11 Спешит тайком к Онегину Татьяна. Фраг. ром

              .       .       .
Онегин ошарашен был
И даже  стОлку  сбит отчасти
Письмом, в суть коего входил
Он, словно в мутный рыхлый ил.
Барахтаясь в  догАдках  зыбких,
Евгений не сдержал улыбки,
Столкнувшись в жизни с новизной:

«Письмо-то, братец, без визитки…
Не торопись так, витязь мой!
Уж больно ты, приятель, прыткий.
Скажи-ка, от кого письмо?
То ль смелость в нём, то ль робость, но
В нём нету цельного мотива».

Держал Онегин, словно диво,
письмо в одной своей руке,
Другой же рылся в сюртуке,
Ища пятак – предмет наживы –
Посыльный ждал  нетерпеливо.
Но для него – смекнул он живо –
Полсчастья – в медном пятаке…

Мальца верхом на рысаке
К Онегину, едва ль не мигом,
Чужая занесла интрига,
И шкет висел на волоске
От разглашенья, пусть отчасти,
Тайн исстрадавшейся лженасти.
Герой он был или аскет,
Но не  лишИлся  воли шкет,
Хлебнув  допрОса  в одночасье…

Суля дождь взяток и наград,
Пронзал пытливый барский взгляд
НасквОзь  мальца, но тот в согласье
С бесстрастной совестью, был рад
Врать, ради Тани, всё подряд:
 «От барской горничной Настасьи
 Привёз посланье в одночасье»…

Как ни цеплялся ловелас,
Не отвОдил малец прочь глаз,
И отпустил жуир мальчишку,
Вручив ответное письмишко
Из пары строк: «Я буду в час.
Люблю. Заочно  рАд  за нас».

Он  мЫслил,  глядя вслед посланцу:
«Кто б ни вручил письмо засранцу,
Отныне, птичка, ты моя.
Какою б не была семья
Твоя, крестьянской иль дворянской,
Узнаешь, что не  склОнен  я
Жить снедью вегетарианской.
Предпочитаю бабью плоть.
Коль всё же предстоит пороть
Мне хитроумную гордячку,
То надо ли пороть горячку?
Иль поступить наоборот,
Сломив ей гордость жаркой встречей?
Там и  побЕда  недалече…
Нет, лучше планов не иметь –
По  обстоЯтельствам  смотреть»…
                .       .       .
О судьбах девичьих радея,
Читатель скажет: «Есть идея!
Как покровитель всех Татьян
Готовый предлагаю план.
Пора бы автора на мыло,
Поскольку он – поэт-мудрила,
И не торопится, тиран,
Дать счастье лучшей из Татьян.
Эх, кабы Таня не дурила –
Лицо Онегину открыла
Своё бы  истинное  всё ж
(Ведь ей же в девках невтерпёж),
То повесть к свадьбе  непременно
Свернулась бы, почти мгновенно».

Всё так, но в плане есть изъян:
У нас не повесть, а роман.
Я, отдавая дань ремаркам,
Рад и богеме, и дояркам.
Событий длинный караван
Для всех вас станет пусть подарком.
Проделав путь под  сОлнцем  ярким
В полуденный палящий зной
К усадьбе  Лариных,  герой
В беседку влез в тенистом парке.

