9 Онегина тут водят зА нос. Фрагмент романа

Как вывел Женю рок на старт
Амурных новых приключений
И развернул  любви  штандарт,
Так заимел гость веер карт
Со всеми четырьмя тузами,
Чтоб стать  счастливей  во сто крат,
Чем пару лишь часов назад.
На Таню он косил глазами,
Не заподозрив маскарад.
Как оптимист он встрече рад.

Судьбой дано приоритетам
Меняться прямо за обедом.
Гость – в деле флирта ветеран.

Любовь за флиртом ходит следом,
Но строит путь жуир-тиран
Не из сердечных ли из ран?

Не стал охотник бить дуплетом:
В Настасье он сыскал изъян.
Она (как большинство селян,
Курноса малость и лобаста)
Ушла не вдруг на задний план.
(На старые ворота – баста! –
Уже не пялится баран
И не глядит по сторонам.)
Ловила взоры гостя часто
Теперь Танюша на себе.
Гость разве что  впрок  не сопел.
Зато в нём каждый важный орган
Предельно был объят восторгом.

Жуир, чего и сам не ждал,
Нашёл в Татьяне идеал,
Но, вздумай он на ней жениться,
Меж ним и горничной – граница.

Тут мало  сердцем  лишь взглянуть,
Трудней – сознанье  обмануть.
Франт, не признав Татьяну равной
Себе по  статусу,  чертУ
ПереступИть  хотел бы ту,
Чтоб не страдать душевной раной…

Он между тем уж очень странной
Признал  лжетани  немоту
И, зорким глазом наделённый,
Узрел  испуг  в ней затаённый.
Не  проходящим  был испуг.
Отчасти этим оскорблённый,
Гость, опыт свой призвав салонный,
Счёл нужным выразиться вслух:

«Спросить вас было недосуг…
Я в собственных глазах не витязь,
А бессердечный подлый тать,
Ведь горько мне в глазах читать
У вас, что вы меня боитесь.
Вся радость обратится в прах,
Коль я бужу в вас только страх.
О, бессловесная харита!
Не будучи, увы, пиитом,
Как Ленский, чтоб сказать в стихах,
Скажу лишь с  пафосом  избитым.
Я в вас влюбляюсь всё сильней.
Коль вы не станете моей,
Всецело и душой, и лоном,
То стану я Пигмалионом.
С вас в камне  копию  сниму,
А после  Богу самому
Всерьёз отдамся и поклонам,
Постам с молитвами и без,
Век  жизни  посвящу я весь,
Прося, чтоб мраморная Таня,
Как Галатея, ожила.
Пусть Бог, забросив все дела,
Жизнь вдует в копию из камня!
Но и тогда (Бог дал – Бог взял)
Не разлюблю оригинал»…
              .       .       .
Не долог день: обед да ужин…
Хмельна  общением  досужим,
Враз молодёжь тусовкой всей
Сквозь окна глянула наружу:
Хозяйку Ларину на ужин
Домой вернул Бог из гостей,
И вот зашлёпали по лужам
Копыта тройки лошадей.

Пусть нет понятия святей,
Чем мать, визит её не нужен.
Сейчас с ней всё тут будет хуже…

Пугаясь  матери  своей,
Смутились  дочери-плутовки,
Едва дробь выбили подковки
Под звон весёлых бубенцов.
Хозяйка-мать для молодцов –
Бич, говоря не без издёвки.

Сломать идиллию тусовки
У молодёжи всех времён
Совсем не трудно, только тронь
Её с одной из двух сторон:
Иль ревностью междоусобной,
Или вторженьем неудобной
Для молодёжи стороны –
Родителей, что бесподобно
В  нравоучениях  сильны.

На разносолы и блины
К гостям мамаша вышла вскоре,
Сменяя тему в разговоре
На деревенский скучный быт,
Которым мозг и так забит…
              .        .        .
Ещё я  автор,  слава Богу:
Решаю  сам,  что прозвучит –
Вкус к бытовому нарочит…

Чтоб мне не сбиться на эклогу,
Рисуя рифмой жизнь в глуши,
Своим героям я внушил:
Пора бы честь знать да в дорогу
Уж собираться, как ни жаль.
              .        .        .
Гостей у дома провожал
Свет трёх пар  глаз  девичьих грустных,
И при безветрии дрожал
Эфир сплошь от  напутствий  устных
И сочных  поцелуев  вкусных,
А  письменных  посланий жар –
На двух листках жуир зажал
В своих ладонях, чтоб украдкой
Их передать  лжетане  гладкой
И мнимой горничной – она
Приблизилась, тиха, скромна,
Чего-то  выждав  недалече,
И шаль набросила на плечи
Озябшей  Ольге  на дворе.

