Тема с вариациями

Тема

Я писал тебе уже раз десять
И задумывался тоже десять раз,
Как же все мои стихи уравновесить,
Будто не было ни их, ни вас, ни нас,
будто не было войны и нет -
печали, будто можно было думать
и писать, будто мы спросили, вы -
кричали, будто вы ответили:
начать. Будто ты и я согрели
горстку зерен, светлых и живых,
будто в патоке тягучей карамели
светят звезды, песен хоровых
младая сладость - я спою, ты
рядом запоешь. Песен хоровых -
рождения радость и цветы...
теперь все ни на грош...
Будто. Слышал. Видел. Понимаю.
Я не знал. Но думал. Нет,
я знал. Я свой крест покорно
принимаю - ведь я знал.
Песен хоровых не слышны звуки,
Нет цветов и звезды не
нужны, и не варят ласковые руки
патоки, ведь выстрелы слышны.
Ни согреть, ни жить уже не светит,
Думать можно, но без глубины,
Я кричу - и все же не ответят -
Сложно все - они, и вы, и мы.

Вариация первая

Рассвет. Окопы спят. Все спит.
Лишь в воздухе аэропланы смело
рубают небо. Туман молчит.
Лениво пули пролетают то и дело,
слышны ленивые пароли часовых.
Солдат один уснуть никак не может,
он будет мертвым, но пока - в живых,
его сознание мысли, мысли гложат.
Он думает: "Умру я для детей" -
(он знает что умрет, зачем умрет
не знает) - "Посредь проклятых
волостей…" - он знает. Да. Он знает.
Он хочет умереть за хоровые
песни, звучания, и звезды, и цветы,
чтоб часовые не ходили вместе,
чтоб пел я, подпевала - ты.
Чтоб я подумал - записали люди,
чтоб не было проклятой пустоты,
чтоб возлюбили осужденные и судьи,
чтоб я нашел, а согревала - ты.
Чтоб патока лилась и пузырилась,
чтоб не было опоры темноты,
чтобы луна до вечности светилась,
чтоб я сказал, а отвечала - ты,
чтоб можно было жить, спокойно, просто,
чтоб подниматься - и до вышины,
чтоб подниматься - всем своим упорством,
чтоб были все: они, и вы, и мы.

Вариация вторая

Землю застилает облако пара
и дыма от взора ангелов. На небесах -
сидят и не видят деяний. Колохара -
(то, что колышится) под ногами. Страх
порождает страх. Тушится яркий свет.
Заря - ко дню, совсем не то - зарница.
Ты плачешь? По губам прочесть ответ...
Лети, лети, степная кобылица.
И застилает все тумана пелена,
мне не бывать - не слышать и не видеть,
и обоймет меня чужая сторона,
раз мне не жить. А песни хоровые все деть-
ми поются изо дня, и в день, и надоели,
и все останется как есть, ведь все равно.
И патока тягучей карамели.
Тобой и мной согретое зерно.
Тебя любил(да и люблю поныне),
ты гений чистой-чистой красоты,
как песней звук... их звали хоровыми...
когда пел я, а подпевала - ты.
Я думать мог - давно, недолго, трудно,
все было так - подумал ни во что,
и стало рифмо-плетно-слово-блудным,
что было плохо - стало хорошо.
Все. Я устал. Конец мой недалеко.
Я ненавижу сосны, горы и холмы,
ведь как средь их бродить мне одиноко,
когда на свете есть они, и вы, и мы.

Вариация третья, подражательная

Шумят ветра, бушует океан,
и светят кораблям одни лишь звезды,
и одинок плывет Левиафан,
на нем полипы как в картине - гвозди.
Опустошенный, пустотелый сфинкс
все зрит прилив, и вечность, и пустыню,
все волны зрит и мрачный, темный Стикс,
который полноводен и поныне.
Он худ и зол, его скребли ногтями
и об утесы колошматили тела,
он умным был, теперь он стал костями,
волна к волне - металась и рвала.
Прилив накатывает грустно, раз за разом,
и скалы трут об лед свои бока,
выглядывают рыбы пучеглазо,
от одного до девяти и сорока.
Кисель медузы распростерся тоще,
я верю в Бога, тоже - Иегова,
я верю в дом и гору, так же - рощу,
все, что прошло, все повторится снова -
и патока прозрачной карамели,
возможность думать(так же - невозможность),
зерно, которое согрели,
и нежность(так же - осторожность).
Все будет так. Все мертвые - живые.
Так будет по закону Иеговы.
Пускай поются песни хоровые.
Пускай живут ты, я, они и вы.