И лишь всезнающие парки –
Богини жёсткие судьбы,
Смеясь над «если б да кабы»,
Облюбовав вблизи дубы
И выпив по бутылке «Старки»,
Открыли б, что супруга, брак,
Семья нужны герою, как
Бедняге мёртвому припарки.
Любых невест потуги – жалки…
                .       .       .
Замаскирован гость в кустах.
Осталось ждать. Какой пустяк!
Как никогда, день выпал жаркий.
Знать не мешало б наперёд,
А кто же, собственно, придёт?
Гость в размышленьях о знакомых
(Своих загадочных и новых)
Не ждал, вторгаясь в их сады,
От отношений простоты,
Ведь он был сам игрок не промах.
Он счёл, что в странных двух особах
При всём достатке красоты
Всё ж нет желанной остроты.
Нет нужды в  тонкостях  особых.
Пусть  держат двери на засовах:
Душа таится, как казна,
Равно и в спальнях, и в столовых.
Уж коль душа не из суровых
И будет в ласках столь нежна,
Что не затмит кустов терновых,
То и не важно кто: княжна
Или простушка при коровах
Пред ним останется она.
Его не страшен будет промах,
Но всё же ясность быть должна…
                .       .       .
Известьем Ольга сражена:
С какого  замысла  худого
Вдруг объявился Женька снова?!
Кое-кого застал   врасплох
Приезд Онегина без Вовы –
Тут были к встрече не готовы.
Конечно, Ольга сбилась с ног.
Не только  бЮст  у Ольги взмок.
Как быть, коль впереди противник,
Бесспорно, не из примитивных?
А позади непрочен тыл:
Сестрицы Тани  слЕд  простыл
(Ни до свидания, ни здрасьте)
И надо спешно на сей раз
Помочь переодеться Насте,
Покуда гость не кажет глаз
И не смекнул, где чьи одёжки.
Ах, эти пуговки, застёжки!
Мозг  суматОхой  удручён.
Имея дело не с сычом,
Смекнёт ли Ольга, что по чём? –
Оставив в отдаленье дрожки,
Гость шуму дома предпочёл
Безлюдье парковой дорожки…

Тут застучишь с досады ножкой,
Капризно дёргая плечом,
У  двЕри  в ожиданье стоя!
Но в первые минуты Оля
Крутилось, как яйцо крутое,
Прикинувшееся волчком:
«Жди, Настя, здесь, будь наготове
И, как вчера, сиди молчком»…
Оставив незаметно дом,
Сбежав туда, где  птИцы  пели
С её душою в унисон,
С сознанием, что в самом деле
Её поступок – явь, не сон,
Татьяна подплывала к цели…
Ни для девчонок, ни для жён,
От страсти  нЕту  панацеи –
СтрадАньем  за любовь плати!

Татьяна млела по пути,
Воспринимая на пленэре
Всё больше в полузабытьи
Происходящее (и с ней ли?!),
Способное  с Ума  свести.
Сознанью Тани льстила данность,
Как сбывшаяся нереальность
Её заветных сладких грёз,
Где нет понятий  аморальность,
Греховность  и  принципиальность,
Где всё желанно, всё всерьёз,
Где наслаждения нередки,
Где всё к услугам сердцеедки…

Хрустели и умолкли ветки –
Уж очень резок был их звук…
Когда осталось меньше двух
Десятков метров до беседки,
Остановилась Таня вдруг
Перевести, должно быть, дух.

Уж верно гость её заметил
И уловил давно на слух
Её шального  сЕрдца  стук.
Как много прожито за эти
Минуты –  вспомнить  недосуг!
Любовь – мучительный недуг:
Очнуться можно в лазарете…

Как в Ветхом сказано Завете,
Плодись и размножайся, зверь
И человек! Ужель теперь
И  предстоит  переродиться
Ей телом в бабу из девицы?
Ведь  сужденО  же всё равно!
Безгрешность, грех – всё сплетено
Навеки Божеской десницей.
Захочет ли кумир жениться,
Срамно то или не срамно,
А ни к чему сжимать колени
Ей против высших наставлений.
И отмолить сей сладкий грех
Она сумеет без помех.

Так женской следуя природе
Могла в горячке рассуждать
Татьяна, прежде чем предстать
Перед Онегиным на взводе
Любовных чувств, ему подстать.
Не скажешь так при всём народе,
Чтоб оправдать свой голос плоти.
Сплелись в Татьяниных глазах
И страсть, и жертвенность, и страх:
Всё  в кровь врывалось ощутимо…
Не зная тонкостей интима,
Понять способен и малыш:
Любовь полов неистребима.
ИзвнЕ  подтачивает лишь
Её враждебные ей силы.