Прижавшись к  Ольге  у дверей,
Чтоб трюк не очень был замечен,
Жуир послал её сестре
При мимолётной томной встрече
Проникновенный нежный взор.
Взор, согревающий в ненастье.
Взор, полный затаённой страсти,
Причём направленный в  упор
В зовущие глаза лженасти.

Стряхнув  благоразумья  «вздор»,
Влеченье, выйдя на простор,
Преобразило  двух манерных
(По обстоятельствам) людей…
Татьяна и прелюбодей –
Взаимный всплеск  энергий  нервных,
Начало половой любви.

Зло – Гоголевский  то ли Вий
Дремучий, то ль  инАя  нечисть,
Как представляется порой,
Способно  стрАшно  изувечить
Натуру Танечки игрой
На низменных, как говорится,
Страстях безумствующих душ.

Ей бы сквозь  землю  провалиться,
Ей затвориться бы в светлице
Да из ведра холодный душ
Разгорячённому дать телу,
Чтобы к  соблазнам  охладело,
Ведь Женя ей ещё не муж –
КумИром  станет, обнаружь
Она в себе желанье чуда…

Порок и сладость – вот откуда
ЛюбОвь  энергию берёт.
Преодолеть не просто вброд
Поток  любви  – ленив  народ,
Но сладострастен, вплоть до блуда.
Любовь же – липнет, как простуда;
То как на печь, то, как на лёд,
Бросает,  спеленав  нас туго…

Без крыльев ринувшись в полёт,
Гость с Таней  пОняли  друг друга.
В цепи событий поворот
Сей  непредвИден  был.  Покуда
Замкнувшие безумный круг
Глаза  отравленных любовью
УсугублЯли  сей недуг,
Гость-сердцеед без предисловья
Рукой, горячей, как огонь,
Вложил записочку в ладонь
Тайком прекрасной «камеристке»,
После чего стоящей близко
Лжетане он, опять тайком,
Всучил  подобную  записку.
(Сеть он затянет узелком,
Поймав в неё всех  дев  по списку.)

Предстал он в письмах пошляком:
С их содержаньем я знаком.
И мнимой Насте, и лжетане
Продемонстрировал он прыть,
Желая с каждой разделить
Свои надежды на свиданье.

Онегин  вЕками  мигал,
На очи  брОви  надвигал,
Безгласно делая внушенье
Дружку, чтоб тот не встрял в сношенья…
Как драгоценный мадригал,
Татьяна в радостном смущенье
Прочла украдкой просьбу Жени,
Едва тот съехал со двора…

Пока на кухне повара
Уж дегустировали блюда,
Настасья, словно после блуда,
От треволнений чуть дыша,
Сменила свой наряд, спеша
Вновь в статусе простого люда,
Подать для  Ужина  те блюда.

Где Насте взять такую прыть,
Чтоб ситуацию доить
Себе на  пользу  бы умело?
Как от любви она ни млела,
Всё ж от хозяек не посмела
Записку гостя утаить.

У потрясённой до предела
Татьяны (как ей дальше жить?!)
Лик сразу стал белее мела,
А Ольга просто онемела,
Узнав про Женечкину прыть.
У Насти полыхали уши…
В амурном деле бить баклуши
Онегин явно не привык.
Кто ж даст совет, как быть Танюше?
У Ольги отнялся язык,
Маман  сОвсем  не в курсе дела,
А то бы  тОже  онемела…

Как гость пред Настенькой не в меру
Свои к ней чУвства воспевал!
У Насти (радостной сперва),
Едва сравнили две записки,
Вмиг закружилась голова.

Пусть Настя слабая артистка,
Но как её ласкал и тискал
Гость под прикрытием стола!
Ещё б чуть-чуть и померла
В его руках от вожделенья…

Зато до белого каленья
Прыть гостя     Ольгу     довела.
Не задались, увы, дела.
План, разработанный келейно,
Как видно, затрещал по швам.
                .         .         .