твоя религия

От нелюбви до нежных писем – лишь пара слов.
Ты скажешь их. Конечно скажешь. А дальше как?
Я не готова к лабиринту, где цель – разлом
Моей освоенной планеты. На два шага.
На два пролёта – перелёта из «я» в «никто».
На долгий вечер с перерывом на поцелуй.
Ты проиграл меня в миноре, mon cher виконт,
Немного выиграв при этом в своём углу:
Твоя икона – `на кон с кона, так без конца.
Твоя Сирена – в плен из плена. Да лучше тлеть,
Чем подвизаться в негодяйки к твоим купцам –
Чешуекрылым купидонам – стрелой в стреле.
И надо ранить. Вечно ранить. Чтоб исцелять.
И колдовать над бездыханной твоей душой.
А душу мёртвую припарки такие злят
И длят её существованье на «хорошо».
Хоть на «отлично» так же просто, как об асфальт
Расквасить лик и утереться платком «Hermes»,
Припудрить носик, чтоб изящно его совать
В любую `из свободных камер в твоей тюрьме.
Куда ты звал меня? Наверно, таков Париж:
Пустые скверы, сотни улиц, где нет домов,
Где небосвод по-марсиански и ржав, и рыж,
Где под ногами чёрным снегом скрипит любовь.
Какая пошлость, боже правый, какая грязь…
Читай теперь свои псалтыри кому-нибудь.
Твоя плакатная святыня надорвалась,
Разнесена на сувениры толпою Будд.
Стена свободна. Ты свободен. Рисуй, закрась
На фоне выцветших обоев – в контраст – квадрат.
Парижа нет. Его в горячке придумал Грасс,
Добавив лотосы в кофейный твой аромат.