Иуды).
Порежу, прекрати!!
ИУДА (с безумным весельем). Порежешь?! Ну-ка,
попробуй-ка порежь.
(Ударил Лазаря.) Ну! (Ударил ещё.) Ну-у!! (Маруф несильно ткнула его, но кровь на рубахе всё же выступила.) Ах, сука.
Да я ж тебе мордашку разобью!
МАРУФ (взмахнув мечом).
Не подходи, Иуда, зарублю!
(Иуда кулачищем бьёт Маруф в лицо с такой силой, что та, ударившись о стену затылком, падает на пол, недолго бьётся в конвульсиях и умирает.)
ЛАЗАРЬ.
Проклятый ирод, что ты сотворил?!!
ИУДА.
Свидетель Бог, я не хотел.
ЛАЗАРЬ (на четвереньках подполз, осматривает сестру). Убил!
Убил,  упырь. Ответишь мне, мерзавец.
(Потянулся взять выпавший из руки Маруф меч Иуды.)
ИУДА (наступив ему на руку ногой).
Иди-ка, догони её, красавец.
(Схватил его за горло, душит; Лазарь долго хрипел, бился, наконец, затих.)

Входит, пряча лицо в капюшоне плаща, ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Два трупа – это смертный приговор.
ИУДА.
Как ты нашёл меня, ищейка?
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ. Я ж филёр,
искать и находить – моя работа,
призванье – так вернее, Дело жизни.
Служу не Каиафе я – Отчизне,
порядок в ней – мой Долг, моя забота.
Как Цербер бдю, без сна и без сомнений,
ни отдыха, ни выпить, ни пожрать,
ИУДА.
Пустоё всё. Ни смут, ни потрясений,
хоть ты умри, стране не избежать.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
«Провидец», знаю я наверняка,
что вам!.. не избежать позорной казни.
За лютое убийство этой мрази –
пособников, друзей еретика,
раскольника, преступника, смутьяна,
когда, как говорится, жить да жить, –
отнимут вашу жизнь... ужасно рано.
ИУДА (подобрав с пола меч, пятясь к выходу).
Попробуй, арестуй меня.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ. Спешить
не стоит с караулом римским драться,
народ простой, хитрить и торговаться –
не для него, порвёт как есть в клочки.
ИУДА.
Чихал я на уловки и крючки.
(Уходит, но, пока ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ спокойно щипал виноград из вазы, вскоре вернулся.)
Чего ж ты хочешь?
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ. Сдайте нам его.
ИУДА.
А что взамен?
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ. Жизнь.
ИУДА. ----------------Больше ничего?!
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Что может быть ценнее и дороже?
ИУДА.
В почёте жизнь и с дЕньгами!
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ. ------------Ну что же,
как только будет взят он, приходите,
мы всё решим.
ИУДА. -------«Решите»... Ну-у... и сколько
я денег получу?
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ
(бросает ему мешочек с деньгами). Здесь десять.
ИУДА. -----------------------------------------Только?!
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Сначала дело, будет три по столько.
ИУДА.
Заманчиво, но я хочу... гарантий!
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Гарантия, – что я вас арестую.
ИУДА.
Тогда я вам его... не поцелую! (Смеётся.)
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Иуда, я прошу вас, перестаньте,
не в вашем положении шутить,
мы можем ведь пытать и бить... убить!
Здоровье, жизнь не дороги вам, у?
ИУДА.
Напрасно ты, шакал, меня пугаешь,
зря пыжишься и душу мне мотаешь,
взять Йешуа... с охотой помогу!
И денег не возьму!.. возможно, даже.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Нелепые, пустые эпатажи,
Иуда, не идут вам, уж поверьте.
Нам деньги не нужны лишь после смерти,
за гробом, в райской житнице небесной, –
конечно, если есть он... рай чудесный.
ИУДА.
Навряд ли  в этот рай я попаду...