Беда, когда  любОвник  сирый
В  богАчку  знатную влюблён.
Способен ли на равных он
Добиться торжества влечений
В среде сплошных предубеждений?
Мир окружающий жесток:
В нём каждый знает свой шесток.
Есть касты, есть чины, мундиры…

Веками  люди городили
Разграничительный барьер
Между влюблёнными. Все силы
Защиты гибнущих карьер,
Династий иль фамильной чести
В лице и палачей, и бестий
Ох, не жалели (вплоть до мести)
Антилюбовных жестких мер,
Как утверждал ещё Гомер.

Хотя темнить мы все горазды,
К чему веду я, понял  враз ты,
Читатель: шанс героев мал
На то, что их не ждёт провал…

Онегин, выйдя, полон страсти
(На силу коей уповал),
На рандеву с «холопкой Настей»,
Отнюдь при том не забывал
Всего, что требует обычай:
Сословных и других различий
Из разобщавшей их гряды.
Но сердца стук в  Его  груди
Едва ль был тише, чем в девичьей…

Сердечко Тани на пути
К преодолению приличий
С мольбой взывало: «Соврати!
Охотник –  ты!  Я – в роли дичи.
Пусть честь мою мы не спасём,
Не забывай, сколь стыд весом –
Будь нежно-ласковым во всём».

С волненьем ожидавший деву,
Бесстрастный к птичьему напеву,
Вмиг среагировал на хруст
Подножной ветки бабник-хлюст.

Лженастя  рядом. Словно в Еву
Вглядевшись в узнанную деву,
Гость был приятно удивлён:
По-новому  увидел он
Эдема чудо-королеву.
Когда-то так прозрел Адам,
По райским шастая садам
И равнодушно озирая
До времени и тут, и там,
С главы до пят, соблазны рая,
От вожделенья обмирая…

Жуир на радость всем чертям
Решил: «Уж эту я покрою»…
Заглянем-ка в  глазА  герою.
В них неподдельный рос восторг.
От встречи возбудившись втрое,
Гость был готов начать свой торг
С самой судьбой за обладанье
Красой премилого созданья.

Под новый спляшет он мотив,
О  предыдУщих  позабыв…

ИзлИшни  на самца нападки.
Он в похотливом был припадке:
Знал, что  возьмёт  всё – прозорлив.
Как вдруг, на совершенство падкий,
Уж  сам  готов пасть на лопатки,
Свою  агрЕссию  зарыв.

Он, словно плюнувший на ****ки,
Стал симпатягой на отрыв:
С лица сошли морщины, складки…
Его душа  занЫла  сладко.
В нём похоть вскрылась, как нарыв –
В душе всё стало чисто, гладко…

«О, нет, Настёна не закладка
В страницах тома тайн судьбы!
Сама  она вся – сплошь загадка,
В ней ничего нет от рабы.
И  впрЯмь удачная находка.
Да за одну уже походку
Возьмут Настёну на ура
В столицу фрейлиной двора!
Её любить до обожанья
Я смог бы  дОльше  прочих дев»! –
Решил Онегин, обалдев.

А сколько было обещанья
В её распахнутых глазах!
Ведь в них мелькал не  тОлько  страх.
                .       .       .
Давно испытано (и с блудом,
И без него) счастливым людом:
Глаза влюблённых в ходе встреч
Сопоставимы с Божьим чудом.
Один лишь взгляд и, будь хоть дубом –
Потянет слушать птичью речь
На облаках иль просто лечь
(Коль невтерпёж), сомкнув ресницы,
Нос к носу с «тающей» девицей.
И млеешь  сАм,  само собой,
И погружён в  себЯ  взор твой.
                .       .       .