Песенка о маленьком парадизе

Он одиноко бродил по этому райскому островку, равнодушно давя босыми ногами перезрелые бананы, во множестве валяющиеся под пальмами, даже не глядя при этом на обрыдшие мордашки макак, всю жизнь идиотски-довольно выглядывающих из больших ромбовидных зеленых листьев и оглашающих скучно-прекрасный тропический лесок веселым гамом при виде его, постоянного обитателя этого маленького парадиза, под ноги которого можно бросить банан, а после лениво спуститься, подобрать и принести малышам банановой кашки - хорошо ведь: не надо трудиться, пережевывая ее самим, как, впрочем, и разбивать кокос, потому что этот одинокий старый человечек с кольцом в ухе иногда, когда скукота уже невмочь, уныло развлекает себя тем, что рубит мачете все встречающиеся по пути кокосы, по-доброму пугая непуганных павлинов, которые, раскрыв свои великолепные многоцветные хвосты-веера, красиво-мерзко кричат, чем обычно заводят больших пестрых попугаев ара, начинающих их многоголосо передразнивать на потеху обалдевающих от круглогодичного ласкового солнышка обезьянок, приветствующих пародистов мелодичными воплями и надоедливо добрым детским хохотом, чтобы эта истинно райская какофония, о которой болезненно и практически безнадежно мечтает житель больших дымных городов, смертельно уставший от диких автомобильных гудков, судорожных конвульсий автосигнализаций и воя полицейских, пожарных да больничных сирен, поднималась в тупо-безоблачное вечно синее небо над единственном в мире чудесным островком и уносилась легким океанским бризом на бархатный песок пляжа и нежилась там, мягко окутанная бирюзовыми волнами теплого бескрайнего гребанного океана, по которому уже плывет в этот по-хорошему долбанный рай на белоснежном многотрубном пароходике очередная группа сбежавших из своих адских городов изнывающие от нетерпения туристов, желающих только одного: хотя бы часок побыть в этом совершенном мирке, где беспечно живет тот самый - пусть уже старый, но по прежнему милый - человечек, который при виде их вздохнет в сторону, незаметно, но поскуливающе тихо зевнет, да как начнет весело танцевать, ходить колесом по пляжу, прыгать и петь свою знаменитую райскую песенку! - чтобы потом опять остаться совершенно одному на этом жутко надоевшем прекрасном пляже и тоскливо смотреть вслед отплывшему пароходу, уносящему в такой уже - во как! - желанный огромный тартар, о котором его тайная ночная Мечта, полная белым всамделишным холодным снегом, куском вкусного, плохо прожаренного мяса, дерьмовыми, но такими нужными всем деньгами, настоящим работающим телевизором, гадким вкусно-горьким пивом и каким-то заманчиво стеснительным СПИДом в образе хохочущей, как макака в павлино-попугайном концерте, ослепительной красотки, безмерно счастливых туристов, громко, пьяно и фальшиво распевающих его известную каждому с далекого безоблачного детства, полного солнца, мечты и мультиков, озорно веселую, беспечно добрую и дико навязшую в его пусть старых, но по-негритянски белоснежных зубах знаменитую идиотскую песенку: чунга-чанга - синий небосвод, чунга-чанга - лето круглый год, чунга-чанга - весело живем, чунга-чанга - песенку поем: чудо-остров, чудо-остров, жить на нем легко и просто, жить на нем легко и просто, чунга-чанга, наше счастье постоянно - жуй кокосы, ешь бананы, жуй кокосы, ешь бананы - чунга-чанга...