А на земле жизнь наша, как в аду,
в земной геенне в сонмище людей –
земных чертей: подонков всех мастей,
властей продажных, богатеев жадных!..
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
От мыслей самых мрачных и отвратных
вино врачует крепкое, девчонки
в чулочках и в коротеньких юбчонках,
как персик, сочные, игривые, как дети…
ИУДА.
Заткни фонтан свой!.. и послушай… На рассвете
в сад Гефсиманский приведёшь солдат...
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ. ----------------------Не рано?
С утра там влажно, в пелене густой тумана,
как соль в воде, он может раствориться...
ИУДА.
В тумане и солдатам будет проще
в густых ветвях смоковных дебрей рощи
передвигаться или затаиться.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Пожалуй, что и так... Не глупо вроде...
Не вышло б только как бы там чего,
ведь с ним, поди, полно братвы его,
и все как близнецы прям, морда к морде,
плешивые бродяги назореи.
Нет проще и хитрей такой затеи:
в туман нырнули кто куда – и был таков.
Какой блестящий ловкий план… для дураков!
Э не-эт, ловкач, на удочку такую
меня поймать не выйдет, сукин сын.
ИУДА.
Мы встанем в сторону, я буду с ним один.
Сигнал для вас – в уста его целую
и крепко обнимаю!.. и держу!!
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Закидываешь удочки мне снова?
ИУДА.
Я вам его поймаю.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ. Слово?
ИУДА. ----------------Слово!!
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Обманешь если, кожу прикажу
содрать с башки до пят ещё с живого!
ИУДА.
Плевал я на угрозы. Уходи,
мне нужно повидаться кое с кем.
Солдатиков с собою захвати.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ.
Иуда, я искал вас не затем,
недоедал, недопивал, недосыпал,
чтоб тут же взять и отпустить...
ИУДА. --------------------------Я всё сказал!!..
Ты что, не веришь мне, кривой урод?!..
порочных, тёмных душ большой знаток.
ЧЕЛОВЕК КАИАФЫ (отбросив капюшон, открыв уродливое лицо, пытливо всматривается в Иуду).
Жду на рассвете у Тройных ворот. (Уже уходя.)
А Мариам я покупал разок.
Не алчная, на ласки сильно падка,
горячая и с норовом лошадка.
До скорой встречи. (Уходит.)
ИУДА. ------------Будь ты проклят, пёс.
(Подошёл к телу Лазаря, ногой поменял положение его головы, посмотрел, плюнул.)
Всё, больше не воскреснешь, сизый нос.
Я породил тебя, и я – убил,
чтоб больше, вошь, ты кровь мою не пил
и небо не коптил никчёмно, зря. (Щупает пульс на шее Маруф.)
Бедняжка. Откровенно говоря,
не повезло тебе, Маруф. Как перед богом
клянусь, нечаянно убил я. Ненароком!..
Прости, я не желал так сильно бить.
(Развязал мешочек, который он всё ещё сжимал в кулаке, пересчитал деньги.)
Зачем я деньги взял?.. Мне ж надо жить…
А Йешуа пойдёт в могилку гнить,
юродивый, блаженный дурачок.
Не я-а, он сам себя на смерть обрёк,
его уже вчера могли убить!
Вчера!!.. он погибнуть и случайно...
Шпики зарезать могут тихо, тайно,
я не могу такого допустить!
Публично истязаемый, казнённый,
«сын Божий» олицетворённый,
гораздо больше пользы принесёшь,
когда в легенды, мифы ты войдёшь! (Смеётся.)
О, Господи!!
(Запрокинул голову.) Кругом сплошная ложь,
злодейство, подлость! Как ты это терпишь?!!..
Не любишь нас ни капли и не внемлешь. (Уходит.)

Внезапно Лазарь делает протяжный с присвистом вдох, начинает кашлять, громко хрипло дышать, резко поднимается, приняв сидячее положение, держась за горло, откашливаясь сгустками крови.
Конец.    
(19.10.09